Артем Тихомиров - Русская готика

По-моему, я слишком много требую. Мне так не повезет.

– Ладно, всего хорошего, – сказал бригадир, глянул на Наталью искоса и забрался в «Газель».

Она не успела спросить, провели его люди свет в подземелье или нет, как машина тронулась с места. Грузовики уехали еще раньше.

Какой кошмар, подумала Наталья. Она вынула сигарету и закурила. Постояла, глядя в ту сторону, где за деревьями скрылась «Газель», а потом повернулась к особняку. Она смотрела прямо ему в «лицо».

три тела, висящие на балке, словно куклы, одеты в нижнее белье… и записка, написанная женщиной… о чем она была? Что получил дом от этой смерти…

– Ну и что ты от меня хочешь? – спросила Наталья вслух.

Налетел ветер, покачнул деревья вокруг дома, зашумел в листве, забесновался. С северо-запада наползали тучи. Жди грозы.

– Ублюдок, – сказала Наталья, вглядываясь в пустые окна. – Ну, что скажешь? Я приду сюда и ночью. Я могу. Не веришь? Что ты мне сделаешь?

Она обернулась, но позади никого не было. По спине побежали мурашки.

Олег стоял на коленях перед ямой, которую выкопал позади своего дома. Вокруг его головы вились тучи комаров. Мерзкие твари лезли в нос, в уши и глаза. Олег провел рукавом по своему взмокшему лбу, понимая, что его мучения только начинаются, и сплюнул в заросли полыни.

(Мама, мне страшно спать…)

Олегу хотелось разрыдаться. Он не понимал, что с ним происходит. Нечто навалилось на него, погнало с чердака, куда он пошел посмотреть на череп; удар в сознание пришел в тот момент, когда Олег прикоснулся в шершавой поверхности лобной кости. Он понял, что все повторяется, эта страшная тяга, зов, вперемежку со злобным постукиванием костей. Надо было срочно принимать меры – и Олег, схватив саперную лопатку, стоявшую вместе с другими инструментами в кладовке, побежал на улицу. Он начал копать рядом с тем местом, где нашел мертвую голову. Олег знал только, что нужно вытащить кости из земли, а там… неважно… Надо копать! Копай и ни о чем не думай! Олег чувствовал свое одиночество и подползающее безумие. С остервенением вонзая лопату в сырую черную землю, выворачивая с корнем сорняки, он вспоминал об отце, вспоминал его большие грубые руки, приносившие столько удовольствия и внушающие такой благоговейный страх; на ум приходили картины из детства, лицо матери, злое и ревнивое, напитанное ненавистью к человеку, который был отцом ее единственного ребенка. Откидывая куски земли в сторону, Олег сжимал зубы, чтобы не закричать (он не мог сказать им, что любит обоих и не желает этого… он не мог, потому что был маленьким, у него не было смелости…) И эти проклятые кости! Будь они прокляты, навсегда! Почему именно он?

(Мама не уходи, я хочу, чтобы ты сидела рядом до утра. Мне страшно!)

Это никогда не помогало. Если начинаешь просить ее о чем-то, умолять, добиваешься обратного результата; она была безжалостна, истинная снежная королева, собственник. Копай и ни о чем не думай! Когда умер отец, мать радовалась – Олег видел это в ее глазах. Он видел и решил, что когда она умрет, он не поедет на ее похороны. Олег ей отомстит. Он не смог радоваться ее смерти, но обещание насчет похорон исполнил… Олег вонзил лопату в землю рядом с ямой и стал рыть руками. Слезы застилали ему глаза, но он работал. Он видел, что лежит перед ним. Остановившись и переведя дух, Олег взялся за один конец кости и потянул ее на себя; она вышла легко, Олег потерял равновесие и прислонился плечом к стене дома. Это нога. Олег уставился на свою находку. Берцовая кость взрослого человека. Неповрежденная. Олег опустил глаза в выкопанную яму, чувствуя, что шум в голове стихает.

Сглотнул слюну, он снова взялся за лопату; кость положил слева от себя. Так будет продолжаться, пока не соберется весь скелет – а что дальше? Олегу было все равно, он хотел закончить с этим, хотя бы на сегодня…

Еще двадцать минут суматошной работы (Олег боялся, что кто-нибудь застанет его здесь), но всего скелета он не получил. В итоге добыча его составила две берцовых кости и то, что было лодыжкой и пальцы. Маленькие белые костяшки.

