Настасья Похлебаева - Без права на надежду

– Могу я спросить? – замялся парень.

– Конечно.

– Откуда столько ранений?

– Много лет назад, люди ставили на мне опыты. Я ничего не помню с тех пор, поэтому и рассказать подробнее не смогу. Они стёрли мою память.

Парень забыл, что держит в руке нож, и он упал у него из рук, чуть не воткнувшись в ногу.

– Оу, извини.

– Все нормально, Борис.

– А… Как давно было?

– Из клетки меня вытащили в 1183 году нашей эры. Что было до этого, знаю лишь, по историям, рассказам и слухам, не более.

Глаза парня округлились ещё больше. Он потерял дар речи.

– Кто она? Та женщина, что тебя растила?

– Её звали Груша.

Имя мне ничего не сказало.

– Расскажи, в мельчайших подробностях.

– Если ты ничего не помнишь, то, как тогда мой рассказ поможет мне?

– Я не одна, – просто ответила я. – Есть те, кто помнит намного больше. К тому же ты не выглядишь таким уж старым, что бы история шла в тысячных годах. Я не уверена, что я та, кого ты искал, но попробую помочь.

Парень, погрузившись в свои мысли, тихо начал рассказ:

– Рядом с домом росла слива, сильный осенний ветер сорвал последний лист с дерева. Кружась, жёлтый лист, упал к моим босым ногам. Я занёс дрова в дом и принялся разводить огонь, но сырые поленья плохо поддавались розжигу, я пытался раздуть огонь, подложив побольше лучины. Еле передвигая ногами, матушка подошла ко мне и села на пол, облокотившись о холодную печь и тихонько сказала: – « Сынок, слушай, должна тебе кое-что рассказать » . Она замялась, было видно, что каждое слово даётся ей с большим трудом. Она продолжила, тщательно подбирая слова:» – Я жила в поселение, на Севере. Меня позвали на роды одной молодой жены, которая была очень плоха. Она с большим трудом родила ребёнка и сразу второго. Второй мальчик не закричал, как должно было быть, и я подумала, что это мой шанс, тогда я схватила малыша и убежала с ним. Благо никто не слышал твоего позднего крика. Вернувшись, я сказала остальным, кто помогал с родами, что малыш погиб. Роженица расстроится и так еле жива, а так не будет знать – ей лучше. Тем же вечером я ушла из города, поселилась, недалеко, где и растила тебя всю жизнь, как родного сына » .

Борис замолчал. Он поправил свои волосы, запачкав их кровью парнокопытного, потом тихо продолжил:

– Я спросил кто мои настоящие родители, – парень глубоко вздохнул и почесал нос тыльной стороной ладони. – Она сухими потрескавшимися губами прошептала, что не знает. Возможно, эту информацию может знать старый оборотень, что весь покрыт шрамами.

Борис поник головой, загрустил.

– Она ещё что-то говорила? – осторожно спросила я и принялась вытирать стол. Собеседник покачал головой.

– Она хотела… сказать что-то ещё, но не успела. Скончалась.

– Оу, прости. Соболезную.

– Ничего, Илария. Это было давно. Я смерился.

– В каком году это было?

Борис посмотрел на меня.

– В 1609 году.

– Чего? – я выронила тряпку.

Теперь настало моё время удивляться.

– В 1609 году, – повторил тот.

Я смотрела на Бориса с нескрываемым удивлением.

– Я думала тебе лет семнадцать, но уж точно не ожидала, что 409.

– Нет, – спокойно сказал он. – Я родился 15 декабря в 906 году.

Потеряв дар речи, я только выгнула дугой бровь.

– Матушка приносила мне какую-то жидкость, которую я пил раз в неделю. По пятницам. Она не позволяла мне стареть, так же как и ей. Откуда она её брала и что это вообще такое я не знаю. Эликсира молодости осталось мало, едва ли хватит на месяц, – погрустнел он. – Будет обидно так и не узнать хоть что-то о родных. Хотя, понимаю, что их уже нет в живых, но хоть имена знать хочется, я ведь так и не знаю своего настоящего отчества и фамилии.

