Айра Левин - Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко)

Розмари с удивлением посмотрела на мужа.

– Ты?

– Да, он меня пригласил. – Ги вытянул руку. – Помоги, пожалуйста.

Она подошла к нему и почувствовала себя растерянной.

– Но мы ведь договаривались встретиться с Джимми и Тайгер.

– Разве? – спросил он, искренне удивившись. – По-моему, мы должны были еще созвониться.

– Нет, мы уже договорились. Ги пожал плечами.

– Ну, встретимся с ними в среду или в четверг. Розмари наконец расстегнула запонку и протянула ее на ладони. Ги забрал ее.

– Спасибо. Но ты можешь туда не ходить, если не хочешь, останешься здесь.

– Наверное, я лучше останусь, – согласилась она, потом подошла к кровати и села.

– Он лично знал Генри Ирвинга, – продолжал Ги. – И это ужасно интересно!

Розмари отстегнула чулки.

– Зачем они сняли картины? – задумчиво спросила она.

– Не понимаю.

– Картины… Они их зачем-то сняли. И в гостиной, и в коридорах. Там одни гвозди остались. Картина, которая висит над камином, совсем не из той рамы. Она на два дюйма короче с обеих сторон.

Ги внимательно посмотрел на нее.

– А я и не заметил.

– И зачем у них столько газет и бумаг в гостиной?

– А это он мне объяснил, – сказал Ги, снимая рубашку. – Он собирает марки. Со всего света, поэтому так много разной почты.

– Да, но почему все это свалено в гостиной? У них ведь есть еще три или четыре комнаты, и все закрыты. Почему бы им туда все не переложить?

Ги подошел к Розмари, держа рубашку в руке, и нажал пальцем ей на нос.

– Ты становишься такой же любопытной, как и Минни, – сказал он, чмокнул воздух и отправился в ванную.

Через десять или пятнадцать минут, поставив чайник для кофе, Розмари почувствовала резкую боль внизу живота – верный сигнал приближающихся месячных. Она расслабилась, держась одной рукой за плиту, и подождала, пока боль утихнет, затем вынула салфетку, банку с кофе и вдруг ощутила себя одинокой и несчастной.

Ей было двадцать четыре года, она хотела иметь троих детей с разницей в два года, но Ги был к этому «пока не готов», и она боялась, что он не будет готов, пока не станет такой же знаменитостью, как Марлон Брандо и Ричард Бэртон вместе взятые. Неужели он не знает о своем таланте и о том, что ему обязательно повезет? Поэтому ее план был – забеременеть «случайно»: от таблеток у нее болела голова, а резиновые изделия она считала отвратительными. Ги сказал на это, что подсознательно она продолжает оставаться доброй католичкой, хотя никаких дальнейших объяснений она ему не давала. Он снисходительно изучал ее календарь и избегал «опасных» дней, хотя каждый раз она говорила: «Нет, сегодня можно. Я уверена, что сегодня безопасно».

И вот снова в этом месяце он выиграл, а она проиграла в их недостойном соревновании, о котором он даже не подозревал.

– Проклятье! – Она с силой стукнула банкой по плите.

Из комнаты отозвался Ги:

– Что там случилось?

– Я ударила локоть!

Теперь, по крайней мере, она поняла причину своей сегодняшней депрессии.

Черт побери! Если бы они не были женаты, она бы уже раз сто успела забеременеть!

На следующий вечер, сразу после ужина, Ги отправился к Кастиветам. Розмари размышляла, чем ей лучше заняться после уборки кухни: сделать подушечки на подоконники или забраться в кровать с романом «Дитя в земле обетованной», но неожиданно в дверь позвонили. Это была миссис Кастивет со своей подругой – низенькой, пухлой, улыбающейся, и с большим значком на груди, призывающим выбрать Бакли в мэры города. Подруга была в зеленом платье.

– Привет, дорогая. Мы тебе не помешали? – спросила миссис Кастивет, как только Розмари открыла дверь. – Это моя близкая подруга Лаура-Луиза Макберни, она живет на двенадцатом этаже. Лаура-Луиза, а это жена Ги – Розмари.

– Здравствуй, Розмари. Добро пожаловать в Брэмфорд!

– Лаура-Луиза только что познакомилась у нас с Ги и захотела познакомиться с тобой, поэтому мы и пришли. Ги сказал, что ты осталась дома и ничем не занята. Можно войти?

Розмари вежливо проводила их в гостиную.

– О, у вас новые стулья, – заметила миссис Кастивет. – Какие красивые!

– Их привезли сегодня утром.

– Ты себя хорошо чувствуешь, дорогая? Ты выглядишь разбитой.

– Все в порядке, – ответила Розмари. – Просто у меня первый день месячных.

– И ты осталась совсем одна? – удивилась Лаура-Луиза, присаживаясь. Когда у меня были первые дни, я не могла ни двигаться, ни есть, вообще ничего не могла делать. Дэн давал мне джин через соломинку, чтобы боль утихала. Вообще мы с ним – стопроцентная сдержанность, кроме вот таких дней.

– Девушки сегодня лучше справляются с трудностями, чем мы, бывало. – Миссис Кастивет тоже присела на стул. – Они крепче нас благодаря витаминам и хорошему медицинскому обслуживанию.

Женщины принесли с собой совершенно одинаковые зеленые мешочки для ручной работы, и, к удивлению Розмари, Лаура-Луиза вынула оттуда вышивание, а миссис Кастивет – штопку, приготавливаясь к длинному вечеру, работе и разговорам.

– А что это там у тебя? – спросила миссис Кастивет. – Чехлы для стульев?

– Подушечки для подоконников, – ответила Розмари и, подумав: «Ну ладно, будем работать», взяла вышивание и присоединилась к женщинам.

– Ты сильно изменила эту квартиру, Розмари, – заметила Лаура-Луиза.

– Да, пока я не забыла, – перебила миссис Кастивет. – Это тебе от меня и Романа… – Она дала Розмари маленький сверток из розовой подарочной бумаги, внутри которого находилось что-то твердое.

– Мне? – переспросила Розмари. – Я не понимаю.

– Это небольшой подарок. – Миссис Кастивет махнула рукой, как бы развеивая удивление Розмари. – В связи с вашим переездом.

– Но вам не стоило так беспокоиться… – Розмари развернула помятую бумагу. Внутри лежал талисман Терри – филигранный серебряный шарик с цепочкой. Резкий запах из шарика заставил Розмари отпрянуть.

– Он очень старый, – пояснила миссис Кастивет. – Ему более трехсот лет.

– Очень красивый, – ответила Розмари и, разглядывая талисман, размышляла, стоит ли говорить, что Терри ей его показывала. Но теперь было уже поздно, момент упущен.

– То, что находится внутри, называется таннисовый корень, – объяснила миссис Кастивет. – Он приносит счастье.

«Но только не Для Терри», – подумала Розмари, а вслух сказала:

– Очень милый, но я не могу принять такой…

– Ты его уже приняла, – перебила миссис Кастивет, штопая коричневый носок, даже не взглянув при этом на Розмари. – Надевай.

– Ты очень быстро привыкнешь к этому запаху, – добавила Лаура-Луиза.

– Ну, давай, – настаивала миссис Кастивет.

– Спасибо.

Неуверенно Розмари надела цепочку и спрятала шарик под кофточку. На секунду она почувствовала неприятный холодок между грудей. «Как только они уйдут, я его сниму», – решила она.