Артем Тихомиров - Запруда

Он смотрит на запруду, без цели скользя взглядом из стороны в сторону. Некая мысль не дает ему двинуться с места. Ему кажется, что березки, обступающие запруду, увеличиваются в размерах, и их очертания словно расплываются. И будто это уже не просто деревца, а щупальца, торчащие из земли; они шевелятся и напоминают водоросли, танцующие в воде под властью невидимого течения. Царев чувствует ломоту в висках, режет глаза. Он видит что-то, и его мозг не в состоянии вместить в себя этот образ, там, внутри черепа, просто нет места, нет подходящих форм для того, что воспринимает зрение.

Царев видит – всего мгновенье – собственную квартиру. И себя в ней. Со стороны.

Он разговаривает о чем-то со своей женой. Тут подбегает сын и о чем-то спрашивает. Это прошлое – Царев уверен. Его покрывает ледяной пот. Трудно дышать, что-то сжимает горло. Царев открывает рот, чтобы крикнуть им – себе и жене – позвать их на помощь; в этот момент все пропадает – картинку накрывает черный цветок, распустившийся посреди галлюцинации. Его лепестки поглощают все.

Царев делает бесцельный шаг, нога не находит опоры. Он падает. Очень долго, даже во сне так не бывает. И тут он слышит звук, такой знакомый, но наводящий дикий ужас.

Царев думает о табличках с предупреждением. «Уходите нимедленно! Здесь быть нельзя!» Что они имели в виду? Кто поставил это здесь? «Нимедленно!»

«Не хочу слышать, не надо!»

Звук похож на довольное кошачье урчание, только усиленное во много раз. Он добирается до самого нутра и выворачивает его наизнанку. Царев пробует закрыть уши ладонями, но от этого звука нельзя защититься.

У края запруды стоит женщина.

Она закрыла лицо руками.

Царев хорошо видит ее. Зрение обострилось. Он улавливает мельчайшие подробности в окружающем, словно его глаза стали объективами высокого разрешения. Эта контрастность добавляет боли к тому, что уже прокручивается, словно тупое сверло, в его голове.

Женщина плачет. Этот жуткий голос бьет Царева по ушам. Он вспоминает что-то свое. Но на кого направлена его жалость? Не на себя ли?..

Царев подходит к женщине, узнать, что случилось. Ему кажется, что она тоже заблудилась. Тогда ничего удивительного. Он знает, каково это…

Мелькают сцены, те же самые, в его квартире. Царев никак не может остановить их хаотичное движение и решить для себя, где же все-таки находится в этот момент – у себя дома или в лесу. Смена впечатлений настолько быстрая, что Царев просто не успевает сориентироваться.

У женщины две толстые светлые косы, они струятся по спине, доходят до ягодиц и спускаются ниже. Царев смотри на нее и только теперь понимает, что женщина совсем без одежды.

Он шагает к ней, чувствуя, как страх становится все больше и больше. Он заполняет собой всю вселенную. Ничего, кроме страха, больше не существует. «Почему вы плачете?» Голос женщины пропитан скорбью, чудовищным смертным чувством, от которого пропадает всякое желание жить. Царев протягивает руку, чтобы прикоснуться к ее плечу и привлечь так внимание к себе. Но это нелегко. Рука тянется в пустоту. Царев отмечает, как черный цветок, вернувшись, снова заслоняет от него предметы и события.

Царев видит себя со стороны. Он застыл. Похож на статую. Женщина поворачивается к нему, ее глаза светлые, почти прозрачные. Кажется, что она слепая. По ее бледным щекам, щекам покойницы, имеющим сине-зеленый оттенок, текут слезы.

«Я оплакиваю тебя. Я знаю!» – говорит она.

Царев мотает головой. Обнаженное тело перед ним не способно его возбудить. Его вид дает жизнь новому взрыву ужаса.

Снова удушье и мысли о смерти.

Все начинает крутиться. «Стой!» Он видит себя бегущим прочь от запруды. Звук, похожий на кошачье урчание, заполняет собой лес. «Ты не уйдешь, пока не узнаешь, что я скажу». Это произносит она. Ее длинные косы, достающие до земли, кажутся Цареву двумя удавками. Он сидит напротив нее и смотрит в это бледное лицо. Оно красиво совершенной нечеловеческой красотой, как часто пишут в книгах… «Слушай внимательно…» – говорит женщина. По ее синим губам он читает слова. «Слушай внимательно, иначе – смерть!» Ее голос больше всего похож на сопрано. Цареву показалось, что она не говорит, а поет. Его взгляд, устремленный вперед, не может отыскать фокус, все время скользя в сторону. Царев думает: я сойду с ума. Длинные пальцы касаются его руки. Они холодные. В косы вплетены ниточки водорослей. Перед Царевым мелькают картины, такие узнаваемые и пугающие. Валя держит на руках младенца и смеется. Сын, делающий первые шаги. Лицо жены, искривленное болью. Царев пытается понять, что все это значит. Он видит машину, свою машину, которая несется по дороге, поднимая столб пыли, и чувствует свое собственное отчаяние… Потом появляется лицо женщины с двумя косами. Оно говорит, рот с синими губами шевелится. «…приведи кого-либо из них сюда, иначе ты умрешь. Либо женщину, либо ребенка. Решай сам. Иначе умрешь. Либо женщину, либо ребенка. Решай сам. Иначе умрешь. У тебя есть пять дней». Царев сжимает голову руками. Женщина сидит напротив него на кочке под деревом, обнимая свои колени. У нее красивые ноги, красивые пальцы на ногах. Совсем не такие, как пальцы жены.

Он видит, как вода вытекает из отверстия в кладке, но не слышит звука.

Царев бежит по склону прочь от запруды. Он не может обернуться, хотя какая-то часть очень этого хочет.

«Либо женщину, либо ребенка. Решай сам. У тебя есть пять дней».

Урчащий звук стихает, отдаляется, пропадает.

Царев пробежал метров сто и остановился.

Ему нечем дышать. Привалившись к стволу сосны, он чудом не упал.

Он помнит слова, произнесенные эти созданием – они пульсируют в его голове, точно большая черная вена, готовая лопнуть.

Может быть, оно что-то посадило ему туда в качестве прощального подарка? Ему в мозг…

С этого места уже не было видно запруды. Но от одной только мысли, что существо стоит возле каменной ограды (или в самой воде) Царев бросился бежать. Его не волновало направление. Он хотел быть как можно дальше от этого места.

«Либо женщину, либо ребенка. Решай сам. У тебя есть пять дней».

Его предупредили. Ему дали задание. Если он не выполнит условия, то умрет. Именно об этом шла речь.

Но это же не сказка! И не кино! Царев бежал не разбирая дороги, проламываясь сквозь подлесок. Он помнил прикосновения длинных пальцев к руке. Перед глазами у него были таблички с предупреждениями. Возможно, люди, оставившие их, знали, что обитает в этом ручье…

Знали не знали, а для него это уже не имеет значения. Ему надо решить, как выбираться отсюда. И что делать дальше. Перво-наперво, конечно, ответить себе на вопрос: верит ли он в то, что видел?