Доменик Делакруа - Антология страха

Несколько дней я бродил по лесу, но ничего. По расчётам этот лес можно было пройти вдоль и поперёк, но этого не происходило, будто я ходил по кругу. Даже компас не помогал: доходя до определённого места, стрелка сходила с ума и указывала в другую сторону, а затем снова в нужную.

В первый день, точнее, ночь, блуждания по лесу я понял, что заснуть не удастся. Стояла тишина, но было чувство, что на меня кто-то смотрит. С опаской выбираясь из палатки, чтобы осмотреться, я не находил никого и снова ложился, чтобы потом снова встать, и так всю ночь.

Я не смог выйти из леса, как ни старался. Бродя в тумане и ничего не находя, я сходил с ума, голова шла кругом. Я мог часами сидеть на одном месте, прислонившись к стволу сосны, и писал, писал, говоря вслух, так как молчать было невыносимо.

Блокноты подходили к концу, так же как моё терпение и здравый смысл. После бессонной ночи, с тяжёлой головой выбравшись из палатки, я увидел белый силуэт, стоящий поодаль от моего лагеря. Пусть меня трясло от страха, я бросился к силуэту. Но не смог догнать, спотыкаясь о корни и скользя по траве, хоть и бежал изо всех сил. В темноте налетев на низко растущую ветку, от сильного удара я потерял сознание.

Свет резал глаза, и, попытавшись закрыться рукой, я понял, что не могу пошевелиться, но руки и ноги чувствовал. Приподнявшись, я обнаружил, что укрыт одеялом, что плотно обтягивало всё моё тело. Ёрзая и двигая плечами, я растянул ткань и освободил руки. И вот уже я был свободен, но заперт в маленькой комнате без окна, где стояли кровать, стул и стол, а на нём простой белый кувшин и такой же таз.

Умывшись, промыв разбитый лоб, я стал думать, как выбраться и понять, что за свет разбудил меня, ведь окон не было…

Дарнелл Смит, попав в загадочный лес, бродил там как минимум неделю, но всё время кругами. Думая, что совсем один, Смит, однако, был не одинок в своём путешествии, за ним пристально наблюдали. А тем временем Дарнелл сходил с ума, без собеседника и возможности уйти, среди тишины. Лес обступал журналиста со всех сторон стеной, которая будто играла с усталым путником. Шли дни, и любопытство журналиста сменилось страхом. Смит уже пытался выбраться из леса, но вместо этого бродил в тумане, напряжение росло, сказывались бессонница, утомление и одиночество.

Однажды ночью Дарнеллу удалось увидеть своего мучителя, но в погоне за «призраком» он ударился о ветку и, разбив голову, упал без сознания. Туман моментально рассеялся, открывая пыльную мощённую булыжником площадь, окружённую несколькими домиками в пару рядов. Тихая, она была покрыта снегом, безлюдная и давно забытая. Но так могло показаться лишь на первый взгляд, на самом деле в городке пульсировала жизнь. Жизнь, что нельзя увидеть невооружённым взглядом. Площадь наполняли тонкие прозрачные фигуры, бродя по снегу, но не оставляя следов на нём. Солнце вставало из-за высоких столбов-сосен, освещая городок и одновременно набрасывая на него тень, вновь погружая городок в ночь. Только в тени можно было разглядеть существ, снующих туда-сюда.

И пусть замки на двери были крепкими, но петли оказались слабым звеном. Выбив петли с помощью ржавого гвоздя из спинки кровати, мне удалось снять дверь. Выбрался из комнаты в длинный коридор – здесь был полумрак, пахло сыростью и тухлой рыбой. Доски скрипели под ногами, разнося эхо по всему дому, выдавая каждый шаг, но в остальном была тишина. Дом был пустым.

Обыскав одноэтажный домик в поисках своих вещей, я их не нашёл и отправился на улицу. На улице ещё сильнее пахло гнилью и сыростью, тоже было безлюдно и тихо. Гладкая каменная кладка была покрыта серым снегом; присев, я провёл рукой по странной, похожей на толстый слой пыли субстанции. Снег снегом не являлся, он был как пыль или пепел, хлопья оставались на коже липким серым осадком. Бродя по площади, я никого не встретил, только возникало странное ощущение, что за мной наблюдают так же, как в лесу.

Попытавшись выйти из городка, я вновь и вновь возвращался на площадь, пришлось снова искать вещи и одежду, что была на мне ночью. Роба, что я носил, колола, была неудобной и странно пахла. До вечера я обыскал почти все дома, но вещей так и не нашёл, с приходом ночи решил вернуться в свою комнату, поставив дверь на место. Сев в угол кровати и завернувшись в простыню, долго смотрел на дверь, прислушиваясь к звукам вокруг, но было тихо, и в этой тишине я уснул.

Очнулся я от жуткого холода и, открыв глаза, обнаружил, что нахожусь в ледяной пещере, а ещё меня крепко держали за руки. Стоя на коленях, я мог только вертеть головой. Первое, что я увидел, потрясло бы воображение самых изысканных писателей-фантастов. Огромная пещера походила на гигантскую ледяную иглу, её купол уходил далеко вверх и упирался в темноту. Посмотрев по сторонам, я только сейчас заметил, кто держит меня: люди в чёрных балахонах, они были выше, чем обычные, будто вытянуты.

Толпа распевала странную песню, хриплую и монотонную, похожую на церковную заунывную молитву. От этих песнопений болела голова, но вдруг слух прорезал ужасный вопль, от которого схватило сердце, а кровь застыла в жилах. Только теперь я увидел привязанного к белому обелиску обнажённого мужчину. Над ним нависла женщина-змея с длинными чёрными волосами. Стоявшая на длинном хвосте вместо ног, она срезала с его груди кожу острым ножом-полумесяцем и бросала лоскуты кожи в белую глубокую чашу.

Каждый раз, как падал лоскут, толпа повышала голос, а в голове начинало что-то пульсировать. Чей-то мягкий, но очень властный голос. Он говорил много, и каждое слово вливалось в меня, как заученное стихотворение. И я знал, что это не просто пытки, а обряд посвящения, и делается он по согласию. Делать такое по принуждению было табу и жестоко каралось.

Вскоре меня отпустили, и я смог выпрямиться и даже, встав на цыпочки, заглянуть в чашу. Там всё кипело и бурлило, хотя огня под чашей не было. Голос поспешил объяснить, что создаваемые песнопениями вибрации заставляют содержимое в чаше бурлить и превращаться в кокс, который потом используется в печах, всё благодаря особой форме чаши. Я, удовлетворённый ответом, отступил в толпу, а через некоторое время понял, что пою вместе с остальными. Тогда мне это показалось сном, уж слишком всё было неправдоподобно.

Утром я очнулся всё в той же комнате без окон, но на столе обнаружил приятно пахнущий завтрак. Он состоял из исходящей паром гречневой каши, куска тёплого хлеба и кувшина холодного молока. Позавтракав, я хотел снова снять дверь с петель, но она оказалась открытой, а за ней в ожидании стояла девушка – ещё не совсем взрослая, но уже не маленькая. На мой взгляд, ей было лет четырнадцать—шестнадцать, но возраст трудно было понять из-за её очень белой кожи и длинных чёрных волос. При виде неё мне сразу вспомнилась женщина-змея, я невольно отшатнулся, но девушка крепко схватила меня за руку и потянула на себя. В её сапфировых глазах плясал огонёк, а с розовых губ не сходила улыбка, будто ребёнку подарили долгожданного щенка.