Валентина Горак - Зеркала

Центральный парк в шесть часов был ещё скучноватым, и подруги решили начать с кафешки. Пока усаживались в «Итальянской кухне» происходила настройка. Болтали о чём п о падя, вплоть до того, что листья на деревьях, вот они, тронулись желтизной, и осень не за горами, хотя жара никак не спадёт. Устраивали сумочки, вчитывались в меню.

Заказать надо было дёшево и вкусно. Для Светланы Ивановны просто дёшево, для Альбины просто вкусно. Но Альбина была в рамках возможностей Светочки. Это всегда было проблемой: Света не терпела, когда за неё платили, а заказывала скупо. И Альбина из-за этого не могла заказать ни ей, ни себе, то страстно желаемое, на что падал алчущий взгляд гурмана и обжоры в женском варианте, а только такое, которое хотя бы близко соответствовало по цене и кулинарной ценности выбранному Светой.

Альбина изворачивалась, как могла: заказывала общие салаты и потом настойчиво предлагала подруге: «Ни за что сама всё не съем». По два пирожных: «Я была так голодна, вот и нахватала, давай, выручай!» Если подход оказывался верным, Света проникалась проблемой и уплетала предлагаемое, в виде одолжения, разумеется. Но не дай бог, Альбина не верно брала ноту, а подруга замечала фальшь. Тогда всё лишнее просто оставалось на столе, не в сумочку же класть зыбкое и жирное пирожное.

Сегодня, кажется, всё шло более-менее удачно. Светочка, ничтоже сумняшеся, заказала зелёный чай без сахара и блинчики без сметаны. Альбина – кофе латте, салат «Цезарь», пасту «Карбонара» со сливочным соусом и беконом, две порции. Когда макароны появились, Света вскрикнула:

– Ой, я, кажется, хочу макароны, – порылась в сумочке, вытащила двести пятьдесят рублей, кинула Альбине, (для Альбины в таких случаях было без вариантов), и притянула огромную белую тарелку, в середине которой приличной горкой лежали макароны, к себе.

Альбина, вздохнув: «Эх, не получилось угостить подругу», придвинула к себе свою. Обе замерли и напряжённо посмотрели друг на друга. Когда пауза стала достаточно долгой, чтобы про неё подумать: «затянулась», кто-то из них сказал:

– Может по пятьдесят?

Кто произнёс эту магическую фразу, было совершенно не важно. Каждый раз один вопрошал, другой ответствовал. Важен был момент, потому что он был так сказать, решающий, преломляющий. Именно от него зависело, что будет дальше: задушевная беседа или ничего не значащая болтовня о погоде и сплетни, разгульное веселье, или протокольное мероприятие: скучно поели, погуляли, разошлись. Исход момента зависел от чего-то, ну просто на грани судьбы-планиды. Вот вылетит из ответчика: «Нет-нет, я не пью, ты же знаешь». И – всё, второй вариант приступил к своему воплощению. Ну, а если:

– «А, давай, только по чуть-чуть!»

Это прозвучало сегодня. И подруги, облегчённо вздохнув и смущённо чему-то захихикав, как школьницы, даже с соседних столиков обернулись, стали по очереди махать официанту, чтобы подошёл получить заказ.

Конечно, жизнь удалась. Это стало понятно сразу после того, как подруги вышли из «Итальянской кухни». Чувство удовлетворения было запредельное. Погода отличная, хотя ветерок наглел. Разгорячённые задушевными разговорами, искренними признаниями с доверительно-надрывными мантрами в конце: «Светочка (Альбинка) я тебя так люблю, ты моя единственная настоящая подруга», сердца, да и затёкшие, от долгого сидения на одном месте, конечности, требовали срочной разрядки. Но главное – д у ши: они хотели простоты, после глубочайшего погружения в философические лабиринты жизни. И чего-то разгульного, хулиганского, для полного всплытия из этой океанской глубины на поверхность банальной и ироничной реальности.

Очень кстати на другом конце парка зазвучала музыка. Мощный мажор, исходивший от неё, потянул два, противоположно, минорно, так сказать, заряженных тела к себе. И очень скоро Альбина Вадимовна и Светлана Ивановна очутились на почти пустой площадке перед сценой.

На ней четыре-пять музыкантов, изображая оркестр, издавали на своих инструментах ритмические звуки, которые так точно совпадали сейчас с ритмами, звучавшими в душе обеих дам. Ситуация была та самая, патовая, когда рота солдат шла по мосту и чёткие маршевые колебания строевого шага, резонансно совпали с колебаниями моста. Тогда бедолаги рухнули в бурлящий внизу поток.

Альбина Вадимовна со Светланой Ивановной ещё держались, но резонансная сила уже забирала их в свои кл е щи. К тому же, после слёзного и болезненного выворачивания душ наизнанку и двух по пятьдесят (дамы не злоупотребляли, но сегодня пошло), маятник души резко и непредсказуемо качнулся в противоположную сторону. И её, душ и рыдания, сменились пока ещё сдавленным, пока ещё беспричинным, но упрямо рвущимся во вне, хохотом.

Сначала мычать стала Альбина Вадимовна, за ней прыснула Светлана Ивановна. А потом произошло чудо. Они обе… исчезли с поверхности планеты…

Неизвестно, заметили ли это окружающие, а их становилось всё больше. На звуки музыки подходили прогуливающиеся в парке люди. Появилась группа пожилых людей, хорошо знающих друг друга. Они отличались от всех остальных какой-то странной, но приятной манерностью. Пожилые дамы были причёсаны, немногочисленные кавалеры галантны. Невольно приходила мысль о портале, который, возможно, открылся где-то тут поблизости. Вот и засосало эту группу милых старушек и старичков прямо из девятнадцатого века в наш бренный двадцать первый. Впрочем, всё оказалось гораздо проще. Кто-то, знающий, в толпе пояснил, что явился в полном составе известный в городе танцевальный клуб: «Для тех, кому за пятьдесят».

Танцевальная площадка заполнялась, но две почтенные дамы, ярко и даже претенциозно, по крайне мере одна из них, одетые, исчезли. А через мгновение возникли две девчушки, нет, девушки… да ладно, две молодые… скорее, всё-таки, бальзаковского возраста, красивые женщины! И на них тут же все обратили внимание!

Но сначала ситуацию в свои руки взяли «запятидесятники». Руководитель клуба, самая молодая из старушек, сделала знак рукой оркестру, и полились чарующие звуки вальса. Старушки и старички, без комплексов, шустро разбились на пары, и… нет, не «понеслись», куда им в их возрасте, но они поплыли в вальсе. Получалось это у них, хоть и не скоро, но споро. Заученные правильные «па» выдавали достаточно упорную работу, проделанную руководителем клуба, а, так же, самими танцорами, над становлением этого замечательного танца. Танцоры почти не задыхались. Те старушки, которым не хватило старичков, танцевали в однополом варианте.

Парк жил и пульсировал. А две молодые женщины очень среднего возраста, волею судеб явившиеся посреди вальсирующих старушек, подхваченные мелодией, парили где-то выше общей плоскости танцующих. Не скорый ритм, взятый танцевальным клубом, их сбивал, он не совпадал с вальсовым мотивом, предлагаемым оркестром. Им не хватало разворота, и нужно было подняться в пространство, свободное от чужих боков, рук, ног, рыхлых, неприличных размеров, поп, о которые бились их белокрылые, только что прошедшие чистилище души. И тогда они взялись за руки и закружились на месте. Потом задрали головы к небу, и Альбина, вскинув руки, крикнула в него, горячо и искренне: