Рина Когтева - Однажды в замке

– Я уезжаю.

– Удачной вам дороги, – пожала плечами Марианна.

Тут Карлу бы сказать что-нибудь проникновенное, но на тот момент его покорение женского пола ограничивалось тем, что Карл заявлял, что он сын герцога Аквинского.

– Можно я буду вам писать? – запинаясь, спросил он.

Марианна долго и пристально смотрела на него, как будто бы решала, стоит позволять Карлу такую вольность или нет.

– Пишите, – наконец, ответила она.

Боже, что это был за момент! Карлу казалось, что до него снизошла сама царица Савская или Клеопатра! Карл не помнил, как добрался до Аквина, а там сразу же сочинил пространное письмо о двадцати листах. Потом разорвал его, сочинил еще одно, разорвал и его, начал хандрить и отправился бродить по кладбищу. Усевшись на первое попавшееся надгробье, Карл принялся преотвратно декламировать какой-то любовный стих на латыни, само собой с кучей ошибок и коверкая слова. И вот, в момент наивысшего душевного накала, Карл вдруг услышал хихиканье. Он вскочил, полный праведного гнева и желания растерзать наглеца, но наглецом оказался единственный человек, которого все угрозы Карла не могли впечатлить по определению. Было лето, стояла жара, окна покоев Его светлости выходили именно на кладбище, и в ту ночь окна были открыты. Привлеченный нечленораздельными воплями, Их светлость решили лично разобраться, кто же так тревожит его покой посреди ночи, спустились и обнаружили Его светлость Карла Аквинского. Карлу был задан вопрос, чем именно вызвано такое душераздирающее представление. Надо сказать, что собственные страдания настолько занимали Карла, что у него совершенного вылетело из головы, что он ненавидит Его светлость всей душой. Карл выпалил все как есть, недоговаривая слова и, кажется, даже захлебываясь собственной слюной. Надо отдать должное, герцог очень внимательно его выслушал и даже не перебивал, хотя последнее вряд ли было возможно, учитывая накал эмоций юного Ромео (старина Шекспир 8 8 Уильям Шекспир (1564-1616) – английский поэт и драматург. написал эту пьесу лет на четыреста позже описанных событий, но сравнение подходящее).

– Да отправь ты ей какую-нибудь золотую ерунду, – смиловался герцог Аквинский, – только не слишком дорогую, чтобы не зазнавалась.

– А если она вернет подарок? – забеспокоился Карл.

– Ну пару вернет, третий возьмет, – герцог пожал плечами.

– А если она напишет, чтобы я ей больше ничего не отправлял?

– Даже не сомневайся, это она тебе и напишет. Сочинишь ей ответ с этими твоими страданиями, она еще раз тебя пошлет, а там, глядишь, и общие темы для разговора появятся.

В этот момент Карлу, конечно, пришла в голову мысль, что в общении с дамами герцог Аквинский тоже имел единственный аргумент – то, что он герцог Аквинский, но за неимением лучшего Карл воспользовался его советом и послал Марианне кольцо с рубином. Кольцо вернулось, Карл отправил золотую шкатулку – ее тоже вернули обратно, тогда Карл отправил прекрасное венецианское зеркало в серебряной оправе. Зеркало не вернулось, но пришло письмо, и Карл на него ответил. Дальше все развивалось в точности, как и предсказывал отец: письма еле успевали возить между Гассом и Аквином. Тут бы и состояться так долго ожидаемой свадьбе, но не все в этой жизни идет по плану. Одним солнечным утром Иан Аквинский встал не с той ноги и решил сообщить Бернару Гасскому, что что-то невпечатляющее приданое у его дочери, и надо бы отписать побольше. Когда Бернар Гасский читал это письмо, он, очевидно, также пребывал не в лучшем расположении духа, потому что последовал категорический отказ. Так началась многолетняя свара: договоренность о свадьбе не расторгалась, но и к соглашению два герцога прийти не могли. Карл с Марианной писали друг другу, раз в несколько месяцев Карл совершал короткие визиты в Гасс, чтобы ее увидеть. Они любили друг друга, но ничего не могли поделать. К тому времени, как Карлу исполнилось девятнадцать, а Марианне семнадцать, вялотекущая война из-за приданого длилась уже четыре года, и конца ей не предвиделось. Марианна шутила, что когда они наконец-то поженятся, то из-за старческого маразма не вспомнят имен друг друга. Это была очень грустная шутка.

Она приезжала в монастырь Святого Лазаря каждый год в годовщину смерти Карла. Сначала он еле-еле мог пережить этот год, а потом она вдруг стала приезжать слишком часто, потому что Карл терял однообразные дни, не желал их видеть, не желал в них жить. Все превратилось в стремительный фильм, поставленный на быструю перемотку. Семь лет спустя умер Евстафий. Марианна в последний раз приехала через сорок три года. Старуха, полуслепая, с беззубым ртом. Она уже и не помнила толком, зачем и ради кого приезжает в этот монастырь каждый год. Ее вела под руку степенная полная дама – Алинор, их старшая дочь с герцогом. До этого она приезжала с молодым человеком, ее сыном, единственным, который дожил до совершеннолетия: темноволосый, зеленоглазый и звали его – вот гори ты в аду, отец! – звали его Карл. Ну этот Карл произвел на Карла сложное впечатление. Он показался Карлу каким-то пустым и самодовольным. Видимо, его не так часто называли «дурьей башкой», как следовало бы. Сам Иан Аквинский умер за несколько лет до этого. К тому времени про него уже ходили очень неоднозначные слухи, потому что на восьмом десятке он ухитрялся выглядеть так, как будто ему нет и сорока. Карл-то знал причину такой небывалой бодрости. В общем, Иан Аквинский как-то там «умер», его положили в семейный склеп в Аквине, откуда он благополучно смотался и начал новую жизнь. Карл был уверен, что лет через тридцать-сорок он опять где-нибудь всплывет.

Но об этом Карл мог только догадываться. Шло время. После смерти отца монастырю Святого Лазаря значительно урезали довольствие, ибо Его светлость Карл не слишком понимали, за что именно он должен платить такие деньги. Потом Его светлость Карла сменил Его светлость Гийом, потом снова Его светлость Карл. В какой-то момент Карл уже перестал следить за этими «светлостями». Он и за королями-то еле успевал. Он упустил момент, когда Капетингов 9 9 Капетинги – династия французских королей, правили с 987 по 1328 годы. сменили Валуа 10 10 Валуа – династия французских королей, правили с 1328 по 1589 годы. . Хотя это было достаточно легко упустить, потому что почти сразу же – ну, по меркам бессмертного призрака – в Европу пришла «черная смерть» 11 11 «Черная смерть» – пандемия чумы, пик которой пришелся на 1346-1353 годы. По разным оценкам унесла от 30% до 60% населения Европы. . Вот это было интересно! Если за все это время в жизни монахов по большому счету ничего и не менялось, то чума превратила монастырь в непреступную крепость. Они держались лет пять, потом кто-то… Ну как «кто-то», вообще-то это был один монах, который закрутил шашни с дочкой мельника в соседней деревне. А туда пришла чума. А монаху было все равно, потому что у него в одном месте свербело. Ну вот он ее и приволок, в смысле, чуму, а не дочку мельника. За пару недель монастырь Святого Лазаря вымер. Тела лежали прямо во дворе, гнили, и не было никого, кто озаботился бы предать их земле. Для Карла это хоть и было разнообразием, но все же достаточно неприятным.