Натали Стреха-Давлетова - Спасенное дитя

Крича от ужаса, Мария проснулась. Машинально обхватив руками живот, защищая свое дитя, она прошептала, глядя в окно,-Куда ночь, туда и сон!

Солнце едва показалось из-за сопок, но несмотря на это, Мария решила больше не спать. Сегодня предстоит поездка домой, к родителям. Надо собраться и подготовиться к серьезному разговору…

* * *

Мария шла неторопливой походкой по знакомой с детства улице, раскидывая желто-красные листья. Здесь не было ни сопок, ни тайги; кругом были заброшенные поля, на которых в советские годы выращивали пшеницу и гречиху, а теперь после разрухи, они зарастали сорняком. Открытая местность постоянно подвергалась нападкам ветра и потому незащищенные деревья довольно рано обнажались, навевая тоску об ушедшем лете и предстоящей зиме. Родители переехали сюда, когда она была еще маленькая, но воспоминания того дня, четко хранились в памяти. Долгое время, Мария не могла принять разлуку с любимой бабушкой, часто закатывала скандалы, требуя возвращения в Облучье; но со временем успокоилась. Любознательная и общительная, немного взбалмошная, она имела много друзей и подруг, ее любили и обожали. И все-равно сердце Марии по-прежнему принадлежало родному городу.

В раздумьях, Маша добрела до отчего дома. Как то неуверенно толкнув старую калитку, она шагнула во двор. У крыльца росла высокая ветвистая береза, редкие листья трепал неугомонный ветер; на самой верхушке Мария заметила огромного черного ворона. Завидев ее, птица встрепенулась и громко прокричала:

–Кар…кар…кар.

От неожиданности Мария вздрогнула. В этих местах встретить ворона очень большая редкость. " Трижды ворон прокричит- к смерти ", эти слова где-то когда-то кем-то сказанные, сразу же всплыли в памяти. Ей вдруг стало страшно заходить в дом. Казалось, что прошла целая вечность, пока она стояла, съедаемая животным страхом, перед дверью. Немного успокоившись, она быстро вошла в дом.

–Мам, пап,– позвала Мария, но ответом была немая тишина. Она осторожно ступала по старым половицам, которые ужасно скрипели под ногами, заглядывая в комнаты, но родителей нигде не было.

– Ушли куда-то,-сама себе сказала девушка, сбрасывая на ходу обувь. Уже полностью расслабившись, весело напевая песенку Наташи Королевой, она шла уверенно в дальнюю комнату . Это была ее комната, ее мир, куда никому не разрешалось входить даже в ее отсутствие. С силой надавив на ручку, Маша распахнула дверь…

На нее в упор смотрели голубые, цвета неба, глаза любимого брата, на губах играла предсмертная улыбка, бельевая веревка намертво впилась в шею.

–НЕТ!-В ужасе закричала Маша и это последнее, что вспомнилось потом. Потеряв сознание, бедная девушка рухнула прямо под ноги висельника.

* * *

Яркий свет манил к себе, он не слепил; как ни странно, он был приятен. Свет излучал покой и радость. Невесомая, плывя по длинному коридору, Мария пыталась достать его, постичь истину; но свет вдруг рассеялся и она оказалась в белой комнате, со всех сторон ее начали окружать родственники, среди них была бабушка. Обрадованная такому событию, девушка устремила к ней свои руки.

– Бабуля,– но бабушка строго посмотрев в глаза внучки, не свойственным ей громким голосом, сказала:– Тебе рано еще! Береги Михаила!

Перед глазами все завертелось, стремительно падая вниз, Мария снова ощутила тяжесть во всем теле, чувство покоя бесследно пропало, возвращаться совсем не хотелось.

– Но почему? Я не хочу!– кричала в отчаянии девушка.

* * *

– Пульс не прощупывается. Готовим реанимацию!

Услышав эти слова, Мария приоткрыла глаза. Белый свет ослепил ее, и все же она поняла, что находится в больничной палате. Медсестра Нина первая заметила пробуждение:

–Она очнулась!

Мария огляделась. Возле больничной койки, на которой она лежала, с обеих сторон стояли капельницы, провода от них тянулись к ней, рядом стояла знакомая медсестра Нина и два доктора.

– Как ты себя чувствуешь? -поинтересовался один из них.

– Уже лучше,– пытаясь выдавить из себя улыбку сказала Маша:– Мой ребенок?

– Все хорошо! Мы его сохраним!– вмешался в разговор другой, судя по всему гинеколог:

– Отдыхай пока,– заботливо добавил он, после чего оба врача удалились, оставив Марию с медсестрой.

– Ух и напугала ты нас,– Нина аккуратно поправила подушку и одеяло, проверила капельницу.

– Немного полежишь тут у нас. У тебя был нервный срыв и угроза выкидыша. Ну ничего, ты крепкая, хоть и худенькая…

Маша вспомнила Ивана, висевшего перед ее глазами и ужас, который она испытала, снова сковал ее. Нина поняла это по выражению ее лица.

– Тихо, девочка моя. Думай о ребенке. Тебе нельзя волноваться!– она гладила ее по волосам и рукам; эти простые жесты успокоили девушку, постепенно погружая в сон.

* * *

– Как она?

– Матка в тонусе, но вы не переживайте. Все будет хорошо, но дней десять еще полежит у нас.

Разговор мамы с доктором доносился до слуха Марии. Открыв глаза она увидела, как Надежда Владимировна входит в палату. Слезы навернулись на глаза, но мама сразу же взяла ее руки в свои и прошептала:

– Не плачь, дорогая. Самое страшное уже позади, – немного помолчав она добавила:

– Мы с папой рады, что у нас будет внук или внучка.

Несмотря на перенесенное горе, Надежда Владимировна, выглядела превосходно. Она всегда следила за собой, одевалась по моде; дети обожали ее, восхищаясь ей. Вот и сейчас она сидела у кровати больной такая красивая, добрая, великодушная.

– Внук, мама. Михаил… Мне бабушка сказала.

– Ба…

Надежда Владимировна запнулась на полуслове, ее мать умерла три года тому назад, слова дочери показались очередным бредом на перенесенный стресс.

– Ну хорошо… Хорошо. Главное не волнуйся.

Она тут же достала из сумки фрукты, сок и сладости, выгрузила все на прикроватную тумбочку.

– Ешь, пей, поправляйся!– с улыбкой сказала она дочери. Маша не стала мучить ее вопросами о похоронах; она была уверенна, все уже состоялось… Она поняла это по глазам мамы. Они долго разговаривали на отвлеченные темы. За разговором о жизни в общежитии, учебе в колледже, подругах, Мария не заметила, как пролетело время. Напоследок она, набралась смелости, и рассказала об отце ребенка, про то, что ей суждено стать одинокой мамой. Надежда Владимировна внимательно слушала и не возражала.

– Я буду единственной бабушкой,– обрадованная этому известию, сказала она.

Глава 4

Беременность протекала тяжело, почти всегда тошнило. После выписки из больницы, Мария сразу же уехала в Облучье. Надежда Владимировна понимая дочь, поддержала ее выбор. Возвращаться в дом, где случилось самоубийство, было то еще испытание для дочери.

В три с половиной месяца начались первые шевеления плода, причем толкался он прилично! Однако старуха акушерка не верила словам Маши.