Вики Филдс - Шкаф с ночными кошмарами

– Вылезай, Леда, – сказал он твердо, приняв решение и включая свет. Качнувшись на пятках, Дин приподнялся. Под ногами противно чавкнула грязь.

Леда покачала головой:

– Не могу. Он ждет.

– Я провожу тебя.

– Вы не сможете меня защитить.

– Тогда кто сможет? – спросил он, решив притвориться кем угодно, лишь бы зайти в дом и провести с Лаурой содержательную беседу. Да, Леда провела некоторое время в исследовательском центре, но, видимо, это мало помогло. Почему доктор Гаррисон выпустил ее в таком состоянии? Она же абсолютно себя не контролирует.

– И ты мне не веришь, – сквозь его мысли пробился жесткий голос. Он встретился с голубыми глазами Леды, решив, что ослышался, но нет – ее губы шевелились, повторяя: – А если умру, поверишь?

Какого черта? Она ему угрожает? Или вновь думает о самоубийстве?

– Никто не умрет, – отчеканил он, неуклюже переложив фонарик в руку, в которой уже был зонт. Схватив Леду за запястье, он потащил ее из будки. – Я защищу тебя.

Леда завопила с такой болью в голосе, будто Дин заживо сдирал с нее кожу. Она вышибла из его руки зонт и фонарик и, оскальзываясь на грязи, поползла на четвереньках в сторону калитки.

– Стой! – крикнул Дин. Несколько секунд он был дезориентирован, но быстро нагнал Леду и схватил ее за локоть. Они оба повалились в грязь, но Дин тут же поднял Леду и потащил ее в сторону дома.

– Не трогай меня! Не трогай меня!

– Все будет хорошо, – пообещал Дин. Он не был уверен, что Леда расслышала его голос сквозь шум дождя и собственные вопли. Она все дергалась, будто в конвульсиях, не оставляя попытки сбежать.

– Хватит! – прикрикнул он, когда она врезала ему в скулу.

Но она не прекращала изворачиваться, а Дин так устал, что у него началась изжога. От холода он уже не чувствовал, держит ли Леду Стивенсон в руках, и его посетила мысль, что, если она ударит его по голове, он просто замертво упадет в грязь под розовым кустом и уже не поднимется.

Но Леда не била его. Она ревела так громко, что перекрикивала дождь; ссутулилась и вяло передвигала ногами, отчего Дину приходилось силком тащить ее к двери, словно пятилетнего ребенка. Наконец-то он взобрался по ступеням и повернул ручку. Казалось, Леда услышала звук открывшегося замка, и он ударил по ее нервам, будто те были оголенными проводами.

– О НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО, ПОЖАЛУЙСТА! – завопила она, снова попытавшись вырваться. Ударившись головой о дверной косяк, она в то же мгновение ослабла, и Дин едва успел подхватить ее. Втащив Леду в дом, встретивший их темнотой, он закрыл дверь. Тишина оказалась блаженством, но тут на лестнице послышались шаги, а затем наверху загорелся свет. Дин, поддерживая Леду, пошарил по стене ладонью в поисках выключателя. Щелкнув кнопкой, он прищурился от яркого света настенной лампы, оказавшейся у его лица, а затем напрягся, услышав голос Лауры:

– ЛЕДА!

Она застыла на верхней ступени. Пораженная. Безмолвная. До смерти напуганная. Сперва Дин решил, что она испугалась случившегося – Леда по-прежнему была без сознания. Но нет. Лицо Лауры перекосилось от первобытного ужаса, и тогда Дин опустил взгляд на ее руки и увидел, что она сжимает в кулаках кусок какой-то белой ткани.

Дин поморщился: «Это что, фата?»

И тут его сердце бешено застучало. Да, это фата, кусок белой ткани с красными пятнами крови. Крови Камиллы Скалларк, исчезнувшей неделю назад. Лицо Дина прояснилось. Он опустил Леду на пол и прислонил ее спиной к стене, а сам шагнул к Лауре, машинально коснувшись своего пояса на штанах, где раньше была кобура.

Прочистив горло, он спросил:

– Что это у вас в руках?

Лаура спрятала руки за спиной. Дин подошел к лестнице.

– Что-у-вас-за-спиной?

И вдруг Лаура заплакала. Ее грудь, затянутая в форменную рубашку медсестры, лихорадочно подергивалась, через все тело прошла судорога.

– Я не хотела, – шепнула она, – боже помоги мне, я не хотела…

Когда тетю Лауру арестовали, Леда Стивенсон, кажется, впала в шок. Состояние, когда ее глаза остекленели, а губы приоткрылись, пугало Дина даже сильнее, чем когда она появилась из темноты и спряталась в будке.

Дин хотел уйти, но в голове засела просьба Лауры: « Пожалуйста, присмотрите за моей девочкой. Когда до нее дойдет суть происходящего, она может сильно испугаться. Она может… вы знаете. Уже все знают, детектив Дин. Не позволяйте ей делать глупости». Так что он сходил на кухню и приготовил травяной чай. Леда Стивенсон по-прежнему была в сорочке, облепившей ее будто саван.

– Выпей, – приказал Дин, поставив перед ней кружку с чаем. Леда очень удивила его, повиновавшись. Склонившись вперед, она взяла кружку обеими руками. Не боялась обжечься, будто вовсе не чувствовала боли. Дин так и уставился на ее пальцы, по-паучьи тонкие, мертвенно-белые.

– У вас когда-нибудь возникало ощущение, что назад пути нет? – вдруг спросила она. Дин вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Опустившись на диван, он произнес:

– Да, частенько.

– И у меня. Очень часто я понимаю, что уже ничего не будет прежним. Я не буду. Мир не будет. Тетя Лаура тоже… – глаза Леды наполнились слезами, и Дин вздохнул: ну, сейчас начнется представление . Но Леда, казалось, решила больше не пугать его. Она лишь тихонько всхлипывала, вытирая слезы ладонью. Поерзав в кресле, она подобрала под себя ноги и опустила кружку с травяным чаем на бедро.

– Что же мне теперь делать? Все из-за меня. Это я довела тетю Лауру, я ее мучила. Она даже… не могла спокойно спать, понимаете? – Леда посмотрела на Дина глазами, полными слез, и, отвернувшись, вытерла щеку о плечо. Дин вдруг заметил, что у нее вовсе не худое лицо. Да, пусть Леда Стивенсон бледная, но она не выглядела больной; щеки были круглыми, губы пухлыми, глаза живыми. Дин нахмурился и уточнил:

– Что ты имеешь в виду – не могла спокойно спать?

Он очень хотел выяснить все, что знает Леда о своей тете.

– Ее мучили кошмары. Она часто кричала во сне, бродила по дому. Неудивительно… Понимаете, дело во мне. Во всем только я виновата. Тетя здесь ни при чем.

Дин облизал пересохшие губы и, помедлив, спросил:

– Ты помнишь, что делала на Хеллоуин? Где ты была?

– Я была дома. Тетя Лаура позволила мне провести вечер дома, и я была здесь и смотрела телевизор.

– Ты была дома и никуда не выходила?

– Нет, я смотрела телевизор.

– А твоя тетя?

– Она спала.

– Что ж… – Дин украдкой огляделся. Гостиная была светлой, а из камина все еще шло тепло. На полке стояли рамки с фотографиями и депрессивными черно-белыми рисунками.

И вдруг Дин удивил самого себя, когда с его губ сорвался странный вопрос:

– А ты помнишь, что случилось час назад?

– Что вы имеете в виду? – Леда округлила глаза.