Артем Октябрьский - Теневое Братство

Внутри никого не оказалось, но когда Фарос опустил меч, слева на него полетел оранжевый дым, который обжег лицо, следом пришелся удар кулаком. Закрывая левый глаз, Фарос пнул коленом врага в живот и оттолкнул. Некто в кожаных легких доспехах и плаще отошел и бросил на Фароса ухмыляющийся взгляд. А когда он попытался нанести удар мечом, этот некто резко сел на шпагат и ударил его по коленке. Фарос упал на правую ногу, и противник ударил его локтем в солнечное сплетение, выхватив левой рукой меч, быстро встав, он направил лезвие на Фароса.

– И это таких, как ты, Корун набирает в ассасины? – удивленно спросил некто. – Такими темпами от Братства останется чуть меньше, чем ничего.

Некто воткнул меч в деревянный пол и пошел к окну. На подоконнике лежала скрученная сигарета и странный маленький сверток ткани с торчащей из него палочкой. Некто сел на подоконник, взял сигарету в рот и, выдернув палочку из свертка, зажег ее, чем и подкурил.

– Так это ты – Фарос? – спросил некто, выдыхая дым.

– Стало быть, я, – ответил Фарос, поднимаясь с колен.

– Меня прислали встретить тебя, – некто глянул в окно и указал сигаретой на Тиеру. – Неплохая лошадь. Я люблю лошадей, хотя своей пока нет.

– Радужный у тебя, однако, прием, – сказал Фарос, массируя сплетение.

– А я не уточнял, как именно тебя нужно встречать, – некто встал и, выбросив сигарету в окно, скрестил руки. – Меня зовут Доран, – это все, что тебе нужно знать. Прежде чем мы спустимся в убежище, ты должен узнать шесть наших обязательных правил, поэтому слушай внимательно и вникай, понял?

Фарос вырвал с пола меч и, вернув его в ножны, встал у стены, ничего не говоря. Доран удовлетворительно кивнул и начал ходить по комнате.

– Во-первых, тебе нельзя более молиться никаким другим богам, кроме Матери Пустоты. Это самое священное правило, если ты его нарушишь, то тебе несдобровать. Во-вторых, нельзя убивать других членов Братства, думаю, в объяснении не нуждаешься. В-третьих, нельзя воровать у своих братьев и сестер, это тоже понятно. В-четвертых, запрещается где-либо рассказывать о Братстве, об убежище, о том, чем занимаешься. В-пятых, забудь о своей семье, которая была у тебя до сегодняшнего дня. Теперь мы – твоя семья.

В этот момент Фарос усмехнулся и, посмотрев на пол, сказал:

– Было бы кого забывать.

Доран посмотрел на Фароса вопросительным взглядом, ничего не ответил и закончил:

– Ну, и последнее правило, – нельзя убивать детей. Дети, – чистые существа, к тому же неразвитые ментально, поэтому для Матери Пустоты они не представляют никакого интереса. Если ты убил ребенка, то ты просто совершил ненужное убийство, которое не принесет никакой пользы, а это карается. Взрослых убивай сколько душе угодно, – у них и грехов хватает, и их души представляют ценность, а детей не трогай. Все понял?

– Понял.

– Славно. Пошли, отведем твою красавицу в нашу конюшню и спустимся в убежище.

Парочка вышла из домика, и Доран из-под капюшона поглядел на небо.

– Гроза вернется, – сказал он, глубоко вздыхая.

– Я не люблю грозу, – угрюмо ответил Фарос.

Доран усмехнулся и пошел в сторону старого амбара, Фарос отвязал Тиеру и пошел следом. Только идя сзади своего нового знакомого, или уже брата, Фарос заметил, что от него веет холодом в прямом смысле слова. После него остается холодный поток воздуха, как будто идет не человек, а лед. Это было странно, за другими людьми Фарос такого не замечал.

– Откуда у вас конюшня? – спросил он. – Я думал, что ваше убежище должно быть скрыто от посторонних глаз.

– Во-первых, не «ваше», а наше Убежище, – холодно поправил Доран. – А во-вторых, мы скачем на задания по всей Даландии. У кого-то есть лошадь, у кого-то нет. А в том амбаре их не видно чужим людям, и овес постоянно есть.

– А если сюда придет кто-нибудь, исследовать деревню?

– Его убьют призраки, – спокойно ответил Доран.

