Клайв Баркер - Восставший из ада. Ночной народ

– Скоро я снова стану целым… – пообещал он, – и когда это произойдет…

– Мне лучше прибраться, – Джулия не могла смотреть на него.

– И когда это произойдет, милая Джулия…

– Скоро вернется Рори.

– Рори! – Фрэнк чуть ли не сплюнул. – Мой дражайший братец! Боже, да как ты могла выйти замуж за такого олуха?

Она вдруг почувствовала, как ее скрутила злость:

– Я любила его, – но, секунду поразмыслив, Джулия поправила себя: – Я думала, что любила его.

Фрэнк засмеялся, и от хохота его ужасное состояние стало еще очевиднее.

– Да как ты могла в это поверить? Он же слизняк. И всегда таким был. Никакой тяги к приключениям.

– В отличие от тебя.

– В отличие от меня.

Джулия посмотрела на пол; между ними лежала рука мертвеца. На секунду Джулию захлестнула волна отвращения к себе. Все, что она сделала, все, о чем мечтала последние несколько дней, вернулось в тот же миг: череда искушений, закончившихся гибелью, – и все ради вот этой смерти, которая, как она истово надеялась, закончится искушением. Джулия подумала, что, как и Фрэнк, проклята; какая бы отвратительная цель не зарождалась в его разуме, через минуту увещеванием или трепетом она проникала и в нее.

Что ж… все было решено.

– Исцели меня, – прошептал он. Жесткость исчезла из голоса Фрэнка. Он говорил как любовник. – Исцели меня… пожалуйста.

– Исцелю. Обещаю.

– И тогда мы будем вместе.

Джулия нахмурилась:

– А что насчет Рори?

– Глубоко внутри мы все равно братья. Я заставлю его увидеть мудрость такого решения, он поймет, что произошло чудо. Ты не принадлежишь ему, Джулия. Больше нет.

– Больше нет, – повторила она. И это было правдой.

– Мы принадлежим друг другу. Ведь ты же этого хочешь, разве нет?

– Этого я и хочу.

– Знаешь, я тут думал, что если бы со мной была ты, я бы не отчаялся, – произнес Фрэнк. – Не отдал бы свои тело и душу так дешево.

– Дешево?

– Ради удовольствия. Ради одного только сладострастия. В тебе… – он снова сделал шаг ей навстречу. В этот раз слова Фрэнка удержали Джулию; она не отступила. – В тебе я нашел смысл жить.

– Я здесь, – сказала она. А потом, не думая, протянула руку и дотронулась до него. Тело оказалось жарким и влажным. Оно как будто все пульсировало. Бился каждый нежный узелок нервов, каждая зарождающаяся жилка. Прикосновение взволновало Джулию. Как будто до этого самого мгновения она не до конца верила в то, что Фрэнк реален. Теперь же это было неоспоримо. Она создала этого мужчину или переделала его, лишь своим разумом и хитростью придала ему материальность. Трепет, который она сейчас ощущала, дотрагиваясь до этого тела, такого ранимого и хрупкого, был трепетом обладания.

– Сейчас наступило самое опасное время, – сказал он. – Раньше я мог спрятаться. Я был практически ничем. Но теперь все изменилось.

– Да, об этом я уже думала.

– Все надо сделать быстро. Я должен стать сильным и цельным, любой ценой. Ты согласна?

– Разумеется.

– И тогда ожиданию придет конец, Джулия.

При этой мысли его пульс, казалось, участился.

И тогда Фрэнк встал перед ней на колени. Сначала коснулся бедер Джулии своими незаконченными руками, потом ртом.

Отринув остатки отвращения, она положила руку ему на голову, ощутила волосы – шелковые, как у младенца, – и скорлупу черепа под ними. С прошлого раза, когда Фрэнк и Джулия были вместе, он так и не научился нежности. Но отчаяние преподало ей урок, теперь она знала, как выжать кровь из камня; со временем она получит любовь от этой отвратительной твари или узнает, почему все это произошло.

В ту ночь гремел гром. Бушевала гроза без дождя, от которой воздух пах сталью.

Кирсти всегда спала плохо. Даже ребенком, хотя ее мать знала столько колыбельных, что ими можно было успокоить целые страны. И все равно, девочка никогда не была со сном на короткой ноге. Ей не снились кошмары, по крайней мере такие, которые остаются с тобой до утра. Нет, дело было в самом сне – в том, как ты закрываешь глаза и отпускаешь сознание на волю – к такому Кирсти по своему темпераменту была не слишком пригодна.

Сегодня ночью оглушительно гремел гром, ярко сверкали молнии, а Кирсти была счастлива. У нее появился законный предлог оставить смятую постель, выпить чаю и посмотреть в окно, на великолепное зрелище.

К тому же бодрствование давало время подумать – повертеть в голове проблему, которая досаждала ей с тех самых пор, как она ушла из дома на Лодовико-стрит. Но ответа Кирсти так и не нашла.

Больше всего ее беспокоило сомнение. А если она ошиблась насчет того, что увидела? Неправильно истолковала свидетельства, а у Джулии есть совершенно нормальное объяснение? Тогда Кирсти моментально потеряет Рори.

С другой стороны, как она могла промолчать? Она даже думать не могла о женщине, которая смеется за его спиной, пользуется его учтивостью и наивностью. От одной только мысли об этом в жилах Кирсти кипела кровь.

А значит, оставался единственный вариант: ждать и наблюдать, найти какое-то неопровержимое доказательство. Если подтвердится самое худшее, тогда у нее не останется выбора, и она расскажет Рори обо всем, что увидела.

Да. Вот и ответ. Ждать и наблюдать, ждать и наблюдать.

Гром бушевал еще долго, Кирсти не могла заснуть до четырех утра. Когда же, наконец, добралась до постели, то погрузилась в сон выжидающего наблюдателя. Чуткий и полный вздохов.

Из-за грозы дом больше походил на поезд-призрак. Джулия сидела внизу и считала секунды между вспышкой и яростным грохотом, приходящим вслед за ней. Она никогда не любила гром. Она, убийца; она, любовница живого мертвеца. Еще один парадокс из тысячи, что теперь появились в ней. Джулия не раз думала подняться на второй этаж и найти утешение в своем чуде, но понимала, что это будет опрометчиво. Рори мог в любую секунду вернуться со своей офисной вечеринки. И скорее всего, придет пьяный и нежеланно любвеобильный.

Гроза подобралась ближе. Пытаясь заглушить грохот, Джулия включила телевизор, но тот редко справлялся со своей задачей.

В одиннадцать пришел Рори, весь озаренный улыбкой. У него были хорошие новости. В разгар вечеринки начальник отвел его в сторону, поблагодарил за отличную работу и произнес целую речь о том, какое славное будущее ждет Рори. Джулия его слушала и надеялась, что из-за опьянения муж не заметит, насколько ей все равно. Наконец, закончив излагать новости, он снял пиджак и присел на диван рядом с ней.

– Бедняжка! Тебе не нравится гром.

– Со мной все нормально.

– Ты уверена?

– Да, все хорошо.

Рори склонился к ней и повел носом Джулии по уху.

– Ты вспотел, – спокойно заметила она.

Он не прекратил заигрываний, явно не желая убирать дирижерскую палочку, раз уж ее поднял.