– Как назывался город, в котором ты родился, Борис?

– Ладога.

Забавно. И я оттуда. Сосед? Надо разобраться. Похоже, что эта Груша хорошо меня знала, раз была настолько уверена, что смогу помочь.

– Приходи завтра, как сможешь, я попробую что-нибудь выяснить.

– Спасибо, – Борис обнял меня, схватил своего лося и убежал.

Я же вернулась в комнату и незамедлительно набрала Евсею, тот взял трубку только после седьмого гудка.

– Соскучилась, волчонок? Я сейчас немного занят, можно позже позвоню? – в трубке послышались вздохи, и крики наслаждения.

– Не велико дело, Евсей.

Тот простонал в трубку, толи от надоедливой меня, толи от удовольствия. Я слышала, как девушка заднем плане и перешла на крик.

– Мне нужно, что бы ты напряг свои старые вампирские извилины и ответил мне всего на один вопрос: кто родил 15 декабря 906 года на Ладоге?

– Ай! Ну, ты чего? – недовольно пропищал женский голос в телефоне.

– А мне, откуда знать?

Раз не знает, то зачем так реагировать и отказывать себя в удовольствии секса? Так грубо отшвырнуть девушку во время процесса – невежество.

– Знаешь! – настойчиво произнесла я, показывая, что раскусила его.

– Тебе зачем, Илария? – голос вампира был встревоженным. – Это было так давно…

Я вкратце рассказала историю Бориса. Евсей молча слушал, даже не перебил и не вставил свои недовольные реплики, как всегда. На него не похоже.

– Скоро приеду! – серьёзным тоном произнёс он и отключился.

***

Поутру пришёл Евсей и разбудил меня, попросив рассказать в мельчайших подробностях ещё раз то, что я узнала от Бориса.

Лицо Евсея было странным. По нему было совершенно не понятно о его мыслях: удивление, непонимание, задумчивость, радость и злость играли на вампирском лице, как диско шар в баре.

– Да, я прекрасно помню ту девушку, – он отвернулся от меня. – Я не совсем уверен, что речь идёт именно о ней. По крайней мере, я не помню, что бы были ещё роды в тот день. Она чуть не погибла в ту ночь, дав жизнь, как мы все думали, единственному сыну. Мы за неё сильно переживали. Видимо она смогла выкарабкаться за счёт того, что являлась оборотнем. Сына назвали Елисеем.

– И, конечно же, они уже мертвы…

– Нет, – быстро ответил вампир. – Оба родителя живы. Надеюсь, – вздохнут тот.

Евсей молчал, его глаза бегали по комнате. Явно собирался с мыслями.

– Не молчи! – оскалив клыки, прорычала я.

Евсей посмотрел в мои глаза и серьёзно произнёс:

– Ты, Илария.

– Что?

Комната поплыла перед глазами. Хорошо, я сидела, а то бы упала.

У меня есть дети, а я о них ничего не знаю? Чуть не умерла? Почему? Дьюи ничего мне не говорил. Хотел уберечь? Что произошло с Елисеем? Борис, выходит, мой сын. А та, что его растила, меня знала?

Евсей пододвинулся ближе и легонько обнял, поглаживая плечи.

– Почему?

– Это решение Дьюи, – на ухо сказал он. – Елисей погиб, когда был ещё ребёнком, ему тогда только исполнилось три года. Что произошло, мы не знаем. После того как ты была сожжена, мы обнаружили его свежую могилку. Раскопав которую мы ничего не обнаружили, хотели понять, что произошло,. Пусто. Живым его найти так же не удалось. Дьюи предпочёл скрыть это, потому что некоторые воспоминания лучше забыть и никогда не вспоминать. К тому же на тебя тогда и так много свалилось. Он не хотел, что бы ты пережила это вновь.