Леся Орбак - Не в себе

У Агнеева исчезло целое лето. Он помнил, как в начале июня получил квартальную премию за отличные результаты весны и бонусом – еще два региона под свое управление, вытянуть их из грязи в прибыль. Он помнил, как единожды выбрался из города в областную глубинку. Помнил, как встречался с клиентами и переписывался с партнерами, как присматривал земельные участки под дачу и катался на теплоходе с младшей дочерью, но незаметно пролетевшие три месяца оставили у Агнеева ощущение черной дыры, куда как в прорву засосало его время. Будто тело совершило скачок из июня сразу в сентябрь, хоп – и осень. А, вроде, только моргнул. И воспоминания о прожитых неделях болтаются тусклой вереницей в памяти, как доказательство, что законы физики не нарушены.

И хотя по прогнозам всю ближайшую неделю за бортом продержатся двадцать восемь – двадцать девять градусов, а солнце продолжит выжигать на лице веснушки, в подсунутых секретаршей на подпись документах стоит первое сентября, значит, осень действительно наступила.

Как быстро летит жизнь!

Агнеев чувствовал себя не в себе . Его подташнивало, как будто он съел что-то чрезмерно жирное, но на обед был греческий салат и хорошо прожаренная довольно постная отбивная с брокколи. Желудок казался весьма спокойным. Однако, вязкая муть колыхалась у самого горла.

А еще на столе прямо перед ним, на чистом развороте ежедневника (белоснежные листы в узкую продольную полоску), из которого были грубо вырваны пара страниц, лежала маленькая звездочка почти прозрачного алого пластика. Похожие значки с детским портретом Володи Ульянова посередине Агнеев помнит у одноклассников своего старшего сына, на закате пионерии девяностых годов. А вот откуда звездочка взялась на его столе, Агнеев вспомнить не мог.

Кабинет Агнеев делил со своим помощником Андреем и Алиной – девочкой-администратором соседнего департамента, на которую в последнее время свалили целую прорву обязанностей от поиска помещения под новый офис до сбора отчетности по продажам со всех филиалов. Конечно, девчонка не справлялась, постоянно нервничала, иногда кричала в телефонную трубку, едва сдерживая обсценную лексику (почти срывалось с губ, заставляя Алину заикаться на полуслове). Агнеев и рад был бы помочь коллеге, но ничего не смыслил в ее делах.

Андрей же, напротив, с работой справлялся будто играючи. Будучи парнем скрупулезным и внимательным, он с радостью избавил босса от составления отчетов, написания аналитических записок и прочей бюрократической мешанины, сопровождающей жизнь любого маленького филиала огромной компании. Сам Агнеев погружаться в сухие цифры не любил и с легкостью доверил помощнику выявлять проблемы в показателях. А вот справляться с самими проблемами, выискать узкую лазейку или нетривиальный ход, этим кун-фу Агнеев владел в совершенстве. Он даже испытывал некий азарт, попадая в критическую ситуацию, будто агрессивная среда заряжала его батарейки.

Мысль о том, что кто-то из соседей по кабинету подложил звездочку Агнееву на стол, показалась глупой, и Агнеев проглотил ее как подступивший к горлу ком.

Очередной рабочий день закончился мирно – никого не уволили. В последнее время компанию лихорадило, она то сжимала отделы до одного человека, то раздувала службы до федерального масштаба. Корпоративная рассылка читалась триллером, а разговоры в курилке все больше сводились от обсуждений клиентов, которых можно привлечь, к обсуждению конкурентов, к которым можно сбежать. Агнеев перемен не боялся, он отслужил (да, именно – отслужил) в компании почти два десятка лет, повидал тройную смену власти, попытку рейдерского захвата и тонкую грань банкротства. Он, в общем-то, был одним из тех крепких столпов, на которых компания сумела выстоять. Вот и сейчас был уверен, что все устаканится.

В шесть часов вечера на улице еще светло. Агнеев вышел из офисной прохлады в душную городскую жару, сбросил пиджак и по-джентельменски перекинул через левую руку, оставшись в легкой светло-голубой рубашке. Вставил в уши капли простеньких наушников, тянущихся из гнезда мобильного телефона. Включил музыку – легкий брит-поп с солнечным ритмом и двинулся в сторону остановки.

Отношения с автомобилями у Агнеева с юности не сложились, поэтому просроченные права лежали в той же папке с документами, где и диплом. Если выйти с работы ровно в шесть, можно успеть до транспортного коллапса и доехать до дома в полупустой маршрутке без пробок. А можно потратить сорок минут свободного времени на вечернюю прогулку пешком. Самая короткая дорога к дому петляла старыми дворами, выходила в недавно отремонтированный сквер и завершалась мостом через узкую речушку. Весьма живописно. Поэтому теплыми вечерами Агнеев часто гулял после работы. Слушал музыку, разглядывая прохожих, звонил матери в Икстерск, узнать, как у нее дела, или отдавался размышлениям о корпоративных интригах.

В этот день мысли мельтешили вечерней мошкарой – хаотично и злобно покусывая то за чувство вины перед оставленной на провинциальной родине матери, то за самооценку разведенного мужчины. А ведь ему скоро полтинник стукнет, хочется авторитета в семье и тепла женского тела. Не множества идеальных разных каждый вечер, а одного знакомого и насовсем. Мимо прошмыгнула девушка, чем-то неуловимо похожая на Алину, то ли цветом волос, то ли запахом духов. Агнеев втянул грудью плотный душный воздух, усмирил всколыхнувшееся желание. Алинка, она ведь ему в дочки годится. В очень ранние дочки, но все же. Сколько ей? Тридцать плюс минус пару лет? Маленькая, нервная и чересчур серьезная – обнять и плакать. Пашет с утра до ночи, потому что справляется со всем, что на нее навесят, а начальство и радуется – какая ответственная, девочка-золото. Ее бы вытащить из офиса, напоить шампанским, чтобы расслабилась, и уложить спать, отключив все будильники.

Агнеев одернул себя, обвинил в педофилии и растерянно оглянулся. Он так задумался, что не заметил, как прошел и сквер, и мост, и стоял теперь на углу собственного дома с четким ощущением, что вышел из офиса от силы минут десять как. Агнеев посмотрел на часы, которые неизменно носил, игнорируя функции смартфона. Восемнадцать-сорок восемь. Музыка в ушах пульсирует однородным ритмом. И стало отчего-то обидно за вскользь пролетевшее время.

“Умственная жвачка” – это те навязчивые мысли, которые не дают вам покоя и крутятся у вас в голове изо дня в день.

“Чертоги разума” доктора Курпатова, прочитанные накануне перед сном, впитались в мозг Агнеева аллергеном и заставляли расчесывать одну и ту же мысль: сколько времени уходит впустую. Беда в том, что размышления о потерянном времени отнимали времени еще больше, причем зудили в самый неподходящий момент – на видео-конференции с дирекцией, при работе с документами в жестких дедлайнах. Агнеев изо всех сил старался сконцентрироваться на переписке с клиентом (огромный контракт, шикарная премия), но все равно скатывался в туман обрывочных мыслей, перечитывал один и тот же абзац письма снова и снова и в итоге тупо пялился на экран дешевого монитора, рискуя вконец испортить зрение.