Елена Романова - Смертельное видео. Жуть tube

А вслед за восклицанием последовал громкий глухой удар.

Я и Кира бросились на звук.

– Что… – Я не договорила, потому что увидела парня, который в окровавленной руке держал ножницы. А на полу лежало упитанное мужское тело.

– Он, он, он, – Кира вдруг стала заикаться. – Умер?

Парень, не выпуская ножниц из рук, странно посмотрел на нас. А потом вдруг засмеялся и направился к нам.

Мы благоразумно решили отойти подальше от психа и выбежали за дверь.

– Ну, чего? – Пашка объявился.

– Он убил его! – Прохрипела Кира.

– Кто? Санёк?

Мы с Кирой отчаянно закивали головами, отодвигаясь за могучую спину Пашки.

А сам Пашка мужественно пошёл к убийце, и уже через минуту вышел живым и вполне весёлым.

– Пойдём, поможете, – махнул он нам.

«Мы что же, должны помогать прятать тело?». – Пронеслось у меня в голове.

Кира стояла неподвижно, а я осторожно прокралась к комнате и увидела, что упитанное тело ожило.

– Давай окно открою, полегчает, – предложил Пашка.

– Тут почти подвал. Окна маленькие, толку ноль, – напомнил парикмахер.

– О, Лерка, у тебя есть корвалол или этот, как его, – Пашка настойчиво защелкал пальцами.

– Откуда у меня?

– Не надо, всё в порядке, – слабым голосом сказал мальчишка, – это обморок, – и, чуть краснея, он добавил, – я вида крови боюсь.

Мальчишка испытующе посмотрел на меня, мол, смейся теперь. Но я подошла к нему и присела на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, парень сидел на полу.

– А я боюсь насекомых, ненавижу, когда они перебирают своими мелкими лапками или жужжат над ухом.

– Вообще-то, твоя фобия не такая стрёмная, как моя, но спасибо, – сказал мальчишка и медленно поднялся на стул.

– Ну, чё, Санёк, как рука?

– У меня есть пластырь, – предложила я. Мне стало стыдно, что я убежала, в то время как двум людям требовалась помощь.

Кира не выдержала и зашла в комнату. – Что тут было?

– Да, я делал Мише стрижку и неудачно рука соскочила, я ножницами себе по пальцу рубанул. Кровище полилось, а Мишаня увидел кровь, и свалился со стула.

После ликвидации последствий этого происшествия мы с Кирой благополучно ушли, предварительно Пашка попросил у Киры телефон. И она дала. Свой номер.

Зачем ей Пашка? Ведь явно не её типаж. Для коллекции что ли? – Думала я по пути на остановку. Кирка пошла в магазин косметики, поэтому мы уже попрощались.

Я достала свой телефон и поняла, что тот совсем разрядился.

Дома я обнаружила, что кадры с тату никуда не годятся, но вот настоящая кровь, которая так удачно попала на видео, очень кстати.

Чёрное такси подъехало к дому Фёдора Аркадьевича на пять минут позже. Это обстоятельство не нарушило планы, потому что дорога в аэропорт была пустой в такую рань, а Фёдор Аркадьевич ещё и выехал заранее.

Его пригласи выступить с докладом на одной конференции. Кто бы мог подумать? Простой учитель, он не смог устоять перед потребностью признания. Слишком много у него было знаний, опыта, но только никто об этом не догадывался. И тогда Фёдор Аркадьевич начал писать научные статьи и рассылать их в профильные журналы. Он даже не удивился, когда редактора нескольких изданий вцепились в неизвестного учёного и стали требовать от него продолжения. Он, в общем-то, не скрывал свою личность, но публиковался под псевдонимом. Это помогало избежать лишнего шума, потому что его статьи набирали популярность и всё чаще становились поводом для спора.

И вот недавно на него вышел один известный русский учёный, который живет в Германии, но устраивает в Санкт-Петербурге конференцию. И ему, этому учёному, очень хотелось лично пообщаться с автором статей и обсудить кое-какие идеи. Фёдор Аркадьевич был не против.

В аэропорту было мало людей и много свободного времени. Фёдор Аркадьевич достал из портфеля свой дневник и, устроившись в зале ожидания, стал писать продолжение.

Мои эксперименты с собаками доказали, что вакцина почему-то почти не эффективна. Я долго не мог решить эту проблему, пока однажды со мной не разговорился мой коллега по новой работе в школе. У него брат был неизлечимо болен. Рак печени. Врачи отправили его домой, умирать. Коллега был подавлен, и я предложил свой экспериментальный метод. Он согласился, терять-то всё равно нечего, а мне нужно было провести опыт на человеке.

Была у меня одна гипотеза…

Дело в том, что за год до того разговора с коллегой, я потерял свою жену. Она просто по своей глупости сделала то, чего категорически делать было нельзя.

Мы тогда уже переехали в этот дом, и я часто проводил время в своей подвальной лаборатории. Я даже не догадывался, что у моей жёнушки закрались мысли следить за мной. Чем это я там по ночам занимаюсь и с кем. Глупая была баба, хоть и красивая.

Фёдор Аркадьевич достал из портфеля бутылку с водой, которую приобрёл тут же, и, сделав маленький глоток, он быстро провёл по усам.

Я тогда экспериментировал с сознанием. Я понял, почему с собаками вышла промашка. Дело в том, что они не разумные. То есть, конечно, у них есть мозг, но они не способны на то, что может человек разумный. На самовнушение. На правильный настрой. На полное подчинение своего тела мозгу. Мои вакцины могли убить поражённые клетки и восстановить здоровые, но они не способны помешать существу, которое, исходя из своего плохого самочувствия, считало себя умирающим, погубить своё тело. Организму свойственно запоминать то состояние, в котором оно долго находится, а после воспроизводить его.

Я понял, что нужно больше работать с сознанием, а для этого нужно разумное существо. Я сделал аудио запись очень специфического содержания, которое должно было заставить мозг отойти от привычного сценария, и вернуться в первородное состояние младенца. При этом человек не должен был утратить навыки, рефлексы и память. Это был сложный процесс. Я почти доработал запись, но на выходные мне нужно было уехать на семинар для учителей, который организовывала наша школа.

Тогда жена и проникла в мой подвал, и, в поисках доказательств измены, она прослушала эту запись. Я сам даже не догадывался, каким сильным может быть эффект. Или это зависит от физического и умственного состояния пациента. В общем, она стала странно себя вести.

– Объявляется посадка на рейс до Екатеринбурга, – услышал Фёдор Аркадьевич и, взглянув на наручные часы, ещё час до взлёта, вернулся к воспоминаниям.

Я помню, что вернулся в воскресенье домой, а моя Света спросила, много ли рыбы я поймал? А через пять минут она принесла бумагу и карандаши, уселась за кухонный стол и стала рисовать. Это был детский рисунок. Очень неаккуратный и лишенный всякой логики. У меня закрались подозрения.