– Какие призраки??

– А ты что думаешь, слухи это просто пустой звук? – Доран посмотрел на Фароса через плечо. – По ночам призраки оживают и ведут свое хозяйство, как ни в чем не бывало, как обычные жители, и убивают всех, кто приблизится к деревне вплотную.

– А если кто-то придет днем?

– Его убьем мы. А для людей разницы особо не будет. Умер в деревне, – призраки постарались. Таким образом, это место считается безопасным.

Они дошли до амбара и Доран открыл его. Внутри было две лошади и три коня, которые спокойно стояли и ели овес, кто-то лежал на земле, мирно дремля. «Шестое стойло твоё», – сказал Доран. Фарос привязал Тиеру, расседлал ее и положил свежего овса, рядом насыпав корма.

– Надо будет напоить ее, – сказал он Дорану, поглаживая лошадь.

– Завтра пойдешь к реке и напоишь, – пожал плечами тот.

Выйдя из амбара, Доран закрыл дверь на замок, после чего провел над ним рукой, что-то шепча, и замок взялся зеленым дымом. Это было специальное заклинание школы влияния. Замок, закрытый таким заклинанием, мог открыться только другим заклинанием. Ни один ключ не подойдет к такому замку, а любая отмычка, вошедшая в скважину, сломается при первой же попытке взломать его. Доран указал на двухэтажный дом в конце улицы, сказав, что это нужный дом. Войдя внутрь, Фарос сильно удивился. Вокруг лежали десятки скелетов в разных позах. Доран пояснил, что во время эпидемии в этот дом свозили всех больных и «лечили», а на самом деле пытались облегчить последствия болезни, или просто прекратить страдания больных. Зараза уже захватила все души в деревне, когда кто-то пустил слух о том, что зараженных собираются сжечь в этом доме, чтобы они не разнесли болезнь в другие населенные пункты. Естественно, такого жестокого действия никто даже не предполагал, вся администрация деревни строго решила, что никто не выйдет из деревни, никого не выпустят, но и убивать не станут, кто сможет выжить, тот выберется, кто не сможет, – умрет. Не выжил никто. Председатель деревни умер у себя в кабинете от гниения легких, умер на рабочем месте, за рабочим столом, не желая оставлять свой пост даже в такой тяжелой для здоровья ситуации – знал, что не помогут, а оставлять двадцать шесть еще живых семей самих себе он не мог себе позволить. Однако те, кто уже лежал в этой так называемой «больнице», по-настоящему уверовали в то, что их собираются сжечь и решили вырваться наружу. Охранники, что были выставлены на окраинах деревни, прекрасно понимали, что эта разъяренная толпа побежит прочь, разнося заразу всюду. Они набрались смелости и встали у выхода из дома, задних дверей, окон на первом этаже – готовились сдерживать толпу. По итогу все обернулось катастрофой. Завязалась страшная драка, охранники уже не пытались сдерживать людей, – они стали бить наповал. Понимая, что не в силах удержать десятки людей, впавших в отчаяние, один из охранников взял бутылку керосина, затолкал в горлышко тряпку, зажег ее и кинул в толпу прямо в главном зале дома. Несколько человек загорелось, пламя сразу охватило деревянную лестницу. Охранники осознали ужас происходящего, и в состоянии аффекта выбежали на улицу, закрыв входную дверь. Люди вынудили охрану сделать то, чего сами так боялись. Закрытый двухэтажный дом горел весь вечер. Он был каменным, поэтому сгорели все внутренности, а стены остались целы. Крики людей прекратились уже на второй час пожара. Когда вся деревня собралась у дома, огонь даже не пытались тушить, – бесполезно. Кто-то из охранников верил, что совершил преступление ради того, чтобы не распространить болезнь; кто-то из охранников, не оправдываясь, корил себя за содеянное; кто-то просто перерезал себе горло, не в силах осмыслить содеянное. Так и иначе, но распространения болезни не случилось. Жители вставили предупредительные таблички на въезде в деревню, а сами вернулись в свои дома. Многие умерли у себя в кроватях, кто-то умер на улице, занятый за каким-то делом, кто-то просто погиб, идя по улице и присев отдохнуть. Жители деревни не смогли победить неизвестную Даландии заразу, но и не стали обрушивать на других людей страшную участь, и унесли болезнь с собой в Пустоту, мало кто об этом задумывается, но они погибли героями.