Ирина Енц - Рябиновая долина: Когда замолчит кукушка

Я закрыла рот, аккуратно положила вилку, и уставилась на Игоря. Никаких дурацких возгласов или вопросов, типа «не может быть!», или «ты уверен?», я задавать не стала. Просто смотрела на него и ждала, когда он сам начнет говорить. Он с тоской посмотрел на меня, и заговорил. Голос звучал глухо, как будто, воспоминания не давали ему произнести свои слова четко и ясно.

– Понимаешь, я сначала был не уверен. Увидел знакомое лицо и стал вспоминать, где и когда его видел. И вспомнил… – Я шумно выдохнула и закрыла лицо руками.

В голове была только одна мысль, и то не очень цензурная. Звучала она примерно, как «твою дивизию…!!», только еще покрепче. Нет, я вовсе не любитель нецензурной брани, но, иногда случаются ситуации, когда литературный язык не в силах выразить все те эмоции, которые кипят в душе. Совершенно некстати вспомнилось определение слова «мат» в «Толковом словаре живого великорусского языка» великого русского лингвиста Владимира Ивановича Даля. «Мат,» – Писал Даль, – «это эмоциональное выражение русским народом нестандартной ситуации». Впрочем, не берусь утверждать, что процитировала дословно. Но, смысл понятен. Так вот, более «нестандартной» ситуации я себе в данный конкретный момент представить просто была не способна. Что же касается эмоций, то выразить их приличным словом я не могла, по ряду понятных причин. Хотя, надо отметить, что произнесла я это не вслух. Все-таки, хватило выдержки. Значит, кое какие силы еще у меня оставались, чтобы контролировать свое поведение.

Пока я боролась с собой, точнее со своими эмоциями, Игорь легко дотронулся до моей руки, и с болью в голосе проговорил:

– Люсь, ну ты чего…? Не расстраивайся так. Мы выпутаемся, обязательно выпутаемся. Ты же знаешь, вместе – мы сила!!

Я ни слова не говоря, крепко обняла Игоря, спрятав свое лицо на его плече, мысленно вознося хвалу Господу, что он послал мне такого человека, друга, а может и не просто друга. Посидев еще несколько мгновений в такой уютной позе, я посмотрела на Игоря и задала вопрос.

– Как ты думаешь, почему он остался жив, и не попал в завал вместе со всеми? То, что он смог оттуда выбраться, даже не думай. Это невозможно, потому что невозможно ни при каких обстоятельствах. – Я тяжело вздохнула.

Говорить о тех событиях я не любила по известным причинам. Воспоминания давались мне с большим трудом и причиняли боль. Но, сейчас, мои чувства были не важны. Необходимо было понять все произошедшее и разобрать его, как говорится, по винтикам. И тут уж, всякие душевные метания и переживания были не в счет. Как всегда, в подобных ситуациях, я начала рассуждать вслух.

– Давай, по порядку. Начнем с того, как он смог выжить. У тебя есть какие-либо идеи на этот счет?

Игорь сокрушенно помотал головой.

– Прости, мне в то время как-то было не до того.

Я понимающе покивала головой.

– Да, понимаю. Я тоже как-то не отслеживала процессы их передвижений на тот момент. У меня была несколько иная задача, как нам головы свои сберечь. Но, тогда, давай просто пофантазируем. Впрочем, фантазии не должны выходить за рамки логики. Когда Мезенцева вызвали по рации и он, забрав с собой своих гоблинов вышел из пещеры, с тобой оставался только один. Я его… хм… обезвредила. Позже, я дождалась, когда Мезенцев вернется, и взорвала сначала выход из пещеры на волю, а потом отрезала их от коридора, в котором прятались мы. Я помню, что Мезенцев и еще двое сначала вышли, а потом в таком же количестве вернулись. На лица я, конечно, не смотрела. Трое ушли, трое вернулись. Давай предположим, что тот, которого мы видели сегодня у Юдина, вышел с Мезенцевым, но не вернулся обратно, а этот упырь привел с собой другого ему на замену. Тогда, чудесное «воскрешение» сегодняшнего типа вполне объяснимо. Другого, более здравого и логичного объяснения у меня просто нет. То, что кто-то выбрался из завала… Это вряд ли. К тому же, Хранители этот… они процесс контролировали. И заметь, исчезновение Мезенцева и трех его подручных не вызвало сильного переполоха. Ну, да… Милиция поездила, поспрашивала о том, кто и что видел или слышал. Никто ничего не видел и не слышал, и все. На этом все успокоились. Мне еще тогда все это показалось довольно странным. Создавалось впечатление, что власти подумали, что Мезенцев просто сбежал от своих кредиторов, коих, как ты выяснил, оказывается, было немало. Оставались его машина, документы, в конце концов!! Думаю, без Хранителей не обошлось. Концы они зачистили, что не подкопаешься. Но, ведь, у пещеры оставались люди из его охраны. Кто-то же вызвал его из пещеры по рации тогда. Но, они молчали, как бетонные столбы. Значит, их об этом кто-то убедительно попросил. И этот кто-то, был вполне себе могущественный. Заметь, их не «убрали». Они просто как-то рассосались на просторах Родины. А этот, поди ж ты, живехонький, здоровехонький. Бегает, как ни в чем ни бывало с новым хозяином. Спросить Юдина о нем, не выдавая свой интерес к данной ситуации, мы не можем. Значит, надо задать вопрос Хранителям. Теперь, у меня возникает другой вопрос. Этот «воскресший» гражданин, наверняка хорошо осведомлен о пещере, а также жгучем интересе к твоей персоне своего бывшего хозяина. Но, обо мне, и моем активном участии в процессе, он знает вряд ли. Мезенцев-то об этом, как говорится, ни сном, ни духом. Значит, что…? Значит, если Юдин как-то связан со всей этой историей, проявит активный интерес к тебе. Меня он не считает серьезным игроком. Пускай и дальше так будет. Не стоит лишать людей их иллюзий. – Я на секунду замолчала, внимательно глядя на Игоря. Потом, закончила свои рассуждения. – Ну, вот… Я эту ситуацию вижу как-то так. Что скажешь?

Игорь задумчиво ковырял вилкой в своей тарелке. А я с тоской подумала, что просто обязана все ему рассказать о том, что мне поведал Федор. Иначе, у него не будет ясной картины происходящего. Он еще ничего не успел мне сказать, а я решительно произнесла:

– Игорь, я должна тебе кое-что рассказать. – Он молча поднял на меня взгляд. В глазах легкое недоумение.

Я тяжело вздохнула и начала:

– В общем так… Ко мне ночью приходил Федор…

И я ему поведала все без утайки. Он внимательно слушал, не отрывая от меня взгляда. Закончив говорить, я посмотрела на него виновато.

– Прости… Мне Федор наказал никому ничего не рассказывать, даже тебе. Не могу сказать, чем была обусловлена его просьба. Хранители очень недоверчивы. Оно и понятно, при их то стиле жизни и поставленных перед ними задачами. Им кругом враги мерещатся. Хотя, судя по последним событиям, и вовсе не мерещатся. Но, мы с тобой теперь как одно целое, и я не могу, да и не хочу, что-то скрывать от тебя. – Проговорив это, я с облегчением выдохнула.