Керстин Гир - Третий дневник сновидений [litres]

Как, по-вашему, это согласуется с отрицательным результатом проб на алкоголь и наркотики? Мне кажется, им надо было ещё раз его проверить. Я просто не могу себе представить, что тем утром Тео проснулся в трезвом уме и сказал себе: «Эй, давай-ка я найду сейчас подходящий молоток и поскорей очищу ювелирный магазин». Будем только надеяться, что он и в тюремной камере сможет выполнять свои учебные задания.

До встречи (но завтра, и, пожалуйста, только после десяти!)

P. S. Я только что услышала, что уже появились первые футболки с надписью: «Тео Эллис, хочу кольцо от тебя». Безвкусица, друзья, безвкусица! (Но одну я уже заказала. Своего размера).

Мы опоздали. Кто-то прямо перед нами взял из лотка последнюю коробочку черники. Это была девушка с длинными золотистыми волосами, явно мне знакомыми. Я остановилась так внезапно, что Мия наехала на меня продуктовой тележкой.

– Эй! – воскликнула она.

Девушка с черникой обернулась. Это действительно была Анабель. В отличие от меня, она не особенно удивилась тому, что мы встретились здесь. Только улыбнулась, а у меня по коже пробежали мурашки и сердце заколотилось.

– Вот ведь пакость! – сказала Мия.

Она имела в виду не Анабель, а тот факт, что у нас перед носом утащили последнюю чернику.

Я некоторое время не могла сказать ни слова, только уставилась на Анабель. Если я и ожидала встретить её, то лишь во сне, где чувствовала себя сравнительно сильной и уверенной, понимая при этом, что вероятность встретиться с ней достаточно велика. Мы жили в одном районе, и у нас было много общих знакомых. Будь я внутренне готова к встрече, я бы улыбнулась так же спокойно, как Анабель, и мне не пришлось бы преодолевать приступ иррационального страха, от которого я заледенела.

Хотя… мой страх был не таким уж иррациональным. Последний раз, когда мы с Анабель встретились в реальной жизни, она пробила мне голову железной ручкой факела, так что мне пришлось наложить четыре шва. И это было ещё самое безобидное, что произошло в тот вечер.

Пока я с трудом пыталась успокоить свой пульс, Анабель невозмутимо положила чернику в свою тележку и посмотрела на меня свысока.

– Прикольный у тебя наряд, Лив Зильбер, – сказала она, и от звука её слащавого голоса у меня опять холодок пробежал по спине. – Выглядишь романтической крестьянкой. Чтоб было совсем уж стильно, у тебя ещё и земля под ногтями! – Взгляд её перенёсся на Мию. – Какие вы крутые! И у неё то же.

Теперь я жалела, что мы так спешили, уходя из дома. Самыми стильными на нас были резиновые сапоги. Анабель была права: у нас под ногтями была грязь и для полного сходства с Мией немного грязи прилипло у меня к волосам и очкам. Нам просто представилась возможность поскорей удрать после работы в саду, и мы ею воспользовались.

Кончался обычный субботний день, пришлось возиться с незнакомыми цветами из семейства ирисов. Мы с Мией всегда работали в саду с удовольствием, не в последнюю очередь для того, чтобы обуть эти красивые резиновые сапоги, которые Лотти заказала нам всем в интернете.

Это желание чуть уменьшилось после того, как мы в январе захотели преподать урок Рысе из-за её упрямой зловредности и оставили её без любимого Господина Исполина – знаменитого на всю Англию самшитового дерева в виде павлина. То есть мы его всего лишь основательно подрезали, превратив в другое животное, но у нас получилось плохо. Уже тогда мы, наверно, могли бы понять, что наши пальцы не так искусны, как нам казалось. (На месте, где стоял Господин Исполин, теперь была памятная доска).

Но с романтическим представлением о садовниках мы на этом не распрощались. Нельзя было начинать сразу с такого важного предмета, как «обрезание самшита». Так сказал и Эрнест, сам страстный садовник. В саду было много работы, но не хватало рук, готовых помочь. И вот сегодня Эрнест с торжественной серьёзностью пригласил нас в сад, дал нам новенькие, специально для нас купленные лопаты, предназначенные для женщин, с лезвиями ручной работы и удобными дубовыми рукоятками. Почти такими же изящными, как мои резиновые сапоги. Мы тут же с восторгом принялись за работу.

К сожалению, мы тогда не могли предвидеть, что наш будущий отчим – обычно терпеливейший и терпимейший человек – в саду, своём святилище, становился педантом, способным испортить всякое удовольствие. Наверно, эту способность он унаследовал от Рыси, пусть и без её зловредности, это надо признать. Напротив, в саду он бывал в особенно хорошем настроении, но, что бы мы ни делали, ему совершенно не нравилось. Так что наше первоначальное воодушевление таяло с каждой минутой, когда он выражал нам своё недовольство (в дружеской вежливой английской манере). Окантовка лужайки должна была выдаваться не больше чем на полсантиметра, листва располагаться с востока на запад, а не как попало, и оранжевые монтбреции [17] Монтбре́ция (японский гладиолус) – очень красивое, изящное растение; другое его название – кроко́смия обыкновенная (Crocosmia), это цветок из семейства ирисов. ни в коем случае не могут соседствовать с розовыми флоксами. Чего монтбреции, должно быть, не знали: они чаще всего всходили в местах, где не подходили по цвету. Эрнест называл их «зловредными садовыми террористами» и велел нам их выкапывать и уничтожать, где бы мы их ни находили. Впрочем, лишь до тех пор, пока он не заметил, что мы не можем отличить зловредные монтбреции от его любимых ирисов. Дело было, думаю, в том, что ни те ни другие сейчас не цвели, а листья у них очень похожи (на наш взгляд, абсолютно одинаковые). Тем не менее я уже проникалась ненавистью к этим до сих пор неизвестным мне «террористам». Они были не просто зловредными, но крайне изощрёнными, потому что вместо них мы вырывали ни в чём не повинные ирисы.

– Нет ли у тебя носового платка? Мне кажется, он плачет, – шептала Мия, когда Эрнест рассматривал вырванные нами растения и успокаивающе к ним обращался.

Это были драгоценные редкости, которые назывались «Бонни бейб» [18] « Бо́нни бейб » – сорт ирисов. или «Маллоу драматик» [19] « Малло́у драматик » – сорт ирисов. .

– Всё очень плохо? – спросила я робко.

– Нет-нет, не волнуйся, – сказал Эрнест, стараясь скрыть отчаяние. – Все м-м-м… уже нормально. Несколько ризом [20] Ризо́мы – чешуйчатые корневища некоторых растений (например, глоксиний), похожие на шишечки. я, наверно, смогу спасти… – Он опять посмотрел на растения и забормотал: – Если повезёт, ещё вырастут, правда ведь?