Андрей Поздняков - Невольный носитель

Николаев с недоверием посмотрел на нее.

– Пятнадцать? Давайте, пять. И пройдемся…

Они вышли на улицу. Ярко светило солнце. Было довольно тепло в этот мартовский день. По асфальту текли небольшие ручейки талой воды, предсказывая хорошую, теплую весну.

Николаеву Ивану Петровичу тогда было тридцать семь лет. Это был высокий, крепкого телосложения, подтянутый человек. Настоящий профессионал и фанат своей работы. На счету его отдела было гораздо больше раскрытых дел, чем, так называемых, «висяков». Он был вдумчивым и наблюдательным. Достаточно прямолинеен, иногда груб в общении, неизменно честен с самим собой и сослуживцами, за что они его очень уважали, перед начальством никогда не раскланивался, но, тем не менее, у руководства был на хорошем счету. По долгу службы побывал в горячих точках.

– Так что у вас за дело? – без обиняков начал Николаев.

– Простите, пожалуйста. Иван Петрович?..

Николаев кивнул

– А как мне к вам обращаться?

– Катя. Екатерина Светина.

– Хорошо. Я вас слушаю, Екатерина.

Катя немного помялась.

– Даже не знаю, как начать…

– Как-нибудь уж начните. Что случилось?

– Боюсь, если начну объяснять, что меня заставило к вам обратиться, пяти минут, отведенных мне на беседу, не хватит.

– Начните с главного, – тон Николаева с официального сменился на более отеческий.

– Ладно, – выдохнула Катя, – Не знаю, в курсе вы или нет, но в нашем городе на днях, а может, даже вчера произошло убийство. Убили семью, мужчину и женщину. В их квартире. Застрелили на кухне. В мужчину попало три пули, в женщину – две…

Николаев резко остановился, напрягся. Взгляд его стал едким, колючим.

– Так, Екатерина. Что вам известно по этому делу, а самое главное, откуда вы это узнали? – резко проговорил он.

– В том то и дело, что для этого мне стоит прояснить некоторые моменты. Но скажите, когда это случилось? – тихо сказала Катя.

– Вчера днем… Так, я не обязан вам ничего рассказывать. А вот вы потрудитесь объясниться. Откуда вам стало известно об этом деле?

Тон Николаева вновь стал официальным.

Катя вздохнула и продолжила.

– Дело в том, что все это я увидела сегодня ночью, во сне.

Николаев посмотрел на нее с недоверием.

– В каком еще таком сне? – строго спросил он.

– Позвольте, я все же начну с самого начала…

Николаев посмотрел на часы.

– Теперь я вынужден задержать вас, Екатерина Светина, для выяснения обстоятельств вашего участия в этом деле.

Он твердо взял ее под руку и повел обратно в сторону РОВД. Катя рассеянно семенила рядом с ним.

Пройдя в свой кабинет, Николаев усадил Катю на стул напротив своего рабочего места. Она нервно мяла в руках ручку от женской сумочки.

– Давайте, начнем с начала, – Иван Петрович включил диктофон, собираясь записать допрос, – Ваши имя, фамилия… Год рождения, место проживания… Где вы находились вчера, 22 марта, в промежуток времени между 11:00 и 15:00?

– Вчера в это время я находилась на работе.

– Кто это может подтвердить?

– Мои сотрудники, – Катя назвала несколько имен.

– Проверим. Откуда вам стало известно про убийство, произошедшее вчера.

– Я же говорила вам, из своего сна…

– Что вы мне тут ерунду городите? Отвечайте конкретнее.

– Да я и говорю конкретнее. Поймите. Меня с самого детства, лет с шести, начали мучить по ночам кошмары, в которых я ясно видела, как кто-то кого-то убивает, над кем-то производит насилие. Я стала плохо себя чувствовать, поделилась с родителями, и они отвели меня к детскому психологу. Но там мне стало только хуже, потому что приходилось пересказывать все те ужасы, что я видела ночью. Снова и снова переживать это состояние беспомощности и страха. Тогда через какое-то время я обманула психолога, сказав, что ее занятия со мной принесли результат, и я, наконец-то, перестала видеть кошмары. Хотя на самом деле они никуда не делись. Я просто замкнулась и держала все это в себе. Лет через пять я научилась выбрасывать из своей головы весь тот ужас, с которым просыпалась пусть не каждый день, но достаточно часто. А иногда мне удавалось настраивать себя так, чтобы вообще снов не видеть. Правда, это удавалось редко. Все это время я думала, что это просто сны, которые отображают мое, наверное, не совсем здоровое психическое состояние. Но, поймите, я боялась, что, если буду делиться этим с другими, меня сочтут за сумасшедшую и упрячут в психушку. Я и сейчас этого боюсь…

– Но буквально на днях, я сделала для себя открытие, – продолжила она после минутной паузы, – потрясшее меня до глубины души. Прочитав про серийного насильника, вы знаете эту историю, я вспомнила свои сны, которые видела после каждого его преступления. Я видела все в деталях, будто бы была там сама. Ясно видела внешность женщин, подвергшихся насилию, видела негодяя, сделавшего это. Но что было до или после преступления, я сказать не могу. Только сам момент содеянного. Если не верите мне, я могу описать жертв и преступника. Знаю, нигде их фотографии не показывали.

– И тогда до меня дошло, – продолжала Катя, сделав глоток воды, предложенный ей Николаевым. Он внимательно слушал ее, сощурив глаза, – Меня, помимо моей воли, наделили, не знаю кто, даром видеть такое. Хотя, лучше бы этого не было. Честное слово. С этим так трудно… Сегодня я видела сон…

– Так, постойте, – остановил ее Иван Петрович.

Он встал, подошел к сейфу и достал оттуда папку с бумагами. Открыв ее, достал какие-то фотографии.

– Вы говорили, что можете описать потерпевших и преступника в деталях. Я сейчас о деле об изнасиловании.

– Да, – неуверенно произнесла Катя.

– Прошу вас. Опишите внешность первой потерпевшей. Вы же говорите, что последовательность событий в вашем сознании тоже отображена, не так ли?

– Так.

– Начнем. Я вас слушаю.

– Первая жертва – женщина лет тридцати, брюнетка, – начала Катя, глядя в одну точку перед собой, – волосы заплетены в косу, опускаются чуть ниже плеч. Одета в розовое платье, обута в светлые туфли. Лицо обычное. Ничем особо не примечательное. Хотя, нет, справа возле уголка губ – родинка…

Брови Николаево еле заметно поползли вверх. Но он тут же совладал с собой.

– Хорошо. Давайте, прейдём к внешности преступника.

– Ладно. Так… Мужчина лет тридцати, тридцати пяти. Высокий, худощавый. В первый раз, когда я его увидела, был одет в легкую светлую курточку, классические джинсы, кроссовки, какой фирмы не обратила внимание. Блондин, волосы коротко стрижены. Да, особая примета – продольный шрам на левой брови…

В этот раз Николаев не смог скрыть удивления на своем лице. Он молча повернул к Кате фотографию, которую держал в руках.

– Это он, – прошептала она, внимательно посмотрев на фотографию.