Рин Дилин - Уосэ Камуи. Часть I

Алёна пришла, как и обещала. Настя к тому моменту уже управилась с бидонами и приготовила всё необходимое для пошива костюмов. Достала свою старенькую швейную машинку, булавки, нитки и белый мелок для нанесения выкроек на ткань и сам собственно материал, который ей выдали в сельсовете.

Руководство планировало, что все занятые в проведении фестиваля будут одеты в национальные костюмы. Если в мужском наряде – рубаха, штаны, сапоги и картуз с большим цветком – главной проблемой был только картуз и цветок, а остальное легко находилось в любом домашнем шкафу, то с женщинами дело обстояло сложнее. Не у каждой хозяйки в гардеробе имелся готовый русский народный сарафан. Вот их-то и требовалось пошить Насте и Алёне. И хотя большинство женщин отказались от чужих услуг, решив сшить костюм самостоятельно, работы у девчонок всё равно было непочатый край.

Девушки расположились в Настиной комнате и принялись за дело. Кот бросил на Акиру насмешливый взгляд, с видом собственного превосходства, вальяжно прошествовал к ним, и запрыгнул к Алёне на колени. Акира пожал плечами, мол, вот ещё радость, слушать девчачьи сплетни. Ему этого ещё с утра хватило по самое горлышко.

Он зашёл в свою комнату и, снова не раздеваясь, плюхнулся на постель, чувствуя приятную тяжесть в животе и наваливающиеся сытое сонное состояние. Что ж, стоило признать, готовила эта девчонка весьма даже не дурно. Пожалуй, если всё остальное, что она приготовит, будет столь же вкусно, то смерть от обжорства становится для него реальной угрозой.

Приставучая малявка убежала гулять с ребятами, и Акира, наконец, мог насладиться тишиной и спокойствием, полностью отдавшись сытой неге на мягкой постели.

Настя расстелила на полу ткань и принялась раскладывать сверху бумажные выкройки, закрепляя их булавками, чтобы они не сползали со своих мест. Она старалась скомпоновать их как можно плотнее друг к другу, чтобы материал расходовался экономно.

Алёна почёсывала сидящего у неё на коленях и жмурящегося от удовольствия Кота, и наблюдала за кропотливыми действиями подруги.

– Это так смело. – произнесла она.

– Что именно? – спросила Настя, не отрываясь от своего занятия.

– Татуировка у тебя на руке. – пояснила Алёна, – Я бы вот не смогла сделать ничего такого. Меня и так мальчишки из-за веснушек дразнят, а если бы ещё и татуировку увидели, вообще бы никакого житья не дали.

Настя замерла с широко распахнутыми глазами. Где-то в глубине души она надеялась, что для окружающих людей след от проклятия не виден, но получалось, что это не так.

– Э-э… Это не татуировка. Просто рисунок… – Настя в панике посмотрела на Кота, который тоже перестав урчать, ошарашенно вытаращился и, затаив дыхание, замер.

– Акира привёз из города в подарок Василисе конфету, а в ней была переводная картинка с этим рисунком. Васёна мне его и перевела. Я думала, быстро сойдёт, а он оказался очень стойким. – наконец нашлась что соврать Настя.

– Это хорошо, что временная, а то ты же знаешь, как наши местные к татуировкам у девушек относятся. Заплюют.

Это точно. Может быть, в городах и относятся к подобным вещам с терпимостью, то здесь, где каждый на виду, наличие у девушки татуировки приравнивалось чуть ли не к занятию проституцией. И отношение к ней стало бы соответствующее.

– Ты права. Попробую с мылом оттереть. – сказала Настя, решив, что во избежание лишнего внимания к следу от заклятия, его лучше будет спрятать под чем-нибудь. К примеру, забинтовав руку.

– Ты знаешь, – сказала Алёна, спустив Кота с рук, и принялась помогать Насте закрепить детали, – я думаю, ткань у нас даже останется. Может быть, даже хватит тебе сшить новый сарафан или платье.

– А в сельсовете ничего не скажут? – спросила Настя, стараясь на глаз определить количество остающейся ткани.

– Вот ещё! Они же дали под количество костюмов, их и получат. В конце концов, мы взялись за это на бесплатной основе, так что, всё что останется – наше. В качестве оплаты труда, так сказать. А если кто-нибудь и надумает что-нибудь сказать, моя мама им быстро рты закроет, ты же её знаешь.

Это да. Бойкости Алёнкиной маме было не занимать, её даже сам председатель сельсовета побаивался. Её рыжие близнецы точно пошли характером в свою мать, такие же активные ребята. А вот Алёнка, скорее всего, в отца. Не смотря на огненный цвет волос, была очень застенчивой и тихой девушкой.

Обрадовавшись перспективе сшить себе новое платье, Настя в приподнятом настроении с удвоенным энтузиазмом принялась за дело.

* * *

День для Акиры тянулся бесконечно долго. Ничем не занятый, и не имеющий возможности далеко отойти от Насти, он то лежал на постели в своей комнате, бессмысленно таращась в потолок и стараясь не заснуть, то вконец отлежав себе бока, принимался ходить по ней туда-сюда. Изредка Настя заглядывала к нему в комнату, и тогда он сопровождал её по каким-нибудь надобностям.

Ближе к обеду, когда Алёна уже ушла, и Настя вплотную занялась домашними делами, отложив шитьё до вечера. Теперь Акира ходил за ней то по двору, то по дому, наблюдая за её работой, и попутно изнывая от жары и скуки.

Корова вернулась со стадом с пастбища, и пока Настя занималась ею, Кот принялся показывать Акире, как при помощи косы косится трава на примере сорняков, растущих возле коровника. В освоении этого дела, с которым так ловко справлялся Кот, у Акиры возникли трудности.

Коса у него то пыталась воткнуться в землю, то запутывалась в траве, а то и просто приминала к земле сорняки, вместо того, чтобы срезать их. Но он настойчиво пробовал снова и снова, не обращая внимания на уже струящийся пот по лицу и спине. В конце концов, заняться ему всё равно было нечем. И как только у него начало получаться что-то приблизительно похожее на лёгкие размашистые движения Кота, Настя вышла из коровника с ведром парного молока. Ему пришлось оставить своё занятие и последовать за ней, давая возможность девушке заниматься хозяйственными делами, снова маясь от скуки и безделья.

Продолжалось это не долго, и его одиночество начала скрашивать своей весёлой болтовнёй вернувшаяся с улицы Василиса.

Поздно вечером, уложив сестру спать и покончив с домашними хлопотами, Настя снова вернулась к пошиву костюмов, закрывшись в своей комнате. Лёжа в постели, Акира слушал, как почти бесперебойно стрекочет её швейная машинка, пока сон не сморил его.

«Извини… Извини?.. Извини…» – множество голосов в темноте, повторяющих одно и то же слово. За что они все просят прощения? И почему ему так горько и печально от этого на душе?

«Извини… Извини!.. Извини…»

«А-а-акира-а-а…» – Юки смеётся и кружится под опадающими листьями. Словно солнечный зайчик, она своим весёлым личиком согревает его сердце и заставляет улыбнуться.