Алексей Кондратенко - Катрина: Дилогия 1910 года

Джульетт скрипнула дверцей шкафчика, развернула мыло и стала разводить пену для бритья. А Ирвин, потирая ноющую шею, выложил бритву и начал умываться перед меленьким овальным зеркальцем на столе. Пока Джульетт делала пену, она сама не заметила, как принялась негромко напевать мелодию.

Ирвин ухмыльнулся и удивлённо покачал головой. Он стал наносить мыльную пену на щеки, шею и подбородок, то и дело поглядывая на дочь. Давненько он не видел её такой живой и радостной. И в том отчасти корил себя. За то, что не смог дать семье достойную жизнь. Но старался он как мог.

– Что на тебя нашло сегодня? – полюбопытствовал Ирвин.

– Это всё из-за леди Сандерленд, – улыбнулась его старшая дочь.

Джульетт испытывала большие ожидания от предстоящей встречи с леди Сандерленд. С самого утра она чувствовала воодушевление. Подъем. Терзавшие её сомнения и грусть от людского безразличия, с которым она то и дело сталкивалась, покинули её. Наконец кто-то отнёсся к ней серьёзно.

Она так и сказал отцу. С улыбкой и надеждой:

– Наконец-то кто-то отнесся ко мне серьезно.

С негромким трескучим шорохом Ирвин провел лезвием по щеке и обмакнул бритву в воде. Затем глянул на дочь.

– Я тоже отношусь к тебе серьезно. Уж в этом не сомневайся.

– И я очень благодарна за это. Но нужно чтобы кто-то ещё поверил мне. Кто-то из другого круга.

– А чего ты ждешь от леди Сандерленд? Ну выслушает она тебя, потешит себя жутковатой историей о живых мертвецах из твоих видений. Может даже поверит в каждое твое слово, но тебе-то что толку от этого?

Джульетт в это время с укоризной заметила угольные пятна на висящем на стуле рабочем пиджаке отца и, сказав, что сейчас вернется, быстренько сбегала за щеткой. А вернувшись, она принялась чистить его пиджак.

Она основательно обдумала вопрос отца и поняла, что ей, скорее всего, стоит попросить леди Сандерленд об услуге. Чтобы их предстоящий разговор вышел за пределы этого дома. Если пророчество Джульетт прозвучит из уст леди Сандерленд в кругу уважаемых людей, быть может, к нему отнесутся серьезно.

– Ну, во-первых, я надеюсь, что леди Сандерленд передаст всё услышанное от меня кому-то сведущему. Возможно, она знает какого-нибудь профессора биологии или медицины, человека, который с научной точки зрения и всей серьезностью сможет отнестись к словам о существах, жаждущих поработить всё живое. Какими бы нелепыми они ни казались даже мне самой. Очень жаль, что я не могу вложить в свои слова всё, что чувствовала, что видела, что испытала, – на мгновение перестав вычищать угольные пятна, задумалась Джульетт. – В любом случае, профессор этот может знать кого-то из парламента или приближенных короля. Мне стоит попросить леди Сандерленд передать эту информацию людям такого круга. А если предупреждение о потусторонней угрозе дойдет до короля, то уж он-то точно придумает, что делать… Ну, в смысле, у него достаточно советников, которые подскажут, что делать, верно ведь?

Ирвин добривал уже другую сторону лица, хмыкнул и с добрым сомнением протянул:

– Ну, крошка, напредставляла ты себе много. Боюсь, не станет леди Сандерленд делать ничего такого. Но, чего бы ты хотела, я, кажется, понял. Вот только я в толк не возьму, зачем ты каждый раз оттираешь угольные пятна с моей одежды. Всё равно я каждый вечер возвращаюсь из цеха весь в них.

Джульетт посмеялась.

