Влад Свон - Остановилось время

– Пожалуйста, проходите, – вежливо пригласил в палату медбрат. – Не обращайте внимания на запах, не успели проветрить. – Он подошел к окну и приоткрыл его. В комнату мигом хлынул прохладный ветерок, разгоняя застоявшуюся вонь.

– Живой? – спросил мужчина с пакетом в руках.

– Конечно! Вы что?!

– Уточняю, на всякий случай.

– Мы ухаживаем за пациентами, как за драгоценностями! Не важно, в каком состоянии они находятся. Каждое утро следуем стандартному распорядку дня: умывание, зарядка, завтрак, прогулка и…, – но посетитель перебил медбрата:

– Прошу, не надо оправдываться. Я верю.

Сопровождающий сразу же выдохнул, будто с плеч свалился громадный валун, и он направился к выходу. Перед тем, как выйти, спросил:

– Как много вам нужно времени, мистер Фулгур?

– Не знаю, – улыбнувшись, ответил мужчина. – Нам есть, о чем поговорить. Мы не виделись, – он начал оттопыривать пальцы, что-то считал в уме, – лет десять, вроде как.

– Понимаю. Жаль, что разговор будет в одну сторону, – резко осознав, как неуместно выразился, медбрат замялся и сразу же вышел из палаты, аккуратно прикрыв дверь.

Зик Фулгур закрыл дверь на замок, и вернулся к койке пациента. Раскрыв полиэтиленовый пакет магазина «Гермес», мужчина приятно удивлялся, как быстро ему собрали заказ, нашли все необходимое в короткий срок. В пакете лежала пара золотистых, спелых яблок и кусок вяленой баранины, под которым сверкало лезвие ножа. Зик достал фрукты, помыл в раковине, порезал дольками и разложил на одной половине тарелки, на другой – сложил кусочки мяса. Поставив еду на тумбу, он уселся на стул.

– Ну, здравствуй, отец, – с теплотой в голосе, поприветствовал Зик лежачего, и взял дольку яблока. – Давно не виделись. Много лет прошло, а от тебя ни письма, ни звонка. Хотя, глядя на твое состояние, даже не удивительно. – По комнате пронесся хруст, сопровождаемый медленным жеванием.

В ответ прозвучал лишь писк кардиомонитора. Сердце старика билось медленно. Любой, кто зашел бы в палату, мог предположить, что местный обитатель доживает свои последние минуты, но Зик был уверен, что это не так.

– Ты еще меня переживешь, дряхлый черт, – усмехнулся он, глядя на скачущую зеленую линию. – Не то, что мать. Хочешь узнать, как она? Наверняка тебе интересно, Носкар. Думаю, ты не против, если я буду обращаться к тебе по имени? Носкар Фулгур. Мне всегда казалось, что назвали тебя весьма странно, но теперь знаю почему. Забавная история, в которую в здравом уме не поверишь. – Зик взял новую порцию еды, и громко хрумкнул.

– Но, о маме. Навещал ее недавно, до того, как она умерла, спустя неделю. Бедная женщина. Даже на пороге смерти, любила тебя, Носкар. Этого мне не понять, – посетитель пнул кровать ногой, и наклонился вперед, оперевшись локтями о бедра, – ведь ты был той еще мразью. Мучил, истязал, нарочно не создавал удобств. Помнишь, как мы жили? Как чертовы аскеты! Мать подметала пол сраным, облезлым веником, вместо пылесоса! А от полоскания белья о стиральную доску, ее пальцы походили на сгнивший труп животного: кровавые рубцы, облезлые до мяса. Но ты не хотел, чтобы она расслаблялась, так? Приговаривал себе и нам, что это для дисциплины!

За дверью послышались шаги, и Зик понизил тон. Выдохнув, он откинулся на спинку стула, и завел руки за голову. Какое-то время, Фулгур-младший, молча смотрел на старика и не мог понять, сколько же ему лет? Пятьдесят? Шестьдесят? Ему не верилось, что это развалюха – его настоящий отец. В памяти Зика, Носкар сохранился крепким, мускулистым парнем, с шикарными, вьющимися волосами и густой бородой до груди. Но внешность была обманчива, и внутренняя гниль так и просилась наружу. Грязная одежда, вечный запаха пота в комнате, в которой он проводил большую часть времени, и вонь изо рта. Причем, Зик часто припоминал этот жуткий смрад тухлятины каждый раз, когда проходил мимо кладбищ. Именно там работал отец, рядом со смертью. А теперь, старуха в черной мантии стоит у кровати Носкара и ждет, когда ее послушник решится сделать нужное движение.

Зик сунул руку в карман и достал пачку сигарет «Молния» со вкусом лимона и мяты. Встал со стула, подошел к окну и раздвинул жалюзи. Полоски света рассекли тьму на его лице. Мужчина чиркнул спичкой, подпалил кончик сигареты и глубоко затянулся. Последовал легкий, сдавленный кашель.

– Знаешь, я ведь раньше не курил, – сказал Зик, поглядывая на тлеющий уголек папиросы. – Начал буквально перед приездом сюда, от нервов. Очень волновался. Не мог представить, какого это снова увидеть твою рожу. Но, переживать не о чем. Ты – просто груда костей, которая без своего эликсира не стоит и гроша, – он пыхнул дымом в сторону койки, и потушил бычок о подоконник. – Неужели так сложно любить, отец?

От вопроса, сердце Носкара забилось сильнее, судя по монитору. Старик отреагировал на слова сына. Пальцы подали признаки жизни, задергались. На сомкнутых веках блеснула слезинка.

– Жаль, что понимание дошло до тебя только сейчас. Мать сказала, что ты всегда любил меня. Смешно. Пока она держала мою руку, вера в ее слова была тверда. Но ведь это обман, так ведь? Как и искренность твоего решения, прогуляться со мной в парке. Забыл тот день? Наверно да. Давай напомню, – Зик подошел к отцу и дотронулся до его лба. Старик дернулся и увидел сон, яркий, как сама реальность.

Носкар оказался в комнате, пропахшей табачным дымом. Он сидел в кресле и держал в руке холодный стакан виски со льдом, пока рядом бегал мелкий мальчуган и игрался с куском картона.

«Вернулся? Неужели? Ах, прекрасное время», – подумал про себя помолодевший старик, и сразу же скривил губы, когда вспомнил, что его ждет. Он был, как сторонний наблюдатель, сидевший в теле, которое двигалось само по себе. Носкар знал, что сейчас произойдет и мысленно попросил прощения, как только нога дернулась и пнула мальчишку под задницу.

– Вали к себе, мелкий! – грозно рыкнул папаша.

– Но ты же сам разрешил…, – всхлипнул юный Зик, потирая место удара.

– Я передумал. Проваливай, не то голову откушу.

– НОСКАР! – послышался визг из соседней комнаты, и в дверном проеме показалась женщина, одетая в рваные, цветастые лохмотья. Ее руки были в пене, по лбу текла струйка пота, дыхание сбивалось, но больше от страха, чем от работы.

– Чего тебе, Роуз?

– Не смей так говорить в его адрес!

– А то что? – с вызовом в голосе и ухмылкой на губах, спросил Носкар.

Он не сразу заметил, как жена сжимала в руках камень.

– Ударишь меня?

– Если потребуется.

– Раньше не могла и сейчас не сможешь. Иди, занимайся стиркой, – отец взболтнул виски, сделал глоток и громко причмокнул. – А пока не ушла, что у нас на ужин?