Анна Фурман - Гроза над ячменным полем

Когда все улеглось, шаман бросился внутрь, но нашел лишь бездыханное тело своего вождя. Гром Птица пленила демона в небесной тюрьме, а сама ослепла. С тех пор над ячменным полем не бывает молний.

Джузеппе поднял указательный палец, подытоживая свой рассказ:

– А еще г-г-оворят, что здесь по сей день бродит дух верного коня и ищет своего хозяина, чьи кости истлели прямо на этом месте. И демон ждет с-своего часа в н-небесной тюрьме. Ждет н-н-наследника Юного Вождя, чтобы завладеть его д-душой.

Услышав последние слова брата, маленький Сэм насторожился, озираясь по сторонам. Но все было по-прежнему: дождь покрывал поле серой водой, ветер выл, а старая кляча дремала. Никаких звуков, кроме музыки разыгравшейся стихии.

– Джу, а Джу, но почему это место зовут домом коневодов?

Джузеппе вздохнул. Он достаточно наговорился за вечер и не прочь был немного поспать. Едва ли ливень кончился бы до рассвета.

– Б-б-белые коневоды пытались одомашнить д-дикий ячмень. Они п-п-построили этот сарай и п-пасли здесь л-л-лошадей. Но ячмень оказался напитанным ядом, и все л-лошади подохли. С-с-с тех пор п-поле заброшено.

Сэм съежился в комок, обнимая колени руками, он снова вслушался в гудящую симфонию дождя и снова услышал лишь стук капель да стон сквозняка. Но и стебли сон-травы у входа в хибару теперь казались малышу зловещими, и то, как Вилка дергала ушами во сне. Джузеппе поспешил успокоить брата, чувствуя вину за то, что рассказал ему страшную историю:

– Это п-п-просто легенда, С-сэм.

– Но ведь и правда не было ни одной…

Сэм не успел договорить – в ту же секунду над старым домом коневодов сверкнула молния. Она расчертила темноту у окна и вошла в сырую землю, заставив мальчишек вскочить на ноги и замереть, обнявшись.

– Джу, это она, Гром Птица!

– В-в-в-всего-лишь г-г-гроза, – Джузеппе и сам занервничал, но изо всех сил старался не показать этого Сэму.

В молчании прошло несколько секунд, мальчишки ждали раската грома, но его не последовало. Глухая тишина накрыла сарай, словно укутала толстым стеганым одеялом, под которым не слышно ничего и можно сладко спать всю ночь.

Внезапно Вилка подскочила на ноги и замотала головой, как она делала всегда, если боялась. От ее хромоты не осталось и следа, когда кобыла встала на дыбы и выбила ветхую дверь передними ногами с невиданной силой. Мальчишки едва успели опомниться, как лошадь убежала в поле так быстро, будто за ней гнались все черти Преисподней.

Джузеппе отпустил брата и рванул наружу. Он только крикнул: «Оставайся здесь», – и скрылся за стеной дождя в глубокой ночи. Сэм застыл на отяжелевших ногах. Ему хотелось одновременно побежать вслед за братом, заплакать и уснуть, не сходя с места. Горький мшистый запах наполнил комнату. Тонкие болотного цвета стебли сон-травы потянулись внутрь, будто червяки. Угрюмое небо ничуть не прояснилось, и холодная вода оросила колючими каплями лицо малыша, смешиваясь со слезами. Джузеппе и лошадь пропали в черноте, как если бы их никогда не существовало.

Дрожа от холода, страха и плача, Сэм свернулся калачиком в дальнем углу, напротив окна. Стихия снова выровнялась, поливая колосья дикого ячменя, лаская их руками ветра. Почти нежно, как если бы мать гладила сына по волосам. Маленькому Сэму чудился топот копыт, стук гигантского кулака в гигантскую дверь, шорох огромных крыльев и далекая песня шамана. Сон-трава окончательно напоила мальчишку своим ароматом и ввергла в пучину беспокойного сна.

