Джек Йовил - Дракенфелс

Она следила за успехами Дракенфелса на протяжении веков, мысленно отмечая разграбленные и обескровленные королевства, насланные эпидемии, собираемую дань, выпущенных на свободу демонов. Последние несколько столетий он притих, затаился в своей неприступной крепости в Серых горах. Кое-кто поверил, что Дракенфелс умер, но по всему Старому Свету находилось слишком много свидетельств того, что он не прекращал свою деятельность. Маги, часто бывавшие в «Полумесяце», порой говорили о нем, о созданных им нарушениях естественного порядка в той сфере вне времени и пространства, куда величайшие из них отправляются в поисках высших сил вселенной. Они знали достаточно, чтобы не связываться с экспедицией Освальда. Некоторые говорили, он слишком стар, чтобы оставаться все тем же чудовищем, каким был когда-то, но Женевьева понимала, что с течением лет сила бессмертных скорее увеличивается, чем уменьшается. Другие осмеливались утверждать, что Великий Чародей ушел в себя, пытаясь проникнуть в глубинный мрак своей души, счесть своих собственных демонов. В песне, которую исполнял один менестрель из Бретонии со странным выражением лица, говорилось о том, что Дракенфелс обдумывает свои многочисленные грехи, находит в себе силы вновь сразиться с Сигмаром и что на этот раз он победит обладателя Молота навсегда, и настанет конец всему.

До нее доходили самые разные слухи, но все они касались ее не больше, чем любая другая трактирная болтовня, до тех пор, пока в «Полумесяц» не явился принц Освальд фон Кёнигсвальд, сын графа-выборщика Остланда. Он сказал ей, что Вечный Дракенфелс готовится вернуться в мир и захватить Империю и что Великого Чародея надо остановить, пока он не обрек на огненную гибель целый континент.

Это случилось три месяца назад. Освальд был годом-двумя старше, чем была она, когда ее поцеловал Шанданьяк. Она сочла его красивым юношей и смогла разглядеть вокруг него ауру великого и благородного человека, в которого ему суждено вырасти. Он, разумеется, будет выборщиком после своего отца. Выборщик Остланда порой приобретал полную власть над остальными и держал в своих руках судьбы Империи. Никогда еще не добивался успеха кандидат, против которого выступал Остланд. Никогда. Отец Освальда обитал в сравнительно скромном дворце, но порой даже Люйтпольд наведывался к его двору, словно выборщик был Императором, а он сам – всего лишь просителем. Если сын Люйтпольда, Карл-Франц, намерен унаследовать его трон, ему понадобится поддержка отца Освальда. А на самом деле, поскольку выборщик женился поздно и был теперь на закате средних лет, Императору вскоре понадобится поддержка принца Освальда.

Женевьева слышала, что принц – юноша серьезный, что этот молодой человек обладает способностью превзойти своих учителей во всем – от кулинарии до философии, и что он с равным мастерством управляется и с эсталианской гитарой, и с большим луком Альбиона. Трактирные остряки рассказывали анекдоты о юнце с серьезным лицом, который, по слухам, однажды так пристыдил Люйтпольда, что тот отозвал подготовленный эдикт против разврата: он спросил, не собирается ли Император в качестве примера сжечь на костре некоего важного тилейского прорицателя, замеченного в оказании куртуазных услуг госпоже императрице со времени ее отречения. И Женевьева прочла, причем с интересом, небольшую, но собравшую очень хорошие отзывы книгу стихов в классическом стиле, изданную анонимно, а позднее из беспечной похвальбы Сиура Йехана, наставника принца, выяснила, что эти произведения принадлежат перу Освальда фон Кёнигсвальда. И тем не менее, она оказалась не готовой к этим светлым, почти прозрачным глазам, к силе рукопожатия и прямоте речей.

