Анна Владимирова - Его истинная. Наследие

Я – полукровка, дочь зверя и ведуньи. Но значения это не имеет – если ребенку передаются особенности обоих родителей, то в полной мере. От матери-психика мне достался редкий дар, который, как говорит Зул, усилился генами отца. В итоге я единственная, из кого Зул смог сделать «ходока» – веда, умеющего не только латать прорехи в границе миров, но и ходить за ее пределы.

Только радоваться тут нечему – каждая такая ходка была для меня как последняя. Почему этот дар взвалили на маленькую хрупкую меня – бес его знает. Старшая сестра Маша, к примеру, приличный психик. Тоже не сильно завидная участь, но, благодаря опыту наших родителей и Зулу, теперь у психиков есть шанс на нормальную жизнь. Оказалось, что, если создать пару со зверем, получается мощный «якорь», который не позволяет утащить веда за грань в случае разрыва. Когда Зул рассказал об этом отцу, бастион упрямства последнего пал, и в Карелии снова открылся филиал Северного института ведов. А Маша, к счастью, нашла себе зверя и выскочила за него замуж. Брат Вовка вообще не стал «психом», как довольно и с облегчением говаривал. А мне досталось все и в непонятной комплектации – конструктор-головоломка «собери сам»! Что зверь, что дар. Даже не знаю, что хуже.

Кошка – моя звериная суть – редкий случай. Если любой другой оборотень может выбрать пару и признать ее своей истинной, то для кошки это невозможно. Я пускалась в опасные любовные приключения, не в силах остаться с одним мужчиной. Чем это кончится – догадаться нетрудно. Меня либо пришибет очередной ревнивый зверь-любовник, либо приручит. Я знаю – это возможно. Только как – неизвестно. Может, так, как это хочет сделать Глеб? Принять и простить?

Я тихо вошла в ванную и обняла себя руками, оперевшись о стенку. Мужчина стоял под душем с прикрытыми глазами. Казалось бы, шелест воды и моя бесшумность не давали шанса ему услышать, но он повел головой, не глядя, и протянул мне руку.

Когда я впервые его увидела, не могла оторвать взгляд также как и сейчас. Тогда мне, правда, море было по колено – шумный светский прием, много вина и мало закуски не располагали к пространным размышлениям. Притягательный влиятельный зверь с темным внимательным взглядом показался мне неплохим вариантом. Глеб пришел на вечер в компании своих деловых партнеров и не был настроен заводить знакомства. Пока не увидел меня. Настроение у нас совпало, вкусы тоже, а такой изматывающей дикой ночи, наверное, не было никогда в моей жизни.

Я протянула руку, и он увлек меня в душ.

– Ты вчера сказала, что не хочешь меня больше.

Глеб прижал меня к себе спиной.

– Да, сказала, – пожала плечами. – Глеб, прости. – И вдруг отчаянно осознала – не смогу. Он не тот. – Отпусти меня, пожалуйста. Ты не сможешь, и я – тоже.

Он сильней сжал меня в руках, будто мог удержать. Хотя, мог, конечно. Силой. Но я верила, что до этого не дойдет. Я верила в него.

– Нет. – Дура. – Уйти всегда успеешь.

Несмотря на то, что вода была горячей, меня затрясло:

– Это точно, – выдавила глухо. Скорее, не уйти, а выдраться, с кровью и клоками шерсти.

– Я сделаю завтрак, – холодно сообщил он и вылез из душа.

Больше решила эту тему не поднимать – на сегодня хватит. Хочет мучиться – пусть. Чувствовать, что выбранная женщина тебя не принимает – то еще удовольствие. Отец как-то поведал мне историю их с мамой знакомства. Вернее, даже не знакомства, а постановки ее перед фактом, что она – его. Оставалось в очередной раз восхититься самым невероятным мужчиной в моей жизни – отцом. Изо дня в день чувствовать неприятие избранной женщины – для зверя хуже и представить нельзя. Она была его последним шансом. И он его не упустил. За что и получил в итоге большую шумную любящую семью.

А Глеб, наверняка, напортачил крепко. И ему досталась я.

Мы сидели в тишине его большой пустой кухни и завтракали, изображая семейное утро.

– Домой когда вернешься? – спросил он вдруг, хмуро глядя в свой мобильный.

– В смысле? – скосила на него глаза.

Волк поднял на меня жесткий злой взгляд:

– Я спросил, когда и откуда тебя сегодня забирать домой.

– Давай созвонимся, – его злость для меня была сигналом урчать и ластиться, но никак не бросаться в драку. – Босс сегодня вечером встречу планирует. Не знаю, во сколько закончим.

– Хорошо, – расслабился Глеб, глубоко вздохнул и усмехнулся: – Может, и меня научишь с утра начинать работать.

– В ночном клубе? – вскинула брови.

Глеб был владельцем нескольких клубов в Питере, и, насколько я знала, вел сугубо ночной образ жизни. Его готовность подстраиваться под меня обескураживала.

– Оттуда можно круглосуточно не вылезать, – хмурился мужчина, всем видом являя, что перестройка не идет на пользу его настроению. Я уже сочувствовала его людям. – Вопросы всегда найдутся.

– Вот они все удивятся, – пошутила я, растягивая губы, а за его ответную усталую улыбку захотелось вдруг залезть к нему на колени и обнять, прижаться и поурчать. Я привыкла ценить такие короткие моменты умиротворения, что мне выпадали, и всегда пользовалась любой возможностью отобрать у жизни свое, но впервые мне было жаль мужчину, который вызывал эти желания. Я задавалась вопросом – как бы уйти так, чтобы не сделать больно ни себе, ни ему? Может, и правда уехать? Поговорить с Зулом, объяснить ситуацию. В конце концов, уволиться. Раньше ведь не было никого, кто бы ходил за грань, и…

– Алиса, что с тобой?

… и веды погибали безвозвратно.

– Алиса!

Оказывается, чашка с кофе лопнула у меня в руках, и, если бы не Глеб, я бы вылила на себя кипяток.

*** Зул не звал днем в Институт, но я попросила Емелю отвезти меня на работу еще до встречи. Оставаться у Глеба не хотелось, ехать домой и раскисать там – тоже.

Гостиница «Россия» сегодня – это сорокоэтажное высотное здание с десятком корпусов. Но вход в наш Институт так и остался здесь. Через холл, к лифтам, а дальше почти как в сказке – этаж «10 и 3/4». И ничего, что прежде это был самый верх…

– Доброе утро, Алиса Мирославовна! – отсалютовал с ресепшена бессменный «пограничник» Кифар.

Он, наверное, был одним из первых темнокожих людей в Питере, а выглядел все также молодо. Охрана института – повод «выписать» специалиста даже из ЮАР. Втайне я мечтала посмотреть на «пограничника» в деле, говорят – «Марвел» нервно курит в сторонке. – Вы уже вышли?

– Нет еще, доброе, – улыбнулась, ускоряя шаг. – Елена Михайловна уже пришла?

– У себя.

Свернула в коридор, поднялась на пару ярусов и оказалась в крыле ПТС – «потусторонников», специалистов, изучающих границу нашего мира. Надо ли говорить, что я являлась их божеством?

А мне здесь почему-то дышалось легче. Общаясь и работая с этими людьми изо дня в день, было проще принимать свой дар. Когда видишь, сколько народу стоит на страже равновесия и отдает ему все силы, пытается понять законы и условия мирного с ним сосуществования, цель становится более ясной и стоящей, и шагать в бездну легче… Вроде бы.