Владислав Кетат - Валентиновка, далее нигде

Нина мягко хлопнула глазами в знак согласия.

– Я же сказала, – произнесла она, – можешь пожить пока у меня.

Слово «пока» окончательно разрушило Олеговы надежды на своё счастливое будущее.

– Но я могу к тебе иногда приезжать туда, – добавила Нина, чем ещё больше запутала и без того запутавшегося в собственной жизни Олега.

Дача Бураковых, на которой Олегу предстояло отбывать добровольное заточение, была построена относительно недавно – во второй половине восьмидесятых – и до поры выгодно отличалась от других домов посёлка. А раньше на месте двухэтажного дома, на балконе которого теперь безмятежно курил Олег, стоял другой, поменьше, пожалованный деду Олега советской властью за какие-то там заслуги перед партией и правительством. Тот полутораэтажный, покрашенный по местному обыкновению в зелёный цвет, с шатким крыльцом, открытой верандой и шиферной крышей дом был практически разрушен упавшим огромным дубом во время урагана восемьдесят четвертого года. Первого хозяина дома к тому времени уже не было в живых, и потому вопрос, что делать с полуразрушенным домом, пришлось решать его сыну – отцу Вадима Николаю Максимовичу Буракову, который был для Олега просто дядей Колей. Тот подошёл к вопросу радикально и решил разрушить до основания то, что осталось от подарка советской власти, и воздвигнуть на его месте новый с газовым отоплением, круглогодичным водопроводом и полноценным вторым этажом. Стоившее хозяевам многих седых волос и сумасшедших по советским временам денег строительство затянулось на всю перестройку, захватило время полураспада и распада и закончилось окончательно лишь во времена повсеместного паскудства и заказных убийств. В результате всех этих усилий на карте Валентиновки появилось строение, выдержанное в стиле советского дачного минимализма, хотя и имевшее претендующие на роскошь отличия – циклопических размеров крыльцо и полукруглую в плане веранду, невидимую со стороны дороги.

При доме был убогий и неухоженный двор, в котором когда-то был огород, потом плантация плодоносящих кустарников, а после детская площадка. За последнее время двор превратился в заросший разномастными сорняками пустырь, который служил объектом претензий соседей, имеющих наглость выращивать овощные культуры в зоне рискованного земледелия. Вот именно с ним, то есть с запущенным донельзя двором, и предстояло разобраться в скорости прибывающей бригаде строителей. О приближающихся работах возвещали две большие кучи песка, одна – чернозёма и небольшая, взятая в аренду у соседей деревянная бытовка.

То, что Вадим называл ремонтом, на самом деле именовалось модным словосочетанием «формирование ландшафта загородного дома». Олег как-то читал об этом в каком-то глянцевом журнале, какие в избытке бывают разбросаны в фойе парикмахерских и автомоек. Из прочитанного следовало, что это совсем недорого и невероятно круто, хотя жизненный опыт подсказывал обратное: это очень грязная, непомерно дорогая, продолжительная и по большому счёту абсолютно ненужная процедура.

Постояв какое-то время на балконе, Олег решил прогуляться. Он спустился вниз, оделся и вышел на заляпанную солнечными пятнами гравийную дорожку. По старинной привычке он попытался представить, как бы она, эта дорожка, могла бы выглядеть на полотне, скажем, Ренуара или Сислея, а когда фантазия иссякла, неспешным шагом двинулся в сторону платформы электрички, поскольку это было единственное известное ему направление.

Олег шёл, размышляя о том, что здесь, наверное, будет жарко летом, как в поле его близорукого зрения попал объект, идентифицированный как замотанная не по погоде тепло старушка. Испуганное лицо объекта навело Олега на однозначный вывод о том, что со старушкой что-то не так. Олег свернул с дорожки в её сторону и приблизился на расстояние, позволяющее ему общаться с ней, одновременно не напугав.

– Вы от кого? – вылетело из старушечьего рта, ещё до того, как Олег успел открыть свой.

– Простите? – не понял он. – Что значит, от кого?

– Идёте вы от кого? – повторно выплюнула свой вопрос старушка. – От Глазкиных? Михалёвых? Смирницких? Гаккелей?

Она назвала ещё с десяток фамилий, прежде чем до Олега дошло: «Бабка потерялась».

– Я иду от дома Бураковых в сторону железнодорожной станции, – максимально чётко произнёс он. – Если я не ошибаюсь, мы с вами находимся на улице Петрашевского.

– Петрашевского? – испуганно повторила старушка, озираясь по сторонам. – Мне надо на Полевую, там, рядом с домом Калугиных, наша дача…

Пока старушка крутила головой, Олег заметил, что у неё на шее болтается ключ на синем шнурке.

– Давайте я вас туда провожу, – предложил Олег, если покажете, где это.

Старушкино лицо вытянулось, будто в необыкновенном удивлении.

– Да вы в своём уме? – закричала она, заставив Олега отступить на шаг назад. – Вы же в дом вломитесь и меня изнасилуете! Лучше скажите, откуда вы идёте?

– Я же сказал, – пытаясь оставаться спокойным, произнёс Олег, – я иду от дома Бураковых в сторону платформы электрички, а мы с вами находимся на улице Петрашевского. Кажется.

Метаморфозы, в течение пары минут происходившие с лицом его собеседницы, наглядно показали Олегу, с какими муками ей даётся мыслительная деятельность.

– Я, между прочим, с дочерью Калинина в одном классе училась! – выдала, наконец, она.

Олегу это стало надоедать.

– Если вы боитесь со мной идти, – медленно проговорил он, – просто назовите мне номер дома, я пойду туда и попрошу, чтобы за вами пришли. Хорошо?

– Номер? – заскулила старушка. – Какой ещё номер? Я, я… я с дочерью Калинина в одном классе училась! А вы…

Продолжения не последовало. Голос старушки сорвался в беспомощный скрип, она прислонилась к столбу, за который до этого держалась, и заплакала в голос. Олегу, как и любому нормальному человеку, стало жалко старого, больного и вдобавок потерявшегося во времени и пространстве человека. Он сделал шаг к ней, чтобы успокоить её, но вовремя остановился.

«Ещё решит, что пристаю, – подумал он, – оправдывайся потом».

– Давайте так, – твёрдо сказал он, когда старушкин плач пошёл на убыль, – стойте здесь, а я пойду, поищу кого-нибудь. Улица Полевая, я правильно расслышал? У дома Калугиных?

– Да какой у них дом! – сквозь рыдания послышалось в ответ. – Дача это, домик летний, вот у нас настоящий дом был, а я… а я с дочерью Калинина…

Олег не стал слушать дальше и бодрым шагом направился прежним направлением, изо всех сил стараясь вспомнить, встречалась ли ему по дороге табличка с надписью «Улица Полевая». Он решил осуществить поиск способом под названием «уступ», известным ему из какого-то шпионского романа. Доходя до перекрёстка, Олег сворачивал направо на перпендикулярную улицу, на следующем, поворачивал налево, потом опять направо и так далее. После каждой смены направления он, разумеется, искал название улицы, на которой оказывался.