В задней комнате таверны Освальд предложил ей свое запястье. Она отказалась. Аристократическая кровь была слишком хороша для нее. Она рассчитывала на одиноких, тех, о ком некому скорбеть. В Альтдорфе хватало таких, без которых Империя, да и весь мир, стала бы намного лучше. Они-то и служили ей едой и питьем с тех пор, как она решила остепениться.

Сиур Йехан сопровождал принца, держа при себе целый мешок свитков и связок книг. С ними был Антон Вейдт, охотник за вознаграждениями, ухаживающий за своим оружием так, как другие ухаживают за женщинами. Освальд знал о ее отце. Освальд знал о ней такие вещи, о которых она сама уже позабыла. Он предложил ей шанс отомстить, а когда она не поддалась этому искушению, воззвал к тяге к разнообразию, к переменам. «Юный Сигмар, должно быть, был таким же», – думала она, ощущая сдерживаемое возбуждение Освальда. Все герои, должно быть, такие. В ту же секунду ей страстно захотелось ощутить его вкус, острый привкус его крови. Она ничем не выдала охватившего ее вожделения, но почему-то знала, что он заметил в ней это жгучее желание и готов ответить на ее страсть, но ответ этот должен быть отложен до окончания его теперешней миссии. Она смотрела в его глаза, в глаза, в которых не отражалось ее лицо, и впервые за долгие века снова чувствовала себя живой. Сиур Йехан выложил доказательства недавних деяний Дракенфелса. Он прочел вслух полученное через медиума свидетельство мага, найденного недавно в своем кабинете освежеванным и лишившимся костей. Мертвый волшебник утверждал, что все разновидности магических и демонических сил стягиваются в крепость Дракенфелса и что Великий Чародей достигает новых уровней силы. Потом ученый рассказал о нашествии наваждений и видений, которое отмечали жрецы всех культов. Человек в маске шагал по выжженной земле, среди пожарищ на месте городов и пустынь на месте лесов. Груды трупов громоздились выше гор, и в реках на одну часть воды приходилось девять частей крови. Силы зла собирались воедино, и сердцем их был Дракенфелс. Освальд намеревался встретиться с монстром лицом к лицу в его логове и уничтожить навсегда. И вновь он предложил ей присоединиться к отряду, и на этот раз она сдалась. Лишь тогда он признался, что его отец и, по-видимому, сам Император Люйтпольд тоже отказались верить доказательствам Сиура Йехана и что он отправляется в это рискованное путешествие без какой-либо поддержки Имперских войск.

Они двинулись из Альтдорфа к Серым горам на следующий день.

Позднее присоединились другие. Руди Вегенер, король разбойников из Рейксвальдского леса, решил связать с ними свою судьбу и однажды темной ночью в лесной чаще помог победить остатки своих бывших товарищей, вооруженных до зубов. Вместе с Руди пришел маг Стеллан, который жил с разбойниками и был полон решимости противопоставить свою магию колдовству Великого Чародея, и Эржбет, танцовщица-убийца с Края Мира, каждую ночь, как молитву, твердившая имена тех, кого она лишила жизни. Ули и Менеша они нашли в Ущелье Удара Топора, где целая община мирных крестьян оказалась замаскированными демонами и где юный Конрадин, оруженосец Освальда, был заколот и съеден изменившим обличье огром. Гномы направлялись на юг, но пожелали послужить принцу своими мечами во имя золота и славы. Хайнрот, душа которого была выжжена дотла после гибели его детей, присоединился к ним вскоре после этого. Отряд орков из крепости позабавился с двумя его маленькими сыновьями, а потом убил их. Он дал обет наносить себе рану своим зазубренным мечом всякий день, который он позволил Дракенфелсу прожить, и угрюмо истязал себя каждое утро. Однажды, проснувшись, они обнаружили, что Хайнрот буквально вывернут наизнанку, а на его костях вырезаны слова: ТЕПЕРЬ ВОЗВРАЩАЙСЯ.