Наталья Росин - Дом, в котором я тебя потеряла

***

На подготовку к отъезду у меня ушло две недели. Приободренная появившейся целью, я уверенно двигалась к ней. В первую очередь вычистила квартиру и собрала необходимые вещи. Три года жизни спокойно поместились в чемодан и один небольшой рюкзак.

Затем уволилась, не объясняя причин. Я еще не успела потратить все отпускные, так что одна часть из них пошла на покупку билетов до Сортавалы с пересадкой в Петербурге, а другая осталась на оплату съемного домика. Каким-то чудом мне удалось найти подходящее жилье в шаговой доступности от родового гнезда. Жизнь словно сама толкала меня в нужную сторону.

Утром, в день отъезда появился Тимур. За полтора месяца он практически не изменился, только выглядел более усталым и серьезным. Устроившись на кухне так, словно никуда и не уходил, он внимательно наблюдал, как я мечусь по квартире, пытаясь не забыть ничего необходимого.

Запыхавшись, я села рядом с ним, отпивая заботливо приготовленный Тимуром чай. Как ни странно, но неловкости между нами не чувствовалось. Мы больше не вместе, но оставались друзьями, что не могло не радовать.

– Ты положила таблетки?

– Забыла. Сейчас положу.

– Сиди, я сам, – остановил меня Тим, поднимаясь из-за стола.

Вернувшись с Милкой на руках, он с улыбкой тискал ее и гладил по круглой голове. Кошка восторженно мурчала, не веря своему счастью. Я поглядывала на нее с легкой завистью.

– Наверное, останусь здесь жить с Милкой. Женьке я уже надоел.

– Так будет даже лучше.

Я взглянула на часы и вздохнула. Время пролетело быстро, и мне уже надо выходить.

– Пора? – спросил Тим.

Я молча кивнула, грустно улыбнувшись. Сердце ныло от страха. Хотелось бы просто остаться. Чтобы Тим вернулся, и мы продолжали жить, словно ничего не произошло. Казалось, что ему стоит просто посмотреть мне в глаза и эти полтора месяца, и вся моя поездка просто превратятся в воспоминание об очередной нелепой ссоре. Но я понимала, что это иллюзия. Даже если мы снова сойдемся, то это ничего не решит.

– Я провожу тебя, – поднялся Тимур. – А еды взяла с собой?

– Ой.

Я вскочила и вытащила из холодильника заготовленные бутерброды в контейнере.

– Эх ты, Маруся, – вздохнул Тимур.

Мы суетливо собрались, толкаясь в прихожей. Я еще раз прошлась по квартире, проверяя, все ли взяла. Погладив Милку на прощание и чмокнув ее в нос, вышла на площадку. Пока Тимур возился с ключами и чемоданом, я пыталась понять собственные ощущения. Грусть, страх и вместе с тем ожидание приключения. Сосало под ложечкой от предвкушения. Наверное, это хорошо.

До Ладожского вокзала мы ехали практически молча, перекидываясь редкими фразами. Тимур купил мне кофе, и мы вместе сидели на лавке в ожидании поезда. С каждым объявленным рейсом его уверенность сменялась нервозностью. С напускной увлеченностью Тим рассматривал поезда, словно боялся взглянуть на меня и выдать свои истинные чувства. Мы оба понимали, что возвращаться я не планирую.

Перед самой посадкой ему все же пришлось взглянуть мне в глаза.

– Можно мне тебе звонить иногда? – неожиданно для самой себя спросила я.

– Конечно, – нервно кивнул Тимур, взяв меня за руку. – Я всегда помогу.

– Я знаю, – я еле удержалась от того, чтобы не поцеловать его.

Жеванный женский голос объявил отбытие. Мы попрощались скомканно и неловко. Я махнула рукой, торопясь в вагон, он быстро приобнял меня и тут же затерялся где-то в толпе. Я даже не успела найти свое место и взглянуть на него в окно, как поезд уже тронулся. Взгляд в панике выискивал темную взъерошенную макушку среди толпы. Мы же можем больше никогда не увидеться. И он исчезнет в дымке воспоминаний, как мама и папа.

Трясущимися руками я сжала ладонями термос, в который Тимур предусмотрительно налил мне кофе на вокзале. Я смотрела на этот термос, и слезы покапали сами собой. Он заботился обо мне до последнего. Обреченно ухнуло сердце. Я потеряла его навсегда.

Под мерный стук колес поезда, стремительно движущегося в сторону Петербурга, я наблюдала за проносившимися мимо бесконечными полями вперемешку с лесами. Эти картины, известные каждому, кто хотя бы однажды путешествовал по России, не вызывали у меня никаких чувств. Только тяжесть и пустоту.

Хотелось тишины и спокойствия, но попутчики – необъятный и жизнерадостный мужчина с матерью, тихой и неприметной старушкой, – нарушили его, заставляя стол различной снедью.

– Угощайтесь, – вежливо предложила старушка.

Я с улыбкой помотала головой.

– Да нет, спасибо, – ответила я и достала из рюкзака конфеты с бутербродами. – Вы тоже угощайтесь.

Мать с сыном с удивлением посмотрели на мои скудные запасы. Но мои мысли снова улетели вдаль. Расположившись на нижней койке, я сонно наблюдала за пролетавшими мимо деревьями. Вся неделя прошла в суете и тревоге. Прощание с Тимуром, такое тяжелое и сумбурное, окончательно лишило меня сил. От стука колес неумолимо клонило в сон. И я рухнула в его спасительную темноту.

***

Декабрь 2001 года

Один шажок, другой. Алиса крадется вслед за манящей ее за собой рукой. Она слышит хихиканье из темноты впереди и доверчиво ступает прямо в нее. Но нога неожиданно не натыкается на препятствие, а летит вниз. Алиса падает на лестнице, едва успев зацепиться за перила.

– Ты неуклюжая, – игриво шепнули сзади прямо в ухо.

Между лопатками отлично поместилась ладонь. И Алиса почувствовала настойчивый, сильный толчок. Она кубарем слетела вниз, руками защищая голову. Сжавшись в клубочек, она лежала у лестницы, не чувствуя даже страха. Просто пустота. И отчаяние. Разве в пять с хвостиком лет так себя чувствуют?

Алиса подняла голову, вглядываясь в неясный силуэт наверху лестницы. Она не видела лица или очертаний тела – просто темное пятно. Пятно, которое жаждало ее смерти. Алиса неожиданно почувствовала запоздалый страх. Она захныкала, отодвигаясь от лестницы вглубь зала.

Стукнула дверь спальни родителей, включился свет. Послышались торопливые шаги. Мама, завязывая пояс на халате, спускалась к ней по лестнице. Алиса, хотя и знала, что она не причинит ей вреда, все равно испуганно расплакалась и обняла себя руками. Ей так хотелось, чтобы мама ее пожалела.

– Что тут происходит? – спросила мама, опускаясь перед ней на колени. – Что ты, маленькая? Что ты здесь делаешь, Лисенок?

– Я не знаю! – сквозь слезы ответила Алиса, закрывая лицо руками. – Кто-то толкнул меня вниз, мама. Почему? Почему я должна умереть?

Последние слова Алиса произнесла уже с криком. Мать смотрела на нее растерянно, явно не зная, что делать. Она повернулась к подоспевшему отцу, ища поддержки. Тот, потирая глаза, пытался понять, что произошло. Присел рядом с матерью и неуклюже обнял Алису, с трудом отодрав ее от стены, в которую она вжалась.