Вадим Хабаров - Долгая дорога к дюнам

Андрей проснулся до рассвета в своей палате, на своей койке. Проснулся от холода, хотя был одет и обут. Через несколько секунд к горлу подкатила тошнота, в голове сильно зашумело и застучало в висках. Андрей вскочил с койки. Ноги дрожали. Дрожало, впрочем, и все тело. И вся палата дрожала, плыла, расплывалась в предрассветных сумерках. Все тело болело. От пальцев ног до макушки и еще где-то выше. «Бывало…» – подумал Андрей. – «После хорошо боя на ринге всегда так. Вернее, после плохого… Пройдет…»

Подняв с пола свое почему-то мокрое полотенце, Андрей на нетвердых ногах побежал в ванную комнату, где его больно и громко вырвало. Стало легче. Долго сидел на подоконнике. Сильно замерз, но головная боль прошла. Посмотрев в зеркало, Андрей был поражен: на него смотрела абсолютно нормальная физиономия – ни синяка, ни царапины. Только небольшая шишка под самой кромкой волос. «Умеют избивать…» – подумал Андрей, вспоминая, что у всех, кто его бил, кулаки были обмотаны полотенцами. – «Обратись сейчас в милицию – скажут, что сам и свалился с лестницы – пьяный был, понюхайте, даже сейчас есть запах перегара, или анализы возьмите…» Андрей снял свитер. Все тело было в огромных синяках. «Ничего, кажется, не сломано…» – опытными движениями спортсмена определил Андрей. Затем умылся. Напился воды из-под крана. Вышел из корпуса на улицу и, закурив, подумал: «Несколько часов между двумя сигаретами, а помнятся лишь несколько мгновений… Но, кажется, что было нужно, я сделал. В отмах пошел, а дальше будь что будет». И еще: «Надо бросить курить!» – эта короткая мысль посещала его после каждой выкуренной сигареты, начиная с самой первой.

Через пару минут Андрей услышал за спиной шаги. Чвыркнула зажигалка, и рядом остановился Данияр. Молча переглянулись. Молча курили. Нос у Данияра был распухшим, а под обоими глазами расплылись синяки. «Он намного старше меня, может быть, после армии даже», – подумалось Андрею, а дальше немного паническое и трусливое: «Что теперь будет-то?» – И ощущение катастрофы снова напомнило о себе холодком где-то вверху живота. Но молча докурили и молча разошлись по палатам.

Андрей полежал еще около часа до подъема. Стало легче. Даже нормально. Молча следил за вставшими с постели соседями. Сергей, Ваня, Толян, высоченный Саня – все с трудом вставали с коек.

– Саня, что вчера было-то? – спросил Андрей у сидевшего на койке однокурсника.

– Всех вчера затрамбовали в первой палате у Данияра…

– После меня?

– Да. Злые были, как черти. Тебя они хоть сюда притащили – на кровать бросили. К тебе девчонки-казашки приходили, полотенце мокрое держали на башке. Бредил ты тут с пьяну и побоев. Толстая эта, Гульмирка, прослезилась даже, представляешь, плакала стояла тут.

Помнишь?

– Нет, – даже не пытаясь вспомнить, ответил Андрей.

– А нас там в коридор выкидывали. Там девчонки ходят, старшекурсники, препод этот…А мы корячимся на полу – до палаты не могли дойти. А всем по фиг совершенно.

– Кто-нибудь из вас в отмах-то пошел? – спросил Андрей.

– Да, нет, Андрюх, неожиданно как-то и темно там это… непонятно что базарят…

– Ясно, ясно, Саня, успокойся, – замял тему Андрей.

– Да вообще бы убили, – как-то страшно уверенно добавил-таки Саня.

«Меня же не убили!» – хотел было сказать Андрей, но удержался и только незаметно сплюнул три раза через плечо.

