Ксения Еленец - Привет из зазеркалья

Осенний вечер, стылый и хмурый, колотился в окна редкими дождевыми каплями. В квартире было жарко натоплено работающей духовкой и пахло свежей выпечкой.

За окном лютовал октябрь, а Макар сидел на чужой кухне с полной кружкой дешёвого разводного кофе, жевал корявый, но жутко вкусный пирожок с яблоком, слушал ленивую перебранку хозяев квартиры и чувствовал себя совершенно умиротворённо.

– Не вздумай тут засыпать, – Нина нахмурилась, поймав его расфокусированный взгляд. – Опять начнёшь с утра греметь и всех перебудишь, а мне завтра не в школу, я планирую выспаться.

– Ну-ну, планирует она, – Макар иронично выгнул бровь. На то, что этот подросток с шилом в интересном месте подскочит ни свет, ни заря Макар готов был поставить табельный пистолет. Но спорить с ним никто не стал бы, Игорь знал свою сестрёнку как облупленную.

Сам друг прикидывался фикусом и всем своим видом давал понять, что его дело сторона, но взгляды на Нину он бросал довольно скептичные.

После смерти родителей именно Нина взяла всё хозяйство в свои хлипкие руки с обкусанными под корень ногтями. К гадалке не ходи, а Нинка подскочит завтра часов в семь и займётся чем-нибудь неотложным. Вроде мытья окон.

Макар глубоко вздохнул, ловя синхронный вздох Игоря. Нужно было срочно переводить тему, пока атмосфера окончательно не стала замогильной.

– Я так и так не останусь, я же на дежурстве, – Макар ткнул пальцем в собственный китель, висящий на спинке стула.

– Ты уже второй час у нас чаи гоняешь, дежурный, – фыркнула Нина, – не похоже, что у тебя много вызовов.

– Сейчас и правда не сильно много, – широко улыбнулся Макар. Остроты маленькой язвы его не трогали, слишком уж долго он её знал. – Осень, не все ещё вернулись с дач. А на улице постоянные дожди, тоже сильно не подебоширишь. Правда, у городских сумасшедших сезонное обострение. Три вызова уже было и все однотипные – кто-то меняет вещи в квартире. Мол, когда засыпал, диван у меня был серый, проснулся, а он коричневый. Одна бабуля утверждает, что ей магнитики на холодильнике поменяли. А дедуля вчера заявил, что к нему в квартиру залезли и приготовили борщ, который он терпеть не может. И все в один голос твердят, что до этого за ними кто-то следил.

Нинка смешливо зафыркала и даже выражение лица Игоря стало чуть менее постным, чем обычно. Макар порадовался произведённому эффекту и хотел продолжить травить байки, но в кармане форменных брюк завибрировал мобильник.

– На связи, – судя по номеру, звонили из дежурки и ничего хорошего это не сулило.

– Если бы ты был на связи, ответил бы по рации, – рыкнули с той стороны трубки. Макар попытался припомнить, куда сунул эту вечно шипящую и бубнящую хреновину, но успехов не достиг. Он точно получал рацию, когда заступил на дежурство, а потом, наверное, бросил её в машине. По крайней мере, он будет на это надеяться, иначе в конце смены его ждёт грандиозный разнос.

– Она села, – чётко и без запинки соврал Макар, одним глотком допивая кофе. Его чаепитие, судя по всему, подошло к концу.

– Бессонов, ты получал её полностью заряженной, – дежурный запнулся и приглушенно перекинулся с кем-то парой слов. – Ладно, с этим потом разберёмся. Нужно проехать по адресу. Сообщение как раз из твоих любимых. Про то, что кто-то влез в квартиру и заменил дверку шкафа.

Макар вздохнул и еле слышно пробормотал о помянутых к ночи чертях.

***

Квартира очередной городской сумасшедшей располагалась в блочном пятиэтажном доме, таком древнем и хлипком, что стоял он, казалось, лишь на упрямстве своих жильцов.

Дверь в подъезд была без домофона. Такого раритета Макар не встречал давно и даже слегка растерялся.

Из подъезда пахнуло сыростью и кошками.

Лифта не было, но заявительница жила всего лишь на втором этаже. Два пролëта обшарпанных ступеней, выкрашенных по краю облупившейся рыжей краской Макар преодолел в два счета, и остановился на лестничной площадке, пытаясь понять, где находится нужная ему квартира.

Табличек на дверях не было, но рядом с одной из квартир добрый человек ручкой накарябал номер. Вычислив конечную точку своего маршрута, Макар бухнул кулаком по дешёвой хлипкой двери. Та в ответ жалобно застонала и приоткрылась.

Макар постучал уже по косяку и, на всякий случай, ткнул кнопку звонка, но тот оказался сломан.

– Хозяева, – покричал Макар, просовывая голову в дверную щель.

Ответа не последовало. Возможно, заявительница была безнадёжно глуха.

А возможно, эта одинокая старушка лежала сейчас где-то на полу своей квартиры и нуждалась в помощи.

Макар переступил порог и прикрыл за собой дверь. Свет в коридоре был выключен и в непроглядной темени угадывались только очертания дверного проема ведущего, скорее всего в жилую комнату.

Макар пошарил рукой в районе предполагаемого нахождения выключателя, задел его пальцем и помещение озарил тускловатый, время от времени мигающий свет старой лампочки.

При свете коридор стал ещё более неуютным.

Вдоль стен громоздились коробки. Кучи коробок. Совершенно разных, от крохотных из-под мелкой посуды, до огромных, от холодильника. Коробки стояли одна на другой, опасно кренились, сужали проход до клаустрофобных позывов. Макар двинулся вперёд, то и дело шоркая коробки плечами.

Под ноги попало что-то мелкое и неустойчивое и Макар полетел вниз, едва успев подставить руки для смягчения удара.

Пол оказался липким, словно на него вылили ведро сиропа. Руки отклеились с явственный чпоком, Макар поднялся, брезгливо осматривая форменные брюки и огляделся, пытаясь понять, обо что запнулся.

Это была голова.

Кукольная. Огромная, лысая, с запавшими стеклянным глазом и дырой на месте второго. Голова улыбалась дикой нарисованной улыбкой, словно радуясь произведенному эффекту.

– Вот жеж дрянь, – пробурчал Макар, чувствуя, как по позвоночнику маршируют гаденькие мурашки. Не то, чтобы он боялся кукол, но конкретна эта, вкупе с заваленным коробками коридором и мигающим светом лампы казалась жуткой. Мысль, что придётся уйти, оставив это чучело за спиной, больно царапнула мозг и Макар, смалодушничав, отправил голову пинком в груду коробок у входа.

Проём в конце коридоре и правда оказался входом в спальню. Макар щелкнул выключателем.

На этот раз он даже не вздрогнул, отчего мысленно собой возгордился.

Эта часть квартиры представляла собой мечту ребёнка и ночной кошмар педофоба. Куклы были повсюду. Большие, маленькие, пластмассовые, фарфоровые, тряпичные, новые, старые. Головы были повернуты к дверному проему и казалось, куча маленьких глаз устремлена прямиком на вторженца.