Мира Виссон - Ворожея. Книга 1. Источник силы

Когда вернулся увидел племяшку, которая сидела на кровати, сонно потирая глаза.

– Уже утро? – расстроенно спросила она.

– Давай, вставай уже, пора. Иди отсюда, пока ещё не проснулись.

С недавнего времени повелось так, что она спала в его покоях в углу на сундуке, который был шире её раза в полтора и длиннее, так, что она могла вытянуться на нём. Нашли подходящую перину, раздобыли подушку и одеяло. О том, что девчушка ночевала у него, они ото всех скрывали. Приходила, когда уже все в замке засыпали, уходила рано утром, когда ещё все спали или только начинали подниматься.

Это была вынужденная мера. К девочке стал приставать один из наёмников, то за попку ущипнёт, то зажмёт где-нибудь в углу и начнёт по груди шарить. А как-то вечером, после сильного подпития, ухватил её в коридоре, зажал в углу. Может и снасильничал бы, но по коридору туда-сюда сновали слуги, носили в главный зал блюда для ужина. Не стал прилюдно домогаться, поэтому лишь ограничился обещанием:

– Ну беги, беги, воробушек, ночью к тебе приду – не убежишь тогда.

Воробушек, как назвал её наёмник, не сомневалась, что придёт. Он появился в замке где-то с месяц тому назад и все это время не давал ей прохода. Видимо решил, что раз она не даёт отпор, то согласна. А может просто решил больше не церемониться.

Спали слуги в полуподвальном этаже, где были галерея из маленьких клетушек-комнат. Была бы одна общая спальня было бы не страшно. Но во дворце почему-то были сделаны отдельные маленькие комнатушки. Редко когда комнатка была побольше и тогда в ней жили двое слуг. Может изначально это было задумано для того, чтобы и слуг не лишать личной жизни. В общую-то спальню никого не приведёшь, а в отдельной комнатушке можно уединиться.

Кто и когда строил дворец было неизвестно. Почему так решили сделать неизвестно. Возможно, что так повелось изначально, когда замок ещё был маленьким, а слуги приближёнными к барону. Потом же здание разрасталось, достраивалось так, как уже было заведено.

Сейчас же эта отдельная спальня могла сослужить плохую службу девушке. Ночью, когда уже все легли, она постучалась в покои Градислава. Рассказала о приставаниях. Родственник поругал девушку, что давно не рассказала – могли бы давно решить вопрос – приструнили бы нахала. Обещал разобраться, а пока оставил её у себя.

На утро хотел разобраться, стали искать наёмника – не нашли. Тратить весь день на поиски приставалы было некогда. Так тянулось пару недель. В конце концов племяшка показала обидчика за ужином в главном зале. Градислав запомнил его. Мужчина хорошо знал дружинников, а с наёмниками почти не общался. Решил присмотреться к этому. Парень он был молодой, но какой-то неприятный: коренастый, какой-то кривоногий и казалось криворукий, весь рябой. Молодой, но уже лысеющий. Видимо девкам он не нравился, потому и приставал к тем, кто не может дать отпор.

Через несколько дней Градиславу удалось застать кривоного одного, чтобы переговорить с глазу на глаз. Сказал, что не доволен, что тот пристаёт к его племяннице. В ответ же коренастый стал задираться, говорить, что вовсе даже не приставал к девчонке, что та сама ему глазки строит и хвостом крутит. А он даже и не интересуется ей.

При этом он хитро щурил глаза и буквально в открытую насмехался.

Градислав решил узнать, кто ж это такой. Поспрошал у других дружинников и узнал, что тот сын друга барона, довольно знатного и зажиточного вельможи. Парень был то ли третьим, то ли четвёртым, что-то натворил в своём замке, потому его решили отправить подальше. У барона он вроде как наёмник, но по факту – гость, которому практически всё позволено. Градислав отметил: «Хорошо, что сдержался, не набил морду кривоногому сразу, как хотел».

Как решать эту проблему пока не придумал. Теперь было понятно, что просто начистить морду наёмнику нельзя, его даже пальцем тронуть нельзя. Поэтому пока пришлось племяшку приютить у себя.

Привела девушку во дворец её мать – родственница Градислава. Та была какой-то сестрой мужчины, только вот он не помнил какой степени родства. Поселение, откуда родом был мужчина, состояло из одних только родственников. Началось всё с хутора в один дом. Потом отец помог младшим сыновьям отстроить дома и те с семьями поселились по соседству. В доме отца остался лишь старший сын – наследник. Так и повелось. Старший сын остаётся в доме отца, младшие строятся и селятся рядом. Постепенно хутор становился всё больше и больше. Так и дорос до целого поселения, теперь уже почти города. И все были друг другу родственника разной степени родства.

Имени кузины Градислав не помнил, а может и не знал никогда. Да и как племяшку зовут – забыл. Сестра говорила, но у него из головы вылетело. Думал пристроит девку на службу и забудет о её существовании. Кто ж знал, что вот так выйдет – придётся защищать – родственница всё ж таки.

Племяшка ходила в младших помощницах. Если нужна была помощь на кухне – помогала на кухне. Нужно было помочь убраться в комнатах – помогала с уборкой. Воду принести – значит за водой шла. Продукты в кладовой разложить, значит шла и помогала там. Вместе с ней было ещё несколько таких работников – в основном все ещё подростки. Градиславу казалось, что племяшка старше, чем выглядит, особенно когда он перехватывал её пытливый не детский взгляд, но она тогда тут же делала невинное, если не сказать придурковатое лицо и глаза прятала.

В младших помощниках в основном ходили дети лет четырнадцати, чуть старше или чуть младше. Продолжалось это пока они не начинали проявлять себя в каком-то деле. Вот тогда их определяли уже в помощники конкретному мастеру: либо повару при кухне, либо садовнику или скорняку, ткачу или обувщику. Если ж никак себя не проявлял, то так и оставался при дворце слугой на расхват. Дети старались прибиться к какому-нибудь мастеру – тогда и профессии можно было обучиться, и из дворца в конце концов уйти. Да не просто уйти, а ещё и уметь на хлеб себе заработать. Если же стать хорошим мастером, то будет и почёт, и уважение, а с ними и заработок приличный. Значит и дом можно будет построить, и семью завести.

Дети попадали в услужение, во дворец ли или просто в какой богатый дом, когда семья прокормить ребёнка не могла. Старшие успевали вырасти, может даже наследство получить. Младших ещё поднять надо было, хотя бы ходить выучить, а вот средние дети оказывались лишними ртами. Их-то чаще всего в услужение и пристраивали, по существу, почти что в рабство отдавали. Хорошо если везло с хозяином, тогда это рабством не назовёшь. Но были и такие хозяева, где было не сладко.

Самым лучшим, конечно, было попасть во дворец. Здесь кусок хлеба всегда находился на лишний рот, как и работа. Тут рук лишних не бывало. Вот так и вышло, что детей-подростков во дворце было около двадцати. Хоть они и стремились обрести профессию, но всё равно оставались ещё пока детьми, а значит при случае умудрялись сбежать из дворца, то яблоки в саду воровать, то на реку купаться, то по грибы-ягоды в ближайший лес, а то и просто где-нибудь в лесу на полянке завалиться – болтать и дурачиться.