Илья Колдин - Тайник Лешего

– Твой племянник должен знать своё место, – развёл руками Реджинальд и провёл ладонью по колючей бороде. – Его воспитанием мало занималась мужская рука, да?

– Его отец ушёл, когда Матвейке было три, – поведал Ткачёв.

– Заметно, – кивнул Хант и, пока Марина наполняла их с Игорем стаканы своей бодрящей рябиновой настойкой, добавил. – Ну, ничего, мы в грядущем походе за него возьмёмся!

– Реджи помешан на дисциплине, – пожал плечами Ткачёв.

– Вы что, военный? – осведомился Матвей, вспомнив про шлем Реджинальда, какой одевали лётчики советской авиации.

– Ага. Веду бои с лосями и кабанами в сезон охоты, – иронично пробормотал Хант, пережёвывая пищу.

– Он всю жизнь, сколько его знаю, заядлый охотник, – пояснил Игорь. – И Альберт всегда равнялся на него…

– Интересно, если бы дядя Альберт выжил после стычки с медведем, продолжил бы он боготворить человека, оставившего его на растерзание хищника? – сомневался Желторотов.

– Мне говорили, что дядя Альберт много для тебя значил. Поверь, для меня тоже. Он ведь был моим хорошим приятелем. И в его погибели нет моей вины, – считал Реджинальд. – Если ты держишь на меня зло по этому поводу, то напрасно…

– Не суди парня строго, – попросил Ткачёв. – Он очень дорожил Альбертом. Тот проводил с ним неприлично много времени, постоянно придумывал всякие забавные игры, когда Матвей приезжал к нам на хутор. Я никогда им не мешал, потому что знал, насколько Альберт любит детей.

– И всё же ревновал меня к нему, – с улыбкой заметил Желторотов.

– Чуть-чуть, – признался Игорь.

– Слушай, парень, глупо обижаться на то, чего уже не изменить. Мы вместе идём за шкурой этого медведя, и нам необходимо поладить хотя бы на пару дней, – считал Хант.

– Хорошо, – согласился Матвей и подмигнул Реджинальду. – Я постараюсь Вас не перещеголять.

3

Раздался хрипящий звонок в дверь. Пауза. Затем следующий звонок, уже более продолжительный и настойчивый.

Тамара обернулась, убрала семейное фото в рамке с мутным стеклом обратно в картонную коробку, которую хранила на верхней полке запылившегося шкафа, и, встав с колен, прошла в коридор, где на вешалке одиноко висело её серенькое осеннее пальто.

Она посмотрела в дверной глазок, после чего подалась назад и, стиснув зубы, прижала руку к груди.

– Тамара! Это Алексей Трофимов…

Но женщина лишь опустила глаза и глубоко вздохнула.

– Тамара! – снова позвал голос с другой стороны двери. – Мне нужно с Вами поговорить! Я знаю, что Вы тут! Откройте, я очень прошу…

Климова сглотнула вставший поперёк горла комок и сипло ответила:

– Уходите!

– Я знаю, что не заслуживаю прощения! Но дайте мне хотя бы крохотный шанс на искупление…о большем просить я не могу…

– Ваше присутствие делает только хуже! Не надо обивать пороги моего дома и осквернять память моей семьи. Лучше уйдите по-хорошему…

– Я лишь хочу…

– Чего??! – перебила мужчину Тамара. – Мы оба знаем, что ничего уже не исправить. А сыпать соль на рану с Вашей стороны верх наглости!

– Произошедшее – случайность! Вы были там и знаете, что я не желал смерти Вашему мужу и уж тем более дочери! – оправдывался мужчина за дверью. – Тогда я хотел помочь Вашей семье и только!

– Не надо тыкать мне своими чистыми намерениями! – истошно прокричала Климова. – Всё, что могли, Вы уже сделали…

– Знаю, я причинил Вам боль…много боли…поверьте, не прошло и дня, чтобы я не винил себя в случившемся. Но ради всего святого, примите то, что я для Вас собрал. Для меня это бесконечно важно…

– Я ни в чём не нуждаюсь! И Ваши подачки меня не интересуют. Хотите раскаяться – сходите в церковь! Помолитесь за их души…Возможно, милостивый Господь простит Вас.

“Эхеее! Решила всё свалить на него и заставить человека жить с тяжким грузом всю жизнь? Конечно, мудро выставить кого-то виноватым и оказаться в дамках! Однако во всём надо знать меру! Не следует поступать, как последняя мразь!” , – проснулся внутренний голос.

– Это из-за него погибли Ваня и Яна, – прошипела Тамара, обхватив голову руками.

“Неужели? А кто, напомни-ка, его во всё это втянул, мм ? Из-за кого он очутился в лагере?” .

Женщина промолчала, и по её щеке проскользила слеза.

Тем временем мужчина с тоской прогнусавил:

– У меня с собой пистолет. Откройте мне дверь, и я с радостью дам Вам меня пристрелить…

– Зачем мне Ваша жизнь? – не понимала Тамара. – Если взамен её нельзя вернуть моих детей и супруга…

“ Супруга?? Того самого мерзкого садиста?? На кой бес он тебе сдался? Не уважаешь ты себя, дорогуша! ”, – ехидно протараторил внутренний голос, который женщина намеренно проигнорировала.

– Вы причиняете мне куда больше страданий тем, что даже не желаете слушать, – продолжил диалог некто Трофимов. – Этого Вы добиваетесь, да? Чтобы я мучился днями и ночами, мечтая о возможности спать спокойно…

– Что Ваши страдания в сравнении с моими? – презрительно кинула Климова.

– Сущие пустяки, – грустно ухмыльнувшись, прошептал мужчина и, понурив голову, ушёл прочь.

4

В этой жизни Матвея Желторотова раздражало не многое, и, как назло, одно редкое исключение шло в данный момент рядом с ним – Реджинальд Хант. Грёбаное говно на палочке, не иначе. И неужели этот замызганный коротышка, строящий из себя великого охотника и красноречивого психолога, в самом деле думал, что может тыкать Матвея носом в какое вздумается дерьмо только потому, что Желторотов младше? Как бы не так! Парень плевать хотел с самой высокой колокольни на грязную лысину Ханта и не собирался потворствовать его нахальству. Без разницы, как о Реджинальде отзывались другие. Хватало того, что он сам не доверял ему. Чего можно ждать от такого горделивого наглеца? Разве только какой подлости. Вообще, ни к кому до сих пор избегающий конфликтов Матвей не испытывал столь тошнотворной антипатии, как сейчас к Ханту. Желторотов был не в восторге от их с дядей спутника, чьё слово имело огромное влияние на Ткачёва, который, несомненно, испытывал глубокое уважение к Реджинальду и зачастую пытался казаться услужливым, тем самым нервируя Матвея, считавшего подобное поведение недостойным.

– А знаешь, птенец, из чего лепится настоящий мужик? – подало голос то самое говно на палочке, шагающее чуть впереди Желторотова.

– Из дешёвого сырья двух озабоченных индивидов, – усмехнулся Матвей и застегнул верхнюю пуговицу своего плаща-дождевика болотного цвета.

– В случае с тобой, походу, на дешевизну не скупились, – сверкнув золотым зубом, подколол Хант, чья лысина теперь скрывалась под банданой с меховой полоской по центру.

“Как же я хочу тебя пристрелить!” – подумал Желторотов, но, крепче сжав в руках старенькую потёртую двустволку ТОЗ-БМ шестнадцатого калибра, не стал накалять обстановку и в шутку сказал: