Евгения Чеширская - Кто-то за моей спиной

Я так и стояла, обтекая от ужаса. Нет, знать, что домовой есть – это одно, а вот так, лично… Это немного… кошмар, короче. От ужаса я перекрестилась, просто машинально, не зная, что еще можно сделать, и…

– Как же ты меня доссстала, – раздался из-за моей спины грубый голос. – То подай, то найди… Еще и крестится… Сама ищи свои вещи, неблагодарная! Даже после смерти нет мне покоя… – А следом раздались тяжелые шаркающие шаги по коридору в сторону выхода из квартиры.

Как я там же, на месте не поседела – не знаю. Что это было – ну, явно не домовой! – тоже понятия не имею. Вот только вещи реально больше сами собой не находились. Ушел мой помощник.

Это НЕ моя семья

«Запись от 01.03.2015, 22.00

Мари Шер

Мою семью подменили. Пришельцы, инопланетяне, монстры, злые богини с планеты Амазонок… Не знаю. Но знаю точно, что ЭТО – не моя семья. 100%.

В тот вечер, когда все началось, на улице стояла страшная гроза, а в нашем доме то и дело вырубало пробки. Тогда был праздник – День Рождения бабули – так что вся большая, дружная семья собралась вместе за одним столом. Со свечками, ага. Они-то и стали первым звоночком, что что-то не то.

Я просто устала. Было поздно, праздник перешел в разряд неудержимого веселья, и все, чего мне хотелось – это лечь спать, что я и сделала. А когда проснулась… Свечки, расставленные по дому, трещали. Пронзительно так. Стоило только кому-то из домашних пройти мимо – тут же раздавался громкий неприятный треск фитиля, и тут же вверх взмывал столб копоти. Это было странно, потому что свечки у нас в доме были хорошие, и раньше ни на кого целенаправленно не реагировали, но… Что мы вообще знаем о свечках? Коптят и коптят, такова уж их судьба.

Потом родные разъехались и дома осталась только семья первого круга – моя мать, сестра, и дядя Джек, мамин любовник. И вот тогда до меня стало доходить, что что-то не так. Началось все с сестрички. Она у меня модель, вегетарианка, зоозащитница… А тут прохожу мимо ее комнаты, а у нее в зубах стейк, сырой, с кровью! Она его жрет и урчит как не в себя! Думаю, ну, все, прощай кукушка…

Потом я стала замечать за мамой… тоже странное. Какие-то мелочи, вроде того, что она перестала добавлять в еду определенные травы и специи, не красила волосы, стала носить длинную, закрытую одежду… И дядя Джек… Он никогда не был плохим, просто… ну, шумным. Громкий, резкий, издающий разные звуки… Когда однажды он подошел ко мне со спины и положил руку на мое плечо – я едва не свалилась с лестницы. Он сделал это АБСОЛЮТНО бесшумно!

А потом я стала замечать, что они не спят. Никогда. Никто из них. Они ложились в кровати, вставали с них с утра, но… Как-то я заглянула в родительскую спальню, а они там просто лежат, с открытыми глазами, просто пялятся в потолок. Оба – и мама, и Джек. Жуткая картина…

Наша собака, маленькая королевская корги по кличке Королева, тоже заметила неладное. Вернее, это Я заметила, что она заметила… В общем, вы поняли. Собака, которая обожала маму, перестала выходить к моим родным в принципе. Как только кто-то из них появлялся в доме, она бежала прятать свой толстый зад где угодно – в саду, в подвале, на чердаке – лишь бы подальше от них. А мама, которая Королеву обожала не меньше, совершенно не обращала на это внимания. Я даже не была уверена, что она вообще В КУРСЕ, что у нас есть собака…

Они ничего не делают мне. Они просто не обращают на меня никакого внимания. У них в головах есть программа, что-то вроде ряда действий «так делают все»: лечь спать, подать завтрак, помыться, поругать новый закон, прочесть газету… Но ничего этого не имеет ничего общего с людьми. Они – не люди. И они больше не моя семья.

Я не могу так жить, я не ХОЧУ так жить. Мне страшно, меня каждый раз тошнит от одного их вида. Я не прошу о помощи, потому что знаю – мне никто не поможет.

Я справлюсь со всем сама»

– Нет, мы понятия не имеем, что случилось с нашей дочерью… – сокрушалась красивая немолодая женщина, стоя на чудом уцелевшем крыльце сгоревшего дома. – Она всегда была таким ярким… Таким светлым ребенком…

– А что вы скажете о том письме, что она оставила в своем блоге? – не унималась репортер.

– Ну, насколько я знаю, у моей дочери не было проблем с фантазией. Она говорила о том, что хочет написать книгу… Я уверена – она не поджигала наш дом, это ужасная, трагическая случайность…

– Но как ВАМ удалось выбраться?

– О, это чистая случайность. Представляете, мой муж, Джек, работал в гараже, и к нему забежал еж. Он позвал нас посмотреть, и когда грянул взрыв, мы как раз относили ежика к забору… А наша малышка Мэри… Она спала слишком крепко…

И женщина снова разрыдалась. Журналисты переглянулись и отстали от убитой горем матери. Те из них, кто заметил в голосе женщины странный механический присвист, а в ее движениях пластику, больше подходящую для робота, чем для живого человека, предпочли сделать вид, что ничего не заметили.

Ее искали…

Они познакомились в одном из тех милых баров, где наливают авторские коктейли, а по вечерам устраивают шоу для постоянных зрителей. Она была танцовщицей – он посетителем, и их миры почти не пересекались, в отличие от взглядов. Как так вышло, что уже на третий день он провожал ее до такси, а она почему-то совершенно этому не сопротивлялась, она и сама не знала.

Первое свидание, первый – робкий и неуверенный, несмотря на ее, казалось бы, вполне определенную профессию – поцелуй … Он был прекрасным кавалером, нежным и обходительным, а еще совершенно непохожим на всех ее предыдущих парней. Тем – наглым, нахальным, с ходу лезущим в трусики – нужно было ее тело. Этот пытался забраться ей в сердце. И у него неплохо получалось.

Скромный, даже робкий, ботаник в круглых очках и коричневых кожаных ботинках, словно сошедших с журналов 50х. Подруги категорически не понимали ее восторгов. «Скучный. Пресный. Ботан», говорили они. А она бежала на новое свидание, роняя каблуки, потому что он читал ей потрясающие стихи, а на свидания водил не в дорогой ресторан, а в планетарий, где часами рассказывал про устройство вселенной. До постели они добрались только через месяц знакомства, и даже там он оставался собой – был нежен до безумия, ласков как котенок и все так же робок. Мило. Он был милым. Его хотелось любить.

А на первую важную дату – три месяца вместе, серьезно? Кто-то вообще запоминает эти даты? – он подарил ей колечко. Маленькое, совершенно не драгоценное, тоненький ободок металла с небольшим кристаллом, в котором, как муха в янтаре, застыла навеки крошечная роза. Она даже заплакала, когда он надевал ей его на палец. Серьезно, заплакала. Потому что в момент, когда кольцо село на безымянный палец – линию сердца, как он сказал – ее руку вдруг пронзила острая боль.