***

Солнце прокралось в старый дом коневодов через окно, медленно скользя лучами по гнилым доскам, забираясь в углы и щели, как ледяной ветер накануне. Оно чуть задержалось на тонких веках мальчика, дремавшего на полу. Поцеловало, согрело, разбудило. Сэм сел и принялся тереть глаза. Первые несколько секунд он видел только цветные всполохи и черточки. Малыш не сразу вспомнил, где находится и что творилось ночью, но когда вновь обрел зрение, увидел брата с лошадью: живыми, здоровыми, почему-то сухими и мирно спящими.

Джузеппе дремал, подложив под голову кепку. Старую, заношенную до дыр кепку – наследство почившего отца. Дыхание парня было ровным. Волосы, как всегда растрепаны. Серая от времени рубаха расстегнута, майка заштопана заботливыми руками матушки. Но что-то в родном и привычном облике изменилось. Едва уловимо, так, что Сэм не смог бы объяснить, спроси его кто-нибудь.

– Джу, а Джу! – малыш принялся тормошить брата. Вилка открыла глаза первой. Джузеппе проснулся нехотя, зевая и потягиваясь, как в ленивый воскресный полдень дома в теплой постели.

– Ч-ч-то, Сэм?

– Когда ты вернулся? Джу, где ты нашел Вилку? Почему вы не промокли?

– С-слишком много в-в-вопросов, Сэм.

– Джу, а Джу… Где ты был ночью?

– З-здесь. Я, ты и Вилка. Мы п-п-прятались от грозы.

– Джу, но ведь, Вилка убежала, и ты за ней, я остался совсем один и… – Сэм принялся тараторить так быстро, что Джузеппе едва успевал разобрать его речь.

– Т-т-ты уснул, это был п-просто сон. Я н-н-никуда не уходил. В-вилка тоже.

Сэм часто заморгал. Джузеппе продолжил, видя замешательство брата:

– Это в-все сон т-т-трава, Сэм. Я з-здесь, и нам п-пора идти. М-м-матушка, д-должно быть, заждалась.

Сэм плохо понимал, что происходит, но утомился, испугался и очень хотел домой, а потому не стал спорить с братом. Тем более повода сомневаться в словах Джузеппе, который всегда заботился и оберегал, у малыша не было. Дверь сарая оказалась на месте, словно Вилка и не вынесла ее ночью, да и вообще все выглядело так же, как накануне. Кроме неба – теперь пронзительно чистого, налитого золотом вместо грозового свинца. Сэм почти успокоился, поверил. Чувство голода перебило сомнения.

Мальчишки поспешили выбраться из старого дома коневодов и зашагали в сторону дома. Линия горизонта обозначилась вдали тонкой голубой полоской, отделяющей желтое поле дикого ячменя от янтарного полуденного солнца. Джузеппе посадил Сэма на спину Вилке, которая шла удивительно легко, будто забыла о больной ноге, а сам наслаждался, подставив лицо горячим лучам. Малыш наблюдал за братом с возвышения. Он заметил, что под воротом рубашка Джузеппе будто промокла. События жуткой ночи почти растворились в обретенном покое, больше ничто не внушало Сэму мысли о них, кроме этого куска потемневшей от воды ткани.

– Джу, а Джу… – осторожно начал малыш, – а ведь прабабушка Чезу была из кочевников равнины?

Джузеппе ответил, не поворачивая головы:

– В-в-вроде.

Вилка зашевелила ушами, словно прислушивалась к разговору, распознавала речь, от которой давно отвыкла.

– Джу, а Джу… А как ты говорил звали того демона из легенды?

Джузеппе чуть замедлил шаг и, наконец, посмотрел на брата. Его глаза, обычно добрые, золотисто-голубые, стали похожи на воду, скованную льдом. Он улыбнулся, как улыбался всегда, отвечая на бесконечные вопросы любопытного шестилетки, но что-то в этой улыбке заставило Сэма поежиться. Лошадь под ним вздрогнула и нервно заржала.