Кирилл Чупров - Самый страшный волк

– Эффектная речь, подсудимый. Но, повторюсь, здесь не на кого производить впечатление. – Судья поднялся. – Суд удаляется на совещание и вынесение приговора. Присутствующие проводили взглядом главного человека в этом зале, а затем потянулись к выходу. Конвой открыл решетку и нацепив на Сергея наручники вывел в коридор. Ввиду особой опасности, Леха был сцеплен с ним запястьями. Хотя какая может быть опасность?

За время проведенное в больнице он исхудал еще больше и теперь представлял из себя скелет обтянутый кожей. Один глаз не видит,а правая рука болтается плетью. Он буквально уничтожил плечевой сустав, когда врезался в колено Костика и навсегда останется одноруким.

– Двадцать лет…надо же… – Протянул Алексей, усаживаясь в одно из стоявших вдоль стены кресел, Сергей устроился рядом.

– Это не важно. Для меня ведь любой приговор равен пожизненному.

Вынесение вердикта заняло на удивление мало времени. То ли судья действительно торопился, то ли улики по делу не вызывали сомнений, но не успели мужчины перекинуться даже несколькими фразами, как их пригласили обратно.

– Всем встать. – Судья обвел присутствующих взглядом и остановился на Сергее. – Молодой человек, вам было предъявлено обвинение в жестоком убийстве группы лиц. Свою причастность вы не отрицали, чем произвели на суд приятное впечатление. Как бы странно это ни звучало. Тем не менее, я вынужден согласиться с требованием обвинения и назначить вам максимально возможное в текущих обстоятельствах наказание – двадцать лет заключения.

Пока он зачитывал приговор, конвой в очередной раз защелкнул на его запястьях наручники и начал выводит осужденного из зала суда. Мама упала в объятия Гриши, который нежно гладил ее побелевшие волосы и прожигал Сергея злобным взглядом. Как и начавший лысеть бизнесмен. Он не сводил с осужденного глаз.

***

Сергей медленно шел по коридору тюрьмы, сжимая под мышкой единственной здоровой руки нехитрый, положенный арестантам скарб. Свернутый в рулон тощий матрац, моток туалетной бумаги и нехитрые туалетные принадлежности. Он втягивал носом неприятный, пропахший потом и ненавистью запах этого векового каменного строения, вслушиваясь в гулко отдающиеся под потолком шаги.

– Мне жаль… – Протянул молоденький конвоир, только недавно вернувшийся со срочной службы в армии. Он всю дорогу громко шмыгал носом и казалось, готов был разреветься.

– Почему? – На самом деле ему было не интересно, но парень казался славным. Кто знает, возможно это последний человек, с кем доведется поговорить.

– Та камера…куда тебя определили…

– Что с ней не так?

– Тебя там убьют.

– Я уже мертв, парень. Разве ты не знал?

Конвоир скомандовал остановку и Сергей повиновался, как положено повернувшись лицом к каменной, подернутой застарелым грибком стене. Лязгнул тяжелый затвор, дверь со скрипом открылась.

– Входи.

Сергей в первый раз посмотрел на конвоира и вдруг улыбнулся перепуганному мальчишке, словно тот привел его не на смерть. Для Сергея так оно и было. Он не боялся смерти, но желал избавления. Мужчина покрепче прижал едва не выскользнувший матрац и перешагнул порог камеры.

Когда дверь с лязгом закрылась, на него уставились с десяток глаз. Злых, заинтересованных, предвкушающих…Тесное помещение стало еще меньше, когда трое арестантов поднялись со своих мест и направились к Сергею.

– Вот и герой пожаловал. – Презрительно процедил сквозь зубы плешивый, покрытый выцветшими кустарными наколками здоровяк. – Заждались мы тебя. Привет хотим передать.

– Я не герой… – Спокойно ответил ему Сергей и, наконец, выпустил поклажу, которая тихо шлепнулась на пол у его ног. – Я самый страшный волк.

Эпилог

Анатолий Викентьевич тяжело спускался по лестнице, крепко сжимая в изувеченной застарелым артритом ладони полупрозрачный пакет, набитый нехитрым мусором, из того, что может позволить себе среднестатистический пенсионер. На самом деле, это могло подождать еще денек другой, но мужчине так надоело сидеть дома в одиночестве, что он искал малейший повод покинуть квартиру.

И вот теперь, аккуратно переставляя ноги, с похрустывающими после каждого движения коленями, он преодолевал невыносимо тяжелый путь со своего второго этажа. Возраст давал о себе знать и пенсионер сомневался, что скоро вообще сумеет передвигаться самостоятельно.

Толкнув тяжелую железную дверь, мужчина вспомнил, как здорово было раньше, во времена его юности. Тогда никто не устанавливал этих домофонов и двери всегда были открыты настежь. И ведь ничего, как-то жили и не боялись. Он вышел на улицу и поежился от швырнувшего в лицо брызги дождя промозглого ветра. Может и стоило переждать.

В раннее утро, двор оставался пустынным. Народ все еще отсыпался после выходных и не торопился выбираться из теплых постелей в ожидании начала рабочей недели. Анатолию Веньяминовичу конечно хотелось встретить хоть кого-нибудь, пусть даже этого дерзкого молокососа из квартиры выше, который часто устраивал шумные гулянки и мешал, как следует выспаться.

Торопливо перебирая ногами, старик засеменил к расположенным чуть в стороне, рядом с раскинувшимся на несколько сотен метров пустырем, мусорным бакам. Он не удивился, когда увидел, что они заполнены доверху. Коммунальные службы как всегда не торопились исполнять свои обязанности.

Чуть впереди, в разросшихся за лето кустах, раздался тихий шорох, оставшийся неслышным для старческого слуха. Пенсионер подошел почти вплотную к бакам и, секунду помедлив, поставил пакет рядом.

Из кустов показалась тощая рыжая морда местного любимца Тишки. Пес давно привык к людям и всегда летел на встречу, радостно виляя длинным хвостом, ожидая куска хлеба или какой-то иной подачки от жалостливых жителей. Но, на сей раз, он лишь смотрел на старика, чуть склонив голову на левый бок.

– Тишка! – Громко позвал старик, радуясь хоть кому-то. Он направился к кустам, протягивая заскорузлую ладонь к псу и всерьез раздумывая, а не забрать ли его к себе. – Иди сюда родной…ну, чего ты?

Когда раздалось звонкое, раздражающее слух рычание, Анатолий Веньяминович остановился, близоруко всматриваясь в мелькнувшую справа тень. Еще один пес? Это ему не понравилось. Нет, Тишку он любил и частенько подкармливал бедолагу объедками, но появление незнакомого пса – это всегда плохо.

– Ладно дружок, пойду я. – Старик развернулся и собрался было двинуться обратно, когда рычание повторилось практически за его спиной. Тишка негромко взвизгнул и скрылся в кустах, не желая связываться с агрессивным чужаком.

Старик повернулся и…едва не упал на землю. В метре от него, на четвереньках стоял болезненно тощий, с лохматой бородой и копной давно не стриженных волос, мужчина и гортанно рычал. Перекошенная в злобном оскале физиономия была покрыта грязью и чем-то напоминающим запекшуюся кровь, а из пасти, наполненной желтыми, гнилыми зубами, стекала струйка коричневатой слюны.