Олег сел возле стены, ожидая, когда восстановится дыхание, а потом встал на слабых ногах и, словно вор, прошмыгнул к себе домой. Точно так же, как было с черепом, он отнес кости в ванную, бросил в раковину и начал мыть, прислушиваясь, не пришел ли кто. Если бы знать, чьи это останки?

Только чем ему это поможет?

Олег посмотрел на себя в зеркало и увидел человека с изможденным вытянутым лицом, впалыми щеками и нездорово блестевшими глазками. Кто это такой?

«Я… это я. Я схожу с ума и постепенно превращаюсь в чудовище. Сколько я еще могу это выдерживать?»

Олег зажмурился. Бесполезно. Отражение не изменилось.

Виктор слышал, как мимо проезжают машины, но ему было все равно. То, что он видел, поглотило его личность и окутало сознание тьмой.

Он шел по особняку, слыша, как под ногами похрустывает кирпичная крошка. Эхо от его шагов разносилось под сводами потолков. Дому было далеко до настоящего воскрешения. Еще много работы впереди и рано успокаиваться. Но Виктор и не собирался сидеть сложа руки. Он понимал, что надо делать; ведь он всегда и везде добивался поставленных целей, не так ли? Нет никаких сомнений, что вместе они преодолеют любые преграды. Не таков Виктор Барышев, чтобы сдаться… Никакой форс-мажор не заставит его отступить. Нет!

Виктор поднялся на второй этаж. Что он ожидал здесь увидеть? Здесь пусто. Зачем вообще сюда пришел? Не у кого было спросить – одни мысли, направленные в пространство.

Тут он ощутил порыв холодного ветра и обернулся. Он стоял неподалеку от входа в бальный зал, возле стены (по центру ходить опасно, там кругом ненадежный пол и можно провалиться). Со своего места он видел дверной проем, выходящий на площадку, с которой сбегали вниз две лестницы. Над площадкой что-то висело. Виктор не мог разглядеть толком, потому что этот странный предмет не попадал целиком в поле его зрения. «Мне надо посмотреть!» Не ради этого ли я пришел сюда? Его обуял дикий страх, он почувствовал, как внутренности скручивает в узел. С трудом удержался от крика. От вопля, в котором уже готов был выразить все свое отчаяние, скорбь, ужас… Кажется, он знал, что там висит. Вернее, кто…

Виктор делает шаг к выходу, медленно-медленно поворачивается, словно во сне (а разве это не сон?) и хочет идти быстрее, но не в состоянии. На ногах словно висят тяжеленные гири. Пожалуйста, быстрее!

Ему было холодно, мороз щипал щеки, от дыхания шел пар. Выезжая из особняка, Виктор был уверен, что сейчас лето, июнь месяц…

Через сто долгих мучительных лет Виктор, наконец, достиг порога… Это невозможно – он только что проходил здесь и не видел, чтобы над головой что-то висело. Он боялся смотреть вверх, но ему пришлось. На трех веревках, привязанных к балке, висели раздетые до нижнего белья женщина и две девочки-подростка. Их голые ноги с посиневшими от кровоизлияния ногтями были на уровне его лица. Сжатые руки посинели. Трупы покачивались на сквозняке. Язык женщины высунулся изо рта и успел покрыться грязью и подмерзнуть… На дворе почти зима, конец ноября месяца. Виктор попятился, остановился, уперевшись крестцом в обветшалые перила. Он открыл рот, чтобы закричать, но вопль застрял где-то в нижней части горла, давил разрастающимся комом, грозя разорвать трахею и сосуды. Лучше бы это случилось… Виктор положил руку на перила, и пальцы наткнулись на кусок бумаги. Он схватил его и поднес к глазам, видя какие-то буквы, но не понимая их смысла… Потом догадался перевернуть записку. «Мы совершили это потому, что больше не можем делать ошибки! Мы осознали, что все не так, как мы думали… Никто не виноват в том, что мы это делаем, поэтому ответственность лежит целиком на нас. Прости нас все!» Виктор три раза прочитал записку, написанную знакомым почерком, в авторстве которого он не сомневался. Тут крик, наконец, прорвался наружу. Виктор побежал вниз по лестнице, споткнулся и рухнул на неровные старые ступеньки. Те затрещали. Виктор перекувыркнулся через голову, ощутив боль в основании шеи, и при это не переставая кричать. Через пару секунд он выскочил через парадный вход и понесся в сторону леса. Начался снегопад, хлопья снега ударялись о лицо Виктора, но он ничего не замечал. Он бежал, понимая, что это не может быть он… Такой кошмар не мог произойти с ним. Только не с ним!