Джеймс Херберт - В плену у призраков (пер. Шифановской)

– Но это невозможно! – воскликнул он. – Этого просто не может быть! Я же видел их всех, я разговаривал с ними, я ел с ними за одним столом. Кристина привезла меня на машине!

Няня Тесс в ответ лишь покачала головой.

– Но Кристина... – настаивал Эш, – ...я прикасался к ней!.. Мы... ее тело было живым, теплым!..

И тут он вспомнил ледяной холод простыни в том месте, где лежала Кристина.

– Вы видели... вы разговаривали с неживым существом. Мы с вами были совершенно одни в доме, мистер Эш. И все же не совсем одни. С нами были Роберт, Саймон и Кристина, но только не как живые люди. И Охотник тоже – его несчастная душа так и не обрела покоя.

– Вы с ума сошли, – тихо, без всякого выражения произнес Эш.

Она вновь улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке была не только печаль.

– Вы же чувствовали слабость, мистер Эш, когда находились в доме. Так неужели вы, при ваших-то знаниях в области парапсихологии, не догадались, что кто-то отбирает у вас психическую энергию, пользуется ею? Точно так же все эти годы они брали энергию от меня. Именно она служит им источником существования. Неужели вы так и не сумели это понять?

Они снова и снова появляются в Эдбруке и живут за счет моей энергии – ах, дорогая наша няня Тесс, хранительница Эдбрука, защитница детей и в жизни и в смерти – они продолжают играть в свои игры, словно их совместные выходки помогают их душам объединяться, связывают их друг с другом. Думаю, что ту игру, в которую они играли с вами, они считают лучшей из всех. Мне остается только надеяться и молить Бога, чтобы она стала для них последней.

– Но они были такими реальными... – уже без всякой уверенности в голосе сказал Эш.

– Это вам только казалось. Человеческий разум – область не менее таинственная, чем потусторонний мир, в котором они сейчас обитают. Они проникли в самые глубины вашего разума, отыскали в нем наиболее глубоко спрятанные мысли и воспользовались ими.

Дэвид покачал головой – он по-прежнему отказывался ей верить.

– Скажите, ваш диктофон сейчас при вас? – спросила она.

Думая в эту минуту о чем-то другом, Дэвид машинально полез в карман пиджака и достал диктофон.

– Включите его, мистер Эш, – попросила она, и он был озадачен ноткой самодовольства, прозвучавшей в ее голосе. – Прослушайте записи, сделанные в Эдбруке.

Он послушно нажал на кнопку перемотки и подождал, пока перематывается пленка, потом нажал на пуск.

– Как погибли ваши родители, Кристина? – послышался искаженный записью голос Эша.

Тихий шелест движущейся пленки и атмосферные шумы.

– Вы были еще детьми, когда это произошло? – снова зазвучал его голос.

И вновь никакого ответа.

Эш нахмурился и перемотал пленку чуть дальше. Потом снова нажал на пуск.

– ...как вы знаете? Или знали... – это опять его голос. Эш вспомнил, что это часть вопроса, заданного им Саймону.

В ответ – тишина.

В полном смятении он снова перемотал пленку.

– ...и даже может влиять на электричество... – это его слова.

Никакого ответа. Потом его голос:

– Нет, я по-прежнему говорю о необъяснимых феноменах. Пожалуйста, продолжайте рассказ.

Еще некоторое время он слушал шипение пленки, потом раздраженно выключил диктофон. Засовывая его обратно в карман пиджака, Эш заметил, что впереди уже показались первые дома поселка.

– Но почему? Почему именно я? – со странной смесью недоумения и безнадежности спросил Эш.

Ее ответный вздох был столь же безнадежным, как и заданный им вопрос. Дэвид вдруг подумал, что няня Тесс сейчас мало чем напоминает ту женщину, которая еще совсем недавно встретила его в Эдбруке, – сдержанную, необщительную старую деву, незамужнюю тетушку троих племянников.

– Заговор, – ответила она наконец.

Он непонимающе взглянул на нее.

– Заговор духов, – пояснила она, осторожно ведя машину по пустынной улице. – Союз между ними и кем-то еще, обитающим, так же как и они, в потустороннем мире. Они сговорились с кем-то, мистер Эш, и этот кто-то из числа ваших близких.

Эш замер, чувствуя, как по спине ползет холодок. Внутри него возникло ощущение еще большей угрозы. Он хотел вновь оказаться в реальном мире – и вот он, этот мир, за окнами машины проплывают дома и магазины, улицы освещены, дорожные указатели стоят на своих местах – обычная жизнь идет своим чередом. Но его по-прежнему преследуют аномалии, патологические явления, и они в данный момент находятся здесь, рядом с ним в машине. Голос няни Тесс звучал тихо и монотонно, но тем не менее каждое ее слово четко фиксировалось его сознанием. Он одновременно и верил и решительно отвергал все ею сказанное. Постепенно страх начинал брать верх над разумом.

– Причиной послужило ваше решительное отрицание возможности посмертного существования духа. Ради собственного спокойствия вы глубоко прятали свою веру в подобную возможность. Разве сознание вины в гибели вашей сестры не заставило вас воздвигнуть эту стену неверия? – Не дожидаясь ответа, она продолжала: – И разве вы, несмотря на то, что прошло уже много лет, все еще не боитесь, что она вернется, чтобы потребовать возмездия, чтобы заставить вас заплатить за то, что вы с ней сделали? Я уже говорила вам, что человеческий разум – область таинственная и непостижимая...

Машина подъехала к небольшому станционному зданию, и Эш увидел стоящий у платформы поезд. Однако он по-прежнему оставался в машине. Все чувства его находились в полном смятении, он дрожал с головы до ног, голова слегка подергивалась, словно он хотел опровергнуть все только что сказанное.

Няня Тесс разволновалась, на глазах ее выступили слезы.

– Игра зашла слишком далеко. Я пыталась держать их под контролем, старалась изо всех сил, но... как всегда, не выдержала, уступила. Моя вина ничуть не меньше вашей – я обещала Изабель, что позабочусь о них, а вместо этого позволила всем им умереть. Всем... Разве может быть мне прощение?

Она опустила голову на руль и закрыла руками лицо. Эш с трудом мог различить то, что она говорила.

– Самое страшное уже случилось. Теперь люди станут задавать вопросы. Эдбрук и Мариэллы станут пищей для разговоров.

Эш почувствовал, что, несмотря на страх и смятение, его охватывает гнев.

– Ну уж я-то во всяком случае никогда и никому не расскажу о том, что произошло со мной в Эдбруке. Мне же все равно никто не поверит.

– Вы по-прежнему не понимаете, о чем речь? Игра зашла чересчур далеко. В нее оказался втянутым еще один человек, чье сердце оказалось не таким крепким, как ваше.

Она подняла к нему искаженное мукой лицо, обрамленное растрепавшимися волосами. Морщины на щеках стали еще заметнее. Няня Тесс медленно повернула голову и посмотрела через плечо на заднее сиденье. Несмотря на нарочитую неторопливость этого движения, глаза ее полны были страха, а выражение лица едва ли можно было назвать бесстрастным.