Сергей Никитин - Исповедь волка

Пролог: Долгие сборы.

– Ну, ты где там? Идёшь? – окликнул меня отец.

– Да, пап! Уже встаю! – нехотя пробубнил я и, поднявшись с кровати, стал одеваться.

Мы собирались брать зверя*, в идеале кабана или оленя, а там кого получится. Я вышел из своей комнаты в зал, подошёл к окну, отодвинул занавеску. На небе всё ещё светились самые яркие звёзды.

– Так ночь же ещё! – прокричал я отцу, направляясь на кухню, где стоял рукомойник. – Бать, ну ты опять воды не налил? Как мне себя привести в порядок? Замучили меня такие условия. Давно бы уже ванну сделали, а иначе зачем нам такая большая веранда? – стал ворчать я, открыв форточку, возле небольшой газовой плиты.

– Мы уже говорили на эту тему, там полы деревянные, погреб. Ты своей ванной мне всё мясо зальёшь. Либо сырость и грибок разведёшь. Да и вообще вместо того, чтобы долго спать, сам бы позаботился о воде в умывальнике. А то посмотрите на него, привык на всём готовом жить!

– Кто же работает на голодный желудок? – после я закрыл форточку, поставил чайник со свистком и принялся нарезать себе бутерброды. Я вынес тарелку с едой в беседку, которая возвышалась перед домом, напротив кухни. Ближе к забору, напротив зала находился навес. Это конечно не гараж, но хоть какая-то защита от дождя и снега. Именно там и возился отец, поэтому я окликнул его: – Чего ты там бухтишь?

– Я говорю, зато в лесу никого нет, а то эти военные замучили винтовки отбирать. Хорошо, у Тимофеевича осталась одна, земля ему пусть будет пухом. – отец снял шапку, ему было жалко соседа, который погиб при странных для всего посёлка обстоятельствах. Потом он грустно посмотрел на винтовку Тимофеевича и, положив её в багажник, крикнул: – Ну я, блин, тебя долго ждать буду?

– Да дай сначала кофе выпить! Чё так кипишуешь? Осмотр начнётся только в восемь утра, мы можем ещё часочек поспать! —только я это сказал, как услышал противный звук, который будил меня на протяжении двух лет. Наведя две кружки бодрящего напитка, я вернулся в беседку. Сделав маленький глоток, я вдохнул полной грудью. Утренний запах росы и горной свежести. Шум реки неподалёку. Пение птиц, которое не встретишь в городе. Чтобы расслабиться, я закрыл глаза, но тут же услышал ворчание отца.

– Умный ты какой! А дорога, а сама охота? Или ты всё на блюдечке ждёшь?

– Да чё там той охоты? Главное выйти на след, подстрелить и не дать сбежать. – ответил я, принимаясь за бутерброд.

– Как же у вашего поколения всё просто! Взяли в руки оружие – всё, мастера! Но это вам не игрушки, вы не в тир вышли пострелять. Лес не прощает глупостей и самонадеянности, тут сноровка, нужна. Да и помимо зверей в нём живут множество духов, богов и древних существ, – продолжал бубнить отец, попутно собирая рюкзак.

– Бла-бла-бла. Эту сказку ты рассказывал не один раз, – пренебрежительно высказал я.

– Это отнюдь не байки у костра! А рассказываю постоянно, чтобы вбить в твою дурью башку три простых правила. – батя подошёл вплотную ко мне и стал указательным пальцем тыкать мне в лоб. Я увернулся и ответил:

– Прекрати! Знаю я твои правила: не убивать молодняк, не убивать ради забавы и не убивать больше полутоны.

– Антон, дело не только в цифрах, а в мотивациях. Можно убить сотню зайцев и не набрать пятьсот килограмм, но при этом ты причинишь вред лесу. Дело в целях, понимаешь? Как определить возраст, вес? Никак! Но если ты проявляешь великодушие, доброту и в твоём сердце нет жадности, агрессии и азарта, то ты не нарушишь эти правила.

– Это всё очень интересно, – зевая протянул я. Мне хотелось, как можно быстрее перевести тему, поэтому я подвинул вторую кружку на противоположный край стола, – остынь! Вот, выпей кофейку, я и тебе налил, а то поди ещё не завтракал.

– Мелкий, это не шутки! – отец ударил кулаком по столу. Я успел поймать кружку, но пару капель горячего напитка всё-таки попали ему на руку. Хотя он не придал ожогу внимания, а продолжил ругаться, – где твой друг Яшка? Или хочешь сказать, что он с оружием не умел обращаться?

Поставив руки в бок, отец говорил очень убедительно. Меня же от воспоминания той страшной картины даже затошнило. Да я видел, как свежуют животных. После охоты, когда отец ложился отдыхать, мне приходилось готовить еду, разделывая туши. Но речь же шла о моих друзьях, о невинной беременной девушке. Во рту была горечь и обида. Я не выдержал и отбежал к огороду. Переводя дух после рвотного процесса, я выдал отцу:

– Чёрт! Я же ел! Мог и не напоминать о том происшествии. – меня снова вырвало, после чего я вытер с губ остатки пищи. – Если тебе интересно, то я не верю во всех этих духов. И вот как я вижу произошедшее: выпивали, захотелось выехать на природу, в лесу наткнулись на медвежью берлогу, – я подошёл к летнему умывальнику, который стоял возле беседки. Руки дрожали, становилось всё сложнее сдерживать эмоции и сохранять равнодушие.

– Ты себя слышишь? Яша опытный охотник, мы не раз с ним гнали бурого или красного**. Он бы не растерялся, встретив хищника. Да и ты вообще видел, что медведь может сделать с человеком? Позвоночник может сломать, или вырвать клок мяса, но я ещё ни разу не видел, чтобы плод вытаскивали из утробы матери. Нет, ни один зверь не мог этого сделать! – после таких слов сам отец побледнел. Его тоже затошнило, но он захотел перебить рвотные позывы большими глотками бодрящего напитка.

– Ну, а версия следователя? О ней ты не думал? Яша не поделился с Егерем, за это тот убил всех троих, поэтому Иван Егорович и придумал эту историю с духами леса. – я вернулся в беседку, продолжая гнуть свою линию, бессовестно обманывая отца. Разбуженный желудок урчал, желая получить завтрак, но от запаха еды меня тошнило ещё больше. Поэтому я решил отодвинуть тарелку ближе к отцу.

– Да и как ты объяснишь появление Явора***? Он возник из неоткуда и также исчез! А машину тоже Егерь разбил? На крыше вмятины, будто по ней слоны прошлись! А жертвенник? Тысячи лет он был частью нашей культуры и поклонения. Из чего сделан никто не знает. И вот, разрушен, тоже стариком скажешь? Наш окладчик# скользкий тип, но Иван Егорович не способен распотрошить человека.

– Конечно, не способен, – стал спорить я. – Он же только распять может. Прям на Яворе. Или ты забыл, что он говорил про обладателей чёрной метки?

– Антон, не путай: жестокое убийство и верховный суд – это разные вещи! Егерь хотел утихомирить гнев Пантеоны. Если она будет занята местью, то не кому будет охранять лес. Никто не станет защищать людей. Начнётся хаос. От вечных оков освободиться самое страшное существо.

– Кабанчик, – с насмешкой выдал я. – Слышал, знаю. То самое зло и добро. Которое никто никогда не видел.