Андрей Буровский - Сибирская жуть-7

И я не думаю, что домовые в Кенигсберге (мне приятнее называть этот город историческим именем) должны любить русских вообще и советских военнослужащих особенно.

Тут, конечно, вопрос: а верят ли немцы в домовых, и если верят— то как их себе представляют? Может быть, эта мохнатая зверушка не имеет с их представлениями ничего общего?

Тут могут быть два предположения… Если некая сущность обитает в доме, хранит дом и бережет его, то ведь эта сущность вполне может показываться каждому человеку такой, чтобы он, этот человек, был бы в состоянии ее узнать и понять, с чем он имеет дело.

Это первое предположение.

А второе еще проще. Если домовые существуют как некая объективная реальность, то ведь их внешность не имеет никакого отношения к тому, что об этом думают немцы, русские и с тем же успехом — зулусы или индейское племя сиу.

Сыны туманного Альбиона передают кошачье мяуканье звуками «мью-мью», китайцы: «мау-мау», но ведь ни коты, ни издаваемые ими звуки не изменяются от этого.

Так же и здесь: если в домах (в некоторых домах) живут маленькие пушистые зверушки, способные наказывать нас или проявлять к нам какие-то чувства, то какая разница, как мы их себе представляем? Они существуют — и все!

Механизм рождения легенд и слухов мне довелось изучать на очень близком и понятном примере: на примере рассказов о самом себе. Недавно мне принесли такую историю:

"Было это во время работ Буровского у Вадецкой []. Там он, как почти каждый день, страшно напился и пошел гулять, чтобы немного проветриться. А в это время копали поздний тагар и почти докопали погребальную камеру на 30 или 40 человек, квадрат со стороной метров шесть и глубиной метра три с половиной. Свалился он в яму, пытается выбраться — не выходит. Стал звать людей — никто не отзывается!

Тогда Буровский лег спать прямо на голой земле; а может, просто выбился из сил и забылся пьяным полусном. С первыми лучами солнца просыпается Буровский и обнаруживает себя в могиле, среди скелетов. Сообразить, где он находится и что случилось, Буровский, как всегда, не смог — он, как известно, вообще умом не очень крепок. И стал Буровский в страшной панике прыгать на стены могилы, а зацепиться не за что — стенки гладкие, крутые и высокие. Он со страху стал еще дико орать: „На помощь! На помощь!" и все продолжает метаться. Все, что несколько дней расчищали, заметали кисточками, любовно выделяли, стараясь оставить на месте, Буровский затоптал ногами, переломал и перепортил за несколько минут, потому что после каждого идиотского прыжка он падал на расчищенные скелеты и на погребальный инвентарь.

Ранним утром в воскресенье лагерь никак не мог проснуться, прошло минут двадцать, пока кто-то подбежал к раскопу, понял, что случилось, и позвал остальных. Только когда Буровский увидел над кромкой раскопа несколько лиц и услышал крики прибежавших: «Что ты делаешь, идиот! Ребята, он там все переломал!», он сообразил, наконец, что происходит, и хоть немного успокоился. Тогда его вытащили из ямы, похмелили и утешили, а разрушения, причиненные Буровским в яме, пришлось ликвидировать дня три. Одна девушка плакала навзрыд, увидев, что он сделал с ее работой. Трое парней, четыре дня расчищавших завал костей, вдребезги растоптанный и раскиданный Буровским, огорчились так, что побили Буровского и отняли у него запасы водки. Буровский не смог жить в экспедиции без водки и вынужден был уехать".

Вот такая история. Насколько я могу судить, сделана она из двух не связанных между собой половинок. Одна половинка — это история про какого-то баптистского проповедника, который поехал в экспедицию Вадецкой отдыхать; он действительно свалился в погребальную яму и перепугался, но не скелетов, а потому, что никак не мог самостоятельно выбраться, и его вытаскивали всем коллективом.

По другой версии, этого проповедника специально положили пьяного в компанию скелетов, потому что он уж очень допекал всех своими проповедями. Сядут люди у костра попеть под гитару, выпить чего-то славного, а тут он начинает нести про конец света и про то, что они почувствуют, очнувшись когда-нибудь в могилах. Ну и доболтался: напоив дурака до изумления, его снесли в могилу и уложили нос к носу с черепом человека, который помер почти две тысячи лет назад. Он проснулся, перепугался. Но, конечно же крушить что-либо ему никто не дал — шутники сидели тут же и никакого погрома в раскопе не допустили.

Какая ве-таки из двух версий этой истории верна — я, честно говоря, не знаю, но отзвуки этой истории помнились и рассказывались в экспедиции Вадецкой еще в начале 1980-х.

А вторая половинка, из которой сделали кусочек эпоса про пьяного Буровского, произошла в 1983 году со мной и с другим красноярским археологом, Н.П. Макаровым. Мы шли с реки Базыр в основной лагерь и отклонились от курса, потому что было часа два ночи, луна зашла за тучи, а пили мы много, в том числе и много неподходящего.

К моему изумлению, Николай Поликарпович вдруг ушел куда-то вниз и пропал.

— Коля, ты куда?!

Более идиотского вопроса невозможно было и представить; тем более, что, произнося эти исторические слова, я сделал шаг вперед и тоже полетел куда-то вперед и вниз. К счастью, мы ничего не переломали и даже не особенно ушиблись, а угодили в раскоп, но не позднего, а раннего тагара, в парную могилу глубиной от силы полтора метра. До погребения археологи еще не дошли, и мы стояли на плотно утрамбованной земле, а наши головы торчали наружу. Вылезти из этой ямы было вовсе не сложно, и мы совершенно не делали тайны из нашего маленького приключения. Наоборот, не успев прийти в лагерь, мы тут же рассказали об этом, и потом соответствующую историю пересказывали в экспедиции Николая Поликарповича еще довольно долго.

Человек, сочинивший историю про то, как я телепался в раскопе, тоже вырос в экспедиции и в археологическом кружке Н.П. Макарова и хотя не участвовал в поездке, во время которой мы с его учителем падали в яму, этой истории он просто не мог не слышать много раз.

Что послужило причиной объединить две разные истории, приключившиеся с разными людьми в разное время, и добавить массу вымышленных оценок и подробностей? Конечно же, в первую очередь желание, чтобы так было; чтобы со мной приключилась идиотская история и чтобы эта история оправдывала бы неуважительное и насмешливое отношение ко мне. А кроме того, помимо всего прочего, с такими историями жить интересней, особенно когда наша реальная жизнь довольно-таки бедна, скучна и хочется убежать от нее в мир увлекательных выдумок. Тем более выдумок приятных, ласкающих самолюбие, доказывающих собственную правоту.