Мартин Стюарт - Ящик с проклятием

– Аркл и Лэмб?

– Точно, Аркл! – щёлкнула пальцами мама. – Я всё думала Шергар. Кто ещё был?

– Хэдли. И Мак. Сто лет с ними не гулял. Стоило нам снова пойти в школу, и они просто… вернулись к своим настоящим друзьям. Ни словом со мной не перекинулись. Даже друг с другом. А чего ты про них вспомнила?

– Не знаю, – пожала плечами мама. – Просто сон привиделся накануне… словно они пришли к нам, постучались в двери, спрашивали, где ты. Вот и вспомнила, когда проснулась. Вроде славные ребята. Они же по-прежнему ходят с тобой в одну школу?

– Ну да. Мы пересекаемся на английском – ведь другой школы на острове нет.

Мама уставилась в свою кружку.

– Не все здесь остаются.

– Там полная стипендия, покрывает все расходы на обучение, – после паузы сказал Сеп.

– Ты знаешь, что не деньги меня волнуют, просто… школа-интернат? Ты же можешь доучиться здесь, а потом поступить в университет на материке. Все обзаводятся друзьями в университете.

– Прямо все?

Она вздохнула.

– Знаю, тебе пришлось нелегко, мой храбрый мальчик. И ты никогда не мог усидеть на месте. Поедешь в город, тебе там понравится. И не захочешь возвращаться.

Сеп терпеть не мог, когда мама подчёркивала его так называемую храбрость. Какая там храбрость, он просто терпел жизненные невзгоды – всё равно что восхищаться скалой, торчащей посреди прилива, будто у неё есть выбор. А главное, Сеп не хотел, чтобы ему приходилось проявлять стойкость, – он хотел жить легко, радостно, не прилагая особых усилий. Как все остальные.

– Может и не получиться, – сказал он.

– Знаю, сынок, знаю.

Мама снова поперчила яйцо, но не притронулась к пище. Повисшее молчание изредка нарушало шипение рации. Казалось, усилия мамы сдержать эмоции так же скручивают воздух, как сильные руки, выжимающие мокрую тряпку.

Сеп провёл пальцем по кнопкам плеера и посмотрел в кухонное окно. Морская гладь виднелась в просветах между верхушками деревьев, то исчезая, то появляясь снова, когда ветки трепал ветер. За водой простирался материк, бледное серо-зелёное пятно с лопастями ветряных мельниц, пересекающих линию горизонта. Город казался невидимкой, однако притягивал к себе окружающий пейзаж, как камень, продавливающий своим весом лист бумаги.

Сеп отнёс тарелки в раковину, собрал объедки салфеткой и спрятал ту в карман.

– Тебя подбросить? – спросила мама.

– Что?

– Подбросить тебя в школу?

– На полицейской машине? Спасибо, мне и так проблем хватает.

Мама улыбнулась, и Сеп расслабился.

– Хочешь, высажу за углом…

– Всё нормально. Доеду на скейтборде.

– Ты же знаешь, как я не люблю, что ты на нём гоняешь.

– Так купи мне мопед, – предложил Сеп, доставая из холодильника сэндвичи.

Мама закатила глаза.

– Ну почему бы тебе хотя бы на велосипеде не поехать?

Сеп вспомнил свой старый жёлтый «чоппер», покрытый ржавчиной, словно пятнами экземы, и заплетённый четырёхлетним слоем паутины.

– Нет. – Он подхватил рюкзак.

– И не смей лису прикармливать! – крикнула вслед мама.

Хлопнула дверь. Утреннее солнце ещё не прогрело кости острова, и воздух оставался холодным. Сеп почувствовал, как тот овеял лицо свежим морозным дыханием, и потёр руки.

Лиса сидела на дорожке, первые лучи золотили рыжий мех. Сеп положил салфетку у своих ног и чуть отошёл в сторону.

– Держи. Больше ничего нет. Давай, а то я опаздываю.

Затем сделал шаг вперёд. Животное отпрыгнуло на угольного цвета лапах, а затем снова уселось и зевнуло. Его острая морда казалась совсем крошечной под огромными ушами с чёрными кончиками.

Сеп снова двинулся, но лиса отпрыгнула назад; её янтарные глаза вспыхнули, маленькое тело напряглось. Животное моргнуло и склонило голову набок.

Сеп хотел дотронуться до ушей лисы, но та отскочила подальше, балансируя на кончиках лап.

– Может, однажды ты научишься мне доверять, – сказал он.

Лиса дождалась, пока Сеп не скроется из виду, подобрала крабовое мясо и потрусила обратно в лес.

Низкое утреннее солнце окутало Сепа, пока тот катился под гору. Свет собирался в ущельях острова, точно лужицы расплавленной карамели, вспыхивал в лесу, как лучи факелов, и плашмя разбивался о стены здания школы. День начался с жужжания мух и гула работающих двигателей – и время тянулось сквозь него, словно гусеница, то подбираясь в кучку, то вытягиваясь вперёд, а иногда и полностью замирая.

Для Лэмб, что стояла на коленях перед треснувшим зеркалом своей матери, расчёсывала волосы и вспоминала прошлое, оно медленно ползло; а вот Аркл, чей перевозбуждённый разум ещё гудел после недавнего просмотра телешоу, чувствовал, как оно проносится мимо размытым пятном. Время слегка коснулось Хэдли, пока та витала в облаках, погрузившись в свои наброски и каракули. Кофе остывал в её кружке, а она сидела на лестнице и разрисовывала бока парусиновых туфель. Время тисками смыкалось вокруг Мака, пока тот совершал свою ежедневную пробежку мимо реки, где валялись все отходы города: ржавая тележка, пакеты с мусором и мешок, что был полон несколько дней назад, но теперь тряпкой болтался на воде. Минуты давили Маку на плечи, а он бежал обратно в дом, где никогда ничего не менялось, а время, казалось, вообще не двигалось. Всё те же крики, пьянство и хлопанье дверей.

И теперь секунды ускользали от Сепа прежде, чем он успевал их поймать. Холодный воздух пузырём надувал его футболку, пока он нёсся вниз по пологому склону. Вот только взыскания за опоздание, похоже, избежать не получится.

Грохот скейтборда вторил музыке в наушниках – миксу раннего Боуи и The Cure. Как раз началась Close to Me, когда дорога свернула влево и перед широким входом в залив и вытянутым языком старого пирса показалось приземистое здание школы. Стоял прилив, море захватывало землю. Когда же волны чуть отступали, мокрые камни показывались над поверхностью, точно сморщенные дёсны мертвеца.

Сеп прищурился и разглядел вдали материк. Сейчас тот походил на зелёную дымку, но всё равно казался твёрдым и надёжным – то есть полной противоположностью острову. Сеп впервые побывал там ещё в детстве, гостил у родственников до того, как мама заболела. Те несколько долгих дней отложились в памяти сияющими лицами родных, высокими зданиями и шумом улиц. Он мечтал об этой жизни – оживлённой, насыщенной, где можно затеряться, а не сидеть, как в аквариуме, на холме Форд, – и яркая путеводная звезда инженерного колледжа города пронизала своим сиянием все желания Сепа. В стальной камере его сердца билась одна-единственная мысль.

Покинуть остров.

Сеп въехал на парковку с последними трелями звонка и потёр подбородок. Его охватило странное чувство – как будто в ушных раковинах возникла опухоль; как будто кто-то дышит за плечом.