Джон Стикли - Вампиры

Ее мужчины этого не знали. Во всяком случае, эта мысль не рождалась в связном виде у них в головах – но сидела там. Они шли драться, потому что Аннабель. Вот так – и все.

Она умела обращаться с мужчинами так, как умеют немногие леди и магические создания. Знала, как заставить их сесть и доесть свою овсянку и допить питье. Или чтобы они заткнулись и послушали, что говорят другие.

Она даже заставляла их носить галстуки.

И обладала уникальной способностью остановить драку – как тогда, когда Аннабель уговорила Ворона опустить «Харлей», причем не на стонущего несчастного байкера. А ведь Джек хотел именно на байкера.

Но эти уникальные способности не помогали подняться со стула и не приближали к дамской комнате. А туда нужно. Обязательно.

Затем явилась простая идея.

– Молодой человек, – сказала Аннабель бармену, мужчине вполне средних лет. – Мне еще одну.

С тем она соскользнула на пол, приземлилась, слава Богу, на оба своих высоких каблука и успела пройти несколько шагов по направлению к счастливому облегчению, пока Кот с Карлом оправлялись от шока.

Те посмотрели друг на друга. Еще по одной? Еще по чертовой одной? Леди будет пить, а они, могучие суровые борцы со злом, будут сидеть, уставившись на салфетки перед собой, и стараться изо всех сил не свалиться под стойку, а леди будет пить…

Но что делать? Разве есть выбор? Ведь жутко и страшно, но альтернатива еще страшней. Сдаться – это самое страшное.

– Мне тоже, – сглотнув, поведал Кот.

– Еще один полный круг? – осведомился бармен, такой сияющий, трезвый и совершенный садист.

Побледневший Кот покорно кивнул. Перед его глазами, как в предсмертном забытьи, проносилась вся жизнь.

Аннабель, как всегда, точно выдержала паузу и почти скрылась из виду, пока мужчин занимала борьба с собственным мачизмом. Аннабель задержалась у входа в бар и с деланой безмятежностью сладким голоском обронила через плечо:

– Молодой человек, а впрочем, не нужно.

Все трое мужчин посмотрели на нее. Бармен уже протянул руки к бутылке.

– Леди, вы точно не хотите еще одну?

– Полагаю, нет, – улыбнувшись, ответила Аннабель.

– Вы уверены? – искусно скрывая раздражение, переспросил бармен.

Она замерла, казалось напряженно обдумывая этот жизненно важный вопрос, покачала хорошенькой головкой и мило сообщила:

– Полагаю, нет.

И с тем скрылась.

Ее мужчины опрометью кинулись в открывшуюся лазейку и выдали вместе, пулеметной очередью:

– Полагаю, и я тоже.

– Если подумать, то и я.

Бармен посмотрел на них, на пустой зал ожидания и вздохнул. Да, надежды, тщетные надежды. Смешно было думать, что всего три человека заработают ему, бармену, премию за ударную продажу выпивки. Но они ведь почти заработали!

Аннабель не слышала капитуляции своих мужчин и не думала о ней. Аннабель была очень занята протаптыванием пути к двери дамской комнаты, распахиванием означенной двери обеими руками и частями прически, взгромождением на фаянсовый пьедестал, расчехлением и полным погружением в миниатюрный оргазм, дарованный Богом тем, кто создан по Его образу и подобию.

Затем Аннабель подумала, что очень устала.

Это были очень насыщенные и сложные две недели. Джек в Риме, пришлось самой все улаживать вместе с Котом и Карлом. Хотя общаться с родственниками вышло легче, чем она ожидала. Те, кто решает стать крестоносцами, обычно не шибко семейственны.

Но это, увы, не относилось к Энтони. Ей пришлось ехать в Сан-Антонио и самой общаться с миссис Беверли. Когда эта святая женщина открыла дверь и увидела Аннабель, то все мгновенно поняла. Женщины обняли друг друга и два часа напролет стояли переминаясь с ноги на ногу, плакали навзрыд и вспоминали милого, красивого, храброго огромного черного Энтони, которого так любили. С тех пор, как умер муж, Бэзил, ничья смерть не потрясала Аннабель так сильно. И тогда она поняла: когда придет время Кота и Джека – а это время придет обязательно, – для нее, Аннабель, мир закончится.

А пока от нее зависит, продолжится ли Команда. Пусть Карл Джоплин и гениальный мастер на все руки, но ему отчаянно нужна Аннабель. Без нее он, наверное, пропадет совсем.

Жаль, но и что с того? Если уйдет Джек с Котом – уйдет и она. Даже если вдруг представить, вообразить на мгновение страшную внезапную потерю, безжалостный удар, тут же представляются спальня, тишина и аккуратная дорожка из таблеток снотворного, ожидающих оказаться в глотке.

Любопытно, но Аннабель никогда и не думала о том, что может умереть по-другому. Она никогда не видела вампиров, никогда не хотела их видеть и не могла придумать ни единой причины их видеть. Вампиры – это работа мужчин. А мужчины – работа ее, Аннабель.

Она не знала, что, когда накатит ревущий ужас, вампиры станут и ее работой. Но пока она не могла и представить этого.

Аннабель думала о предстоящем переезде. Они покидали Пеббл-Бич и возвращались в Техас, в Даллас. Они будут скучать по виду на залив, по ухоженным, гладким как статуи полям для гольфа, по океанскому туману в верхушках сосен, и больше всего по крошечным оленям, каждое утро поедавшим цветы.

Посаженные ею, Аннабель, цветы. Она громко и часто объявляла, что ненавидит этих тварей, они – бич Господень, проклятие природы. Мир станет лучше, если оленей сожгут на костре.

Тут кто-нибудь обязательно осведомлялся: «И Бэмби тоже?»

– В особенности Бэмби, – сухо отвечала она. – Этот гнусный мелкий урод их только подбадривает.

Ну, конечно, ее притворная злость никого не могла обмануть. Но все равно каждое утро она надевала свою единственную пару синих джинсов, кроссовки, клетчатую байковую рубаху покойного мужа, завязывала волосы шарфом, бралась за оружие (швабру с заднего крыльца) и бросалась в бой. Тогда все кидались к окнам, даже и превозмогая похмелье, чтобы ржать, хлопать в ладоши, стучать по стеклу и болеть – как правило, за оленей, в особенности за отдельно гнусную тварь, бывшую вожаком стаи. Самодовольная, нахальная, дерзкая, та просто переставала есть, стояла и с полным бесстрашием глазела на то, как Аннабель мчится, тряся шваброй. А прямо перед ударом тварь спокойно перепрыгивала через десятифутовый забор, сооруженный специально для того, чтобы не пускать подобных дряней. Ребята любили вожака и назвали его Бэмби в честь героя того глупого мультика, а еще…

Ох, мои ребята…

Их больше нет. Они все мертвы. Ушли бесповоротно, навсегда. Их настигла жуткая смерть.

Потом еще долго все в баре сидели молча. Тишину нарушали только всхлипывания, доносившиеся из дамской комнаты.

Собственно, потому остатки Команды и переезжали. «Зоопарк», южное крыло с семью спальнями, теперь пустовал, стоял темным, пыльным и мертвым. Переезд – после бойни у Джека хватило сил только на этот приказ. Ворон был вне себя от боли, ярости и стыда, и перед тем, как погрузиться на рейс в Европу, велел отправить всех в Техас, домой.