После завтрака старшекурсники построили весь курс на заросшем травой стадионе. Каждая палата отдельно. Как ни в чем ни бывало, давили на сознательность, призывали к стахановским темпам уборки урожая. Каждая палата становилась бригадой. Проходя мимо каждой их них, старшекурсники назначали бригадиров. Проходя мимо первой палаты, спросили: «Кто у тебя, Данияр, бугром будет?». «Я сам», – ответил Данияр. «Сильно носом гнусавит…» – подумал не без удовлетворения Андрей. Возле бригады Андрея вопросов не задавали. «Ты – бригадир!» – больно ударил Андрея по избитому плечу старшекурсник.

Автобусы вывезли всех на грязные по колено поля. Дождь и холодный ветер хлестали весь день. Бригадиры расставили ребят по многокилометровым рядам выкопанной тракторами картошки. С каждой бригадой ехала грузовая машина. В неё стаскивали собранный урожай. Бригадиры сидели в теплой и сухой кабине грузовика и считали ведра. Напротив каждого члена бригады Андрей ставил палочку за каждое ведро картошки. Машины Андрея и Данияра ехали неподалеку. Они часто переглядывались… На подопечных студентов было жалко смотреть. Они были перепачканы в грязи до неузнаваемости. Промокшая от дождя одежда стала одинаково темной. Перестав их различать, Андрей дремал и наугад ставил палочки всем поровну. «Вот и построили коммунизм», – про себя иронизировал Андрей. – «Как ни старайся – все будут у меня равны…» Размякшее в тепле тело превратилось в одну сплошную боль и помогало не уснуть окончательно…

Потянулись беспросветные дни на полях и холодные ночи в почти неотапливаемых корпусах, на стенах которых были нарисованы счастливые дети погибшей державы. Удивительно красивая пионервожатая в красной короткой юбке с интересом смотрела на Андрея с выцветшей настенной картины и будоражила его фантазию, не давая уснуть по ночам. «Интересно, – думал Андрей, чтобы отвлечься, – почему в казахстанском пионерлагере, посреди южной республики, все пионеры изображены русскими…Неполиткорректно, понимашь…»

Андрей постоянно чувствовал вокруг себя вакуум одиночества, причем чувствовал себя в нем хорошо. Парни Данияра его не трогали, не разговаривали с ним, ничем не пытались его оскорбить. Соседи по палате, члены его бригады, общались с ним по поводу дел и только. Андрей не знал причину этого отчуждения, да и не пытался ее разгадать. Его соседей по палате избивали ежедневно. Пропуски случались лишь из-за усталости от работы шестерок Данияра. Из палаты Андрея забирали все – деньги, продукты, сигареты…Однажды даже пришли на запах и забрали уже приготовленные бутерброды. У Андрея не требовали ничего.

Андрей ничем не пытался помогать своим соседям. Для него, воспитанного на улице, на боксерском ринге, это было немыслимо. И хотя Андрей получил золотую медаль в школе, но еще за два года до этого в районном РОВД напротив его фамилии появилась запись – «член «поварской» преступной группировки» – и пометка «кандидат в мастера спорта по боксу, участвует в подпольных «боях без правил». «Как это вышло?» – спрашивал он себя… Просто Андрей с детства был уличным мальчишкой, заводилой, драчуном, защитником девчонок… Вместе с другом старшего брата – Серегой Поварским построил своими руками «качалку» в подвале своего дома. Занимался боксом, ездил на соревнования. Когда пришли безумные девяностые годы, они, друзья из одного микрорайона, одной школы, а когда-то и одного детсада, стоящего прямо в их дворе, поняли: чтобы ходить с гордо поднятой головой хотя бы по своему микрорайону, чтобы иметь право просто пройти с девушкой до кинотеатра, нужно встать плечом к плечу и выйти стенка на стенку. Дрались страшно – трубами, цепями, кастетами. Дрались часто – иногда несколько раз за один вечер. Часто лечились – гипсы, перевязки, рентгены… Часто сидели в «обезьяннике». Дважды хоронили друзей. И обратной дороги уже не было. Вернее, Андрей надеялся, что такой дорогой для него станет дорога в университет.