Максим Диденко - Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого

А с другой стороны, как можно заподозрить что-то неладное, если это, быть может, и не самый обычный случай, когда дети привозят своих родителей в подобные места, но достаточно распространенный. Все должно было выйти совсем иначе, а нам просто не повезло, думала она.

А сейчас? Что мною движет сейчас? Очередная глупость, которую нельзя не совершить.

– Вы меня, конечно, извините, – начал мужчина, глядя на руины пострадавшего при пожаре некогда всем известного учреждения, – но я ближе чем на двадцать метров к ограде не подъеду. Я вас здесь подожду, если вы не против.

Юле именно это и было нужно, потому как она совсем не хотела, чтобы кто-либо знал, чем она здесь будет заниматься. Хотя она и сама пока что не понимала, для чего приехала. Даже если бы кто угодно задал ей этот вопрос, ответа на него она дать бы не смогла. По крайней мере такого, за который ее не приняли бы за сумасшедшую.

И сейчас искать объясняющих ответов тоже не стала:

– Двойной счетчик, хорошо?

– И никаких вопросов, понял, – ответил он, предварительно нажав несколько кнопок на таксометре. Следом вытащил из-под солнцезащитного козырька темные очки, надел их, сложил руки на груди и откинулся в кресле.

Юля с некоторой опаской смотрела в ту точку, в которой, обняв коленки руками, сидела в ожидании приближающихся сирен тем самым днем, днем большого пожара. Вспоминала свои ощущения. То уныние и бесконечное чувство утраты. Ее вдруг пробрал мороз, кожа стала будто бы гусиной, хотя на дворе был еще солнечный и достаточно жаркий день. Усилием воли она отбросила мысли в сторону и думала, как пробраться внутрь.

Тем же путем, что и прежде, войти точно не получится. Створки ворот, что прежде – не считая неприемных дней – всегда были если не распахнуты настежь, то хотя бы приоткрыты, теперь были заперты на толстенную цепь и тяжелый навесной замок. Сделать это могла только полиция, иначе кому потребовалось бы закрывать территорию? Брать там больше было нечего, так как все дотла выгорело. Разве что в следственных целях, чтобы никто не затоптал какие-нибудь улики, если вдруг кто-то захочет покопаться среди груд камней и обугленных досок в поисках доказательств жестокого обращения с пациентами. Но и это было сомнительно. Обычно просто ленточка вешается с надписью «не входить, ведется следствие», насколько ей было известно; по крайней мере, в детективных фильмах и сериалах поступают именно так.

Она последний раз бросила взгляд на дремавшего таксиста и направилась к прорехе в ограждении. Вряд ли о ней кто-нибудь знал, потому она точно оставалась открыта.

Брешь достаточно сильно заросла кустами и травой, хотя прошло всего-то недели три с того раза, когда она проходила здесь.

– Все идет своим чередом и время не стоит на месте, – на выдохе произнесла вслух Юля и, раздвинув густые ветки, переступила через поперечный прут, оказавшись уже внутри.

Снова холодок прошелся по ее коже. Снова мысли, воспоминания о первой встрече с О’Шемирой, далекое ощущение саднящего от ударов лица, чувство безысходности, койка, ремни, страх и холод. Все это одним большим скопом накатило на нее, заставляя закрыть глаза и обнять себя обеими руками.

– Это место… Оно по-прежнему живет.

Несколько неуверенных шагов и она уже стояла у кирпичной стены, протягивая руку вперед и желая прикоснуться к ней. Этот момент почему-то казался ей чем-то серьезным, он пугал ее. Все, что было до него – пустяк. Она должна прикоснуться. Еще несколько сантиметров, всего одно движение и… Момент прикосновения.

– Сука, твою ж мать. – Вспышка боли пронзила ее разум насквозь, заставив отпрянуть от стены с громкими криками. – Какого хера я вообще сюда приперлась? Тупая овца! А-а, чтоб тебя!

Когда боль унялась – вспышки всегда были очень короткими, но объемными, словно с ней пытались говорить, – она дала себе слово, что больше никогда не вернется сюда, решив, что это была большая ошибка и ничто не заставит ее нарушить данное обещание. Со злостью на саму себя, она вернулась в машину, разбудив водителя хлопком двери, и попросила поскорее увезти ее отсюда.

В ту же минуту они уже ехали обратно в Канорск, только не домой. Мужчина по просьбе высадил ее у центрального парка, что всего в трех кварталах от ее дома. Юля рассчиталась по двойному счетчику, как и договаривались, и пошла по аллее, выискивая глазами что-то, что может напомнить ей о настоящих ценностях этой жизни. И таких примеров было немало. Она наблюдала за прохожими, что, время от времени поглядывая на часы, куда-то торопились; за детьми, беззаботно играющимися в траве с игрушками; за влюбленными парами, которые нежно и с трепетной заботой друг о друге переплетались душами, обсуждая что-то на расстоянии едва разомкнутых губ. Все это выглядело настолько красиво, настолько живо и естественно, что заставляло хотеть жить, и хотеть не назло, а вопреки всем невзгодам! Заставляло верить, что выбраться оттуда живой – величайшее счастье, которое она могла получить.

Глядя на все это, по ее щекам текли слезы. Именно в этот миг она поняла, что даже не жалеет о том, что была узницей психопата. Все пережитое – полезный опыт. Ее переполняло счастье оттого, что она выжила, что у нее есть к кому и куда вернуться: любящая семья, которая на все ради нее готова. Поняла, что нет ничего лучше и важнее этих ценностей – все то, ради чего стоит жить.

Весь следующий день прошел на добром позитиве. Размышления о прошлом и ценностях нынешнего принесли свои плоды в виде какого-никакого морального равновесия. Даже те несколькие вспышки головной боли не смогли испортить ей настроение, хотя дважды приходилось принимать обезболивающее. Не из-за «тяги», а просто потому, что хмурилось небо, а от этого часто побаливает голова, наряду со слабостью и желанием спать. Но и все это тоже достаточно просто устранялось двойной порцией крепкого кофе, потому как выполнение домашних обязанностей всегда приносит больше удовлетворения, чем попытки убедить себя, что некоторые дела можно отложить на потом – такое себе обезболивающее и антидепрессант обширного действия в одном флаконе. Так всегда происходит, если стараться для любимых людей.

Выходить на работу в библиотеку Юля не торопится и большую часть времени проводит дома, если не считать нечастых вылазок в супермаркет за продуктами и по дороге домой в цветочный магазин. Просто не может пройти мимо, каждый раз присматривая, что еще можно было бы докупить для полной гармоничности всего интерьера в квартире, будто бы того десятка новых вазонов еще недостаточно для полного счастья. Когда это цветов было слишком много? Такого не бывает!

За одно раннее утро воскресенья и несколько спокойных дополуденных часов понедельника она в очередной раз дочитала свою любимую книгу и уже практически успела заскучать, как раздался звонок у входной двери.