Кетти Кондратьева - Чародей из заброшенной школы I часть Искра Безумия

Саша, придерживая свою панамку, чтобы не слетела от сильного ветра, и всматриваясь все более тщательно в силуэт, встала и пошла к нему по теплому золотому песку, однако уже совсем скоро поняла, что с ней не желают видеться.

Незнакомец ушел в тень деревьев и Саше преградили к нему путь высокие корни деревьев, взметнувшиеся вверх и создавшие стену между ней и тем, кого она часто видела около их дома, но с коим никак не могла познакомится.

– Выходи, – приказала она писклявым голосом. – Или я позову папу!

– И что он мне сделает? – уточнили из тьмы.

– Заставит со мной иглать!

– Да? Я так не думаю…

– Саша! – позвала Жанна издалека. – Сашенька, ты где?!

Девочка вдруг почувствовала, как ее поднимают вверх и переносят ближе к тому месту, откуда она сбежала.

Посмотрев вниз, девочка вдруг увидела, что через берег, передавая друг другу, ее несут корни и ветви деревьев. Они это делали настолько нежно и плавно, что Саше даже понравилось. Она заулыбалась и захлопала в ладоши, даже не подозревая, что вскоре рухнет в песок и, ударившись коленкой о какой – то камешек, разревется.

– Сашенька! Ты что! Нельзя так далеко уходить! – заявила Жанна, подобрав девочку на руки и понеся к машине.

– Мама! Там… там!.. Он там! – она указала пальчиком маме за спину.

Жанна обернулась, увидела, на кого указывала Александра, однако сказала:

– Никого там нет. Пошли, а то папа будет ругаться.

– Пусть! Он там! Он не хочет со мной иглать!

– Ну ничего. Он просто уже большой, – он погладила ее по волосам и прижала к себе еще сильней, – вот подрастешь, тогда он с тобой и поиграет, и поговорит…

– Плавда?!

– Правда.

Жанна поцеловала ее в лоб и, как только скрылась за высокими кустами с крыжовником, душа мага успокоилась. Александра уймется и вряд ли вспомнит эти слова своей матери, которой, однако, оставалось относительно недолго.

– Поехали, – попросил Стас, сидя на ветке высокого дуба и точа свой нож.

– Сейчас…

– У тебя снова проклевываются белые волосы, – заметил Стас.

– Да? – маг рефлекторно положил руку на макушку. – Раз в пять лет, значит…

– Ты себе все волосы пожжешь.

– Ничего. Они быстро отрастают, – он демонстративно провел по пышной и длинной шевелюре, после чего обернулся к Стасу и сказал: – Поехали. На сей раз я нашел нам такое пристанище, из которого точно больше никогда и никуда не переедем.

– Ты это говоришь уже десять лет подряд!

– А я не виноват, что у нас в стране настолько все трудно, – заметил Ред, бросая Стасу ключи от машины. – Погнали. Нам еще вещи собирать.

– А Саша?

– К ней мы вернемся немного позже. Лет через пятнадцать.

– Сколько?!

– Мне пора обновляться.

– Как?! – изумился еще больше вампир. – Ты же только – только вот… недавно…

– Прошло уже двадцать лет. Мне пора менять облик, чтобы не попасться. Ты же помнишь.

– Ну помню, конечно….

Они сели в припаркованную на холме машину и вскоре очутились в новом доме, который стоял неподалеку от города – в его спальном районе, – в ничем не примечательном, тихом и спокойном секторе, который для мага был глотком воздуха.

– Ты плохо выглядишь. Что, совсем прижало? – уточнил Стас, когда увидел друга после выгрузки коробок в новом доме.

– Все хорошо. Не волнуйся – и разгружай.

***

Впервые в жизни Саша видела столько детей. Все были одеты одинаково нарядно и улыбались, смотря на величественное старинное здание лицея. Башня с колоколом, возвещавшем о начале занятий, пока молчала, но уже каждый знал, чем закончится торжественная линейка.

– Иди, не бойся, – сказал отец, подталкивая дочь к ребятам.

– Не хочу. Мама скоро приедет? – уточнила она.

– Нет. Мама сегодня не приедет, – сказал сдержанно Сергей, присев перед ребенком на корточки. – Саша… понимаешь… мама, она…

– Умерла, да?

– Нет, ты что… она…

– Но тогда почему она стоит позади тебя?

У Сергея по спине пробежал холодок. Он сам чувствовал, как за ним уже не первый час кто – то следовал и даже касался его плеча и шеи своими холодными мертвыми пальцами.

Он обернулся.

Действительно, Жанна стояла позади него, в белом красивом платье с блестками на рукавах, в венке из белых хризантем на рыжих кудрявых волосах и сверкающими на свету золотыми кольцами и браслетами. Ее глаза был наполнены слезами, поэтому так сильно блестели в лучах утреннего сентябрьского солнца.

– Жанна, – Сергей чуть не бросился к жене, но вовремя вспомнил, что ее больше нет.

Что кроме него Жанну больше тут никто не видит, а следовательно, о нем и его дочери могут подумать невесть что. И лишь поэтому он не подошел к жене, а она, прекрасно все поняв, без осуждения и упреков, подошла к Саше и, склонившись над ней, сказала:

– В твоей комнате ждет небольшой подарок. Храни его. Он поможет тебе в любой ситуации…

– Мама…

– Я тебя очень люблю, моя дорогая… Прости меня…

Поднялся ветер, и Александре с Сергеем пришлось прищуриться, чтобы поднявшаяся пыль с песком не попала им в глаза. Но стоило Александре только открыть глаза, как она увидела лишь заполненный людьми двор, услышала торжественную музыку, а после была подхвачена потоком незнакомых ей одногодок, рвущихся за школьные парты.

Сергей проводил класс дочери до самого выхода на школьный двор и, как и все родители, принялся записывать это мгновение на камеру. На его удивление всегда борзая и наглая Саша вела себя относительно спокойно и даже равнодушно. Сначала отца это настораживало, но потом он сам себя успокоил: к чему волноваться ему, если даже его ребенок не проявляет обеспокоенности?

В это время, стоя за металлическими прутьями забора, черная БМВ тихо и мирно дремала в тени тополей и дубов, посаженных вдоль дороги. В ее салоне сидели двое: уже подросший, не мальчик, а юноша, со светлыми волосами, стянутыми в тугой хвост, и сверкающими на свету гранатовыми глазами, и все такой же молодой и ко всему готовый молодой человек с подстриженными по – новому темными волосами и потухшими глазами.

– Пора, – сказал светловолосый. – Нельзя столько на солнце находится.

– Когда прозвонит колокол…

– Ред, – светловолосый пихнул его в плечо. – Хватит. Поехали. Тебе еще к ритуалу сегодня готовится. А ты и так не соблюдал ни диеты, ни готовился морально.