Клавдия Петрыкина - Свобода. Страшная сказка

Внимание!

Данное произведение является плодом больной фантазии автора, несет чушь и имеет исключительно развлекательный характер, не является призывом к каким-либо действиям, не несет в себе цель кого-либо оскорбить. Не претендует на истину в последней инстанции. Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения с реальностью случайны! Автор не несет ответственности за любую интерпретацию произведения. Смысловое наполнение этой ереси полностью лежит на читателе. Не рекомендуется лицам моложе 18 лет. Содержит ненормативную лексику и сцены насилия.

P. S.Приятного аппетита!

В поселке сбежал соседский лабрадор. Подрыл деревянный забор и ринулся на свободу.

Каждый день Девочка смотрела на белоснежного щенка через щель в заборе, пыталась приманить куриной косточкой. Один раз почти получилось просунуть ладонь между досками, чтобы дотронуться до мягкой шерстки. Костяшка большого пальца не давала просунуть руку до конца. Щенок осторожно обнюхал пальцы, но не подходил ближе. Хотелось погладить его мордочку, ну хотя бы ухватить за бок или хвост. Мать поймала ее с поличным и за шиворот поволокла мыть руки с мылом. Мыло больно щипало ободранную до крови руку.

Пропажа обнаружилась к обеду. Девочка не могла понять, почему нет грустного лая за забором. Пыталась разглядеть его сквозь дыру, подзывала разными словечками. Собаки не было. Она представляла его напуганным, в лесу, заблудившимся малышом, который не может найти дорогу домой.

Совсем недавно соседи собрали вещи, какие смогли уместить в машину, и уехали куда глаза глядят. Собака в машину не поместилась. Щенок весело бегал перед авто, наблюдая, как хозяева пытаются уместить нагромождение тюков в багажник и на заднее сиденье. Большая часть из них теперь валяется на участке.

Девочка свернула на тропинку к лесу. Деревья доставали почти до самого неба, закрывая разросшимися зелеными кронами полуденное солнце. В лесу было вовсе не так страшно. Когда к горлу комком подкатывал страх, она оборачивалась и смотрела на свой дом, пока от зеленой шиферной крыши не осталась одна макушка. Она шла по пыльной протоптанной тропинке. Кто-то посносил палкой по краям всю крапиву. Она была почти такого же роста, что и Девочка, но уже не такая сочная. Было видно, что по ней частенько били палкой, и причем совсем недавно.

Тропинка разделилась на две части. Девочка обернулась – дома почти не видно, только самая-самая макушка крыши. Может, это и не ее дом вовсе. Она свернула по тропинке в глубь леса. Хруст веток под ногами разносился на всю округу. Можно было поклясться, что совсем недалеко были слышны голоса соседских мальчишек. Тропинка заканчивалась посреди леса, упираясь в заросли крапивы. Девочка пошла на звуки разгорающейся ссоры.

Леска впилась в ноги. Девочка споткнулась и приземлилась коленями и ладонями в гору наломанных веток. Грязь смешалась с кровью на ободранных коленках. Пришлось вытирать ладони о белое платье. Струйки крови стекали в кеды и впитывались в хлопковые носки. Мальчик с дерева запустил из рогатки мелкий камушек в живот.

– Ай!

– Проваливай!

– Вы собаку не видели?

– А если видел, то чо?

– Оглохла? Вали!

Девочка задрала голову и рассматривала двух мальчишек, сидящих на ветках по разные стороны дерева и похожих на воробьев. На одном можно было разглядеть отцовскую фуражку. Она сползала на глаза каждый раз, когда он шевелил головой. На втором, что постарше, была камуфляжная рубашка по типу тех, что надевают на утренники в детском саду. Мальчишки целились из рогаток в птиц на соседнем дереве. Каждый из них доставал из набитых карманов мелкий камушек, оттягивал резинку до треска и попадал птичке прямо в глаз. Птичка падала вниз в кучу мертвых сородичей, еще какое-то время дергая лапками.

Девочка ринулась к очередной жертве мальчиков. Она держала в руках почти мертвую птицу, слезы текли сами по себе. Приятные на ощупь крылья обмякли, а шея уже не держалась. Старший снова выстрелил по птичке в руках девочки. Ноги не хотели слушаться. Младший запульнул камнем побольше ей в живот. Старший подхватил, они по очереди пуляли камни в девочку.

– Хватит!

– Команды отступать не было! Стрелять на поражение! Пленных не брать!

– Она выдаст наше местоположение! Она наводчица!

Младший попал камнем девочке в щеку. Старший целился чуть выше носа. Девочка выронила птицу из рук и побежала в глубь леса. По багровому лицу текли слезы, оставляя мокрые пятна на воротнике. Казалось, она пробежала совсем немного. Голосов мальчиков было уже не слышно.

Она шла и звала собаку, прислушивалась к каждому хрусту веток в надежде увидеть за следующим деревом задорно виляющий хвостик. Девочка представляла, как они мучают ее белоснежного щенка. Как бьют по нему камнями, а он весело машет хвостом и трется шерсткой о дерево, как клянчит у них косточку. Где-то близко слышались проносящиеся по шоссе машины. Выйти на звуки, пройти по обочине до поворота и рассказать все их матери! Пусть отдадут собаку!

Не ищи ее, мать! Пропала твоя доченька, закатилась за диван, как рублевая монетка. Прячь не прячь, мать, ее под юбкой, чуть отвернешься, и нет ее. А найдешь, дура, пожалеешь. Будет ходить за тобой до самой смерти, рассказывать, как ей было хорошо. Волосы белесые на лобке только пробились, а у ней запала уж побольше твоего, дуреха. Вой не вой, сама виновата. Нет у тебя больше ни сегодня, ни вчера, ни завтра.

Двое сидели на краю люка, свесив ноги внутрь. Приятная прохлада доходила только до животов. Чтобы охладиться, приходилось снимать оранжевую каску и выставлять лицо по центру дыры. Сапоги валялись рядом с оранжевыми конусами. Раньше по неопытности сапоги пару раз падали внутрь и приходилось спускаться босыми ногами в гору мусора.

Один развернул плотный черный пакет и достал два куска хлеба, намазанного сахаром поверх пятна подсолнечного масла. Второй поморщился, наблюдая, как первый запихивает в рот половину куска и не может прожевать. Приходилось отворачиваться или вовсе разглядывать гору мусора.

Вокруг не было ни души. Вонь распугала всю живность в радиусе километра. Трупный запах почти не вымывался из волос, кожи и одежды этих двоих. Мимо люка туда-сюда катался городской автобус. Он всегда сбивал один и тот же оранжевый конус. Внутри сидели бабки с тележками и с претензией взирали на двух водопроводчиков.