– Ты сам говоришь, Фэннинги – люди небогатые, но довольно образованные и с чувством достоинства, – припомнила она слова отца, которые Ирвин любил вворачивать по поводу и без. – Пусть другие рабочие ходят грязными, а мой отец не будет.

Вытерев полотенцем свежевыбритые скулы, Ирвин улыбнулся. Чуть грустно. С бережной любовью глядя на отражение дочери в зеркале.

– А может, не стоит шуму поднимать? – спросил он и повернулся к Джульетт, которая вертела в руках его пиджак, проверяя, всё ли отчистила. – Ну насчет этих твоих вампиров. Может быть, их мало и они не здесь. Как дикие звери. Могут наброситься и растерзать, если человек зайдет поглубже в чащу. Но вдали от них, в городах человеку ничего не угрожает. Может, не стоит простым людям тревожить тени, что поджидают в ночи?

Грустный, беспокойный блеск скользил в любящих отцовских глазах. Он осторожно предлагал дочери умолчать о своих видениях. Не потому что не верил ей…

А потому что верил.

– Я бы хотела сложить этот груз с себя, – подумав, вздохнула Джульетт. – Кому-то, кто сможет сделать что-то полезное, зная об угрозе.

Ирвин с пониманием кивнул.

Окна дома Фэннингов выходили на запад, поэтому с восходом в комнаты попадал лишь отраженный свет от желтой кирпичной стены дома напротив. В таком освещении они завтракали каждое утро. За завтраком Ирвин рассказал, что пару дней назад на металлургической мануфактуре «Миллуолл Стилл», где он работал, произошел разлив расплавленной стали.

– Последствия до сих пор разгребаем. Сегодня тоже могу задержаться и прийти позже, – предупредил он, набирая подсоленную овсяную кашу, приготовленную на бульоне из потрохов.

– Они хотя бы доплатят за это? – со слабой надеждой спросила его жена.

– Да какой там, Пэтти! Иначе вопрос ставят. Не сделаем, что поручено, уволят же.

– Никто не пострадал? – с беспокойством уточнила Джульетт.

– Двое, – скупо ответил Ирвин. – Парни с другой смены. Я их особо не знаю. Не уверен, когда они смогут вновь работать, но жить будут.

– Им хотя бы выплатили компенсацию? – тревожно поинтересовалась миссис Фэннинг. – Или их семьям?

Ирвин доел кашу, усмехнулся и молча махнул рукой в ответ, оставив жену в тревожных раздумьях о том, что если с ним что-то случится на работе, их семье даже не заплатят в качестве компенсации.

После завтрака Джульетт завернула отцу обед на работу: кусок пирога с куриными потрохами. А в мыслях она представляла себе лишь новую встречу с Астрид. И думала об этом всё время, помогая отцу собраться на работу, подавая ему пиджак и передавая завернутый пирог.

Направляясь к выходу и натягивая отчищенный рабочий пиджак, Ирвин глянул на деревянную доску с меловой надписью «Лаймхаусский медиум! Всего шиллинг за сеанс предсказаний» . Доска стояла в коридоре у входа. Надпись и цену придумала миссис Фэннинг. А Джульетт выставляла доску на улицу возле двери всякий раз, как начинала принимать посетителей.

– Джульетт, мать сегодня работает, – оглянулся он к дочери. – Значит, посетителей ты не принимаешь, пока взрослых нет дома. Доску не выставляй.

Джульетт посмеялась.

– Да помню я, не переживай.

Она размышляла о том, какими связями может обладать леди Сандерленд. О том, как убедить её, что людей стоит предупредить. Ведь существа из видений Джульетт не были теми вампирами, о которых писали в развлекательных рассказах, что печатались на последней странице дешевых газет. Она думала об этом всё время. Выбегая за отцом в рассветную прохладу улицы, чтобы передать забытый им коробок спичек для сигарет. Выслушивая распоряжения матери относительно запланированных на сегодня дел по дому. Моя посуду после завтрака, когда мать ушла на свою работу.