Василий Шахов - Душехранитель

Отыскав в кармане «пятнашку», Гарик пошел к автомату (разговаривать на такие темы при вахтерше он не собирался).

Трубку сняла женщина с убитым голосом.

– Вы – Игорь, правильно? Хорошо, что вы все-таки позвонили!

Ей совсем плохо. Вообще по гороскопу у неё тяжелый день, но так плохо еще не было…

Когда она дала ему вымолвить слово, Игорь осведомился:

– Извините, но нельзя ли… эт самое… быть любезной поподробнее?

– Поподробнее?

– Ну, ясно дело. Чего у вас там стряслось?

– Конечно, Игорь… Игорь?…

– Семенович.

– Игорь Семенович, – она попыхтела в трубку, хлюпнула носом. – Моей дочке Оле 6 лет. Месяц назад я заметила, что она как-то странно дергает головой вбок. Ругала ее за это. А ей как будто воротник мешал. Я говорю: «Не балуйся», – а она – что это не нарочно. Два дня дергалась, потом перестала, я уж и забывать про то начала… А ту грипп. И не время еще, вроде, для гриппа-то!.. Проболела, да на поправку пошла, и тут ни с того, ни с сего – снова головой дергать, а вдобавок глазами вращает, хохочет, переворачивает все. И НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ СКАЗАТЬ!!!

– Вы это… К врачу как?.. Ну, обращались? – для подстраховки уточнил Гарик, не ожидавший, что с самого начала на него повалятся такие странные и тяжелые случаи.

– К врачу?! – с отчаяньем заорала в трубку женщина. – Да эти врачи мою сестру с ног до головы исполосовали, она с операционного стола у них не слазила, и все равно умерла. Чтобы я… Олю?! Им?! Да и батюшка мне сказал, что это злой дух!

– Какой батюшка? – не понял Игорь.

– Наш поп, к которому я Ольгу водила. Отец Павел. Он сразу определил, что в нее вселился бес! Вы приедете, Игорь Семенович? На вас вся надежда!

– женщина всхлипнула.

– Скажите адрес и как добраться.

Несмотря на поздний час, Игорь поехал по вызову. Его встретила маленькая сморщенная женщина с полубезумными глазами. Едва открыв Гарику дверь, она убежала. Впрочем, даже будь Игорь вором, унести отсюда было нечего.

Под ногами все время путались кошки, какая-то рыжая собачонка с пронзительным лаем, валявшиеся где попало огрызки косточек. Запах в квартире стоял нестерпимый.

Женщина снова выскочила. По голосу Гарик не дал бы ей больше тридцати, но сейчас, при виде этих кудрявых, посеченных, посеребренных сединой волос цвета «перец с солью», добродушного, но съеженного преждевременными морщинами лица, изуродованных работой «заброшенных» рук, пересмотрел вердикт лет этак на двадцать пять в сторону увеличения.

– Молчи! – прикрикнула она на собаку, но та не сильно-то ее испугалась. – Пойдемте, что же вы стоите?

– Чтобы ваш крокодил меня не съел.

– Муська, засранка, снова посреди коридора нагадила?!! – кошка, которая, вероятно, значилась в списке жильцов как «Муська», поспешила удрать со сцены. – Ну, подожди у меня, стерва, – хозяйка открыла перед Гариком дверь.

Комната походила на келью религиозного фанатика. Вся она была увешана распятьями, иконами и заставлена желтыми церковными свечками, похожими на макаронины (если бы их продавали на вес, то пара килограммов здесь была).

В углу стояла детская деревянная кроватка, слишком маленькая для своей обладательницы. Мышцы лица, руки и ноги девочки находились в беспрестанном движении. Иногда казалось, что она проделывает все это нарочно, с какой-то непонятной, одной ей ведомой целью. Но чувство, что это – дурацкий розыгрыш, сменилось ужасом, когда Оля, мыча, вдруг без помощи рук и ног начинала корчиться и подпрыгивать в кроватке, едва не вылетая из нее через верх.

– Батюшка сказал, что это – искупление наших грехов…

– Ну, если ба-атюшка сказал… – Игорь криво усмехнулся. – А к другому батюшке вы не пробовали?

– Да господь с вами! Отец Павел истинную правду сказал:

Ольгу я без отца вырастила. Нельзя было этого делать, грех великий затеяла, одна боялась на старости лет остаться… Вот и расплата за то, что о себе только думала… Оля, это хороший дядя, слышь меня? Он тебе поможет! Ты верь ему, слышь?..

Лицо девочки неестественно, судорожно покривилось, она замычала, засмеялась и подпрыгнула на месте, ударившись головой о деревянные прутья.

– И переложить нельзя: падает, – пожаловалась женщина. – Ой, погодите, Игорь Семенович! За святой водой сбегаю. И ведь забыла же, а!..

В который раз подивившись российской национальной безалаберности – пригласить в дом, по сути дела, незнакомого человека, оставить его одного в коридоре, потом – его наедине с собственным ребенком, – Гарик наклонился к Оле:

– Эй! Тебе совсем плохо?.. Ну, я и попал, блин!..

Он достал Игорь из кармана молитвенник, купленный по случаю на барахолке. Мамаша принесла «святую» воду и, скукожившись, встала в сторонке, ногой отпихивая лезущих в комнату кошек.

Одолев полкниги, Гарик поднялся. Женщина засуетилась, полезла в карман, вытащила оттуда дореволюционного вида кошелек, расшитого пластмассовым разноцветным бисером.

– Сколько я вам должна, Игорь Семенович?

– Нисколько! – буркнул Игорь, – Кто уже лечил вашу дочь?

Смысл был такой: сколько таких же, как я, шарлатанов побывало в этой квартире до меня?

– Был один знаменитый экстрасенс. Мужчины – они в этом отношении сильнее, смыслят больше… Ну, я так думаю. Он сказал, что Оленьку сглазили, что у нее очень большая энергетическая дыра в районе третьей чакры, – (в этом месте Игорь скорчил рожу: даже он не был способен воспринимать это серьезно). – Они с батюшкой Павлом и посоветовали мне обратиться к экзорцисту.

– Понятно. Я сейчас к вам своих ребят подгоню, так что вы не бойтесь, впустите их.

– А это дорого?

– Бесплатно.

– И все-таки, сколько я вам должна?

– Я на тимуровских началах. Гусары… это самое… денег не берут.

– Значит, после второго сеанса?

– Ага.

Игорь спустился вниз, дошел до первого же телефона-автомата и вызвал девочке «неотложку». Только после этого с чувством выполненного долга и мыслями о рыжей кукле в витрине магазина он зашагал домой.

За тридцать два дня…

Блестящие глазки прытких саламандр шныряли повсюду. Твари ждали скорой поживы и довольно облизывались…

«Собрать, собрать все, до последней песчинки, и тогда…» Может быть, тогда разрушится предопределенность, и обреченные на разлуку соединятся? Эта мысль посетила жрицу внезапно, как озарение.Она не могла понять смысла.Ожидая, когда взорвется пространство, девушка тщетно припоминала свое имя. Память… Память – это мозг. Мозг – это тлен. Тлен – заклятый враг вечности. Помнить душой – вот высшее искусство, и ей не под силу овладеть им. Триединство материи – мозг, тело, душа – и поныне в разладе. Собрать все, до последней песчинки…

Жрица воздела руки к небу:

– О, светлый Осирис, брат мой! Дай мне мудрости! О, великие боги!..