Николай Никишин - Артефакт

Он взял полотенце, вынул из шкафа сухую одежду и пошёл в ванную переодеваться.

Марк вытерся полотенцем, привёл себя в порядок, оделся и собрался уходить. Перед уходом он посмотрел на себя в зеркало. На него смотрел красиво одетый мужчина в синем итальянском костюме тройка, аккуратно причёсанный и гладко выбритый. Он отлично выглядел, но такой вид был, конечно, не для охоты, а скорее для светского вечера, но искать другой костюм времени не было. Марк вызвал такси и спустился вниз, чтобы как можно скорее встретится с Григорием.

Приехав в условленное место, Марк вышел из машины. По дороге он много думал о Григории. Отец часто рассказывал ему о своей работе, но никогда не упоминал, что охотился бок о бок с оборотнем. Дед тоже ни разу о нём не упомянул. Очень странно. Ведь Григорий явно учувствовал не в плёвых делах, вроде охоты на отдельных особей вампиров и им подобных тварей, дела были явно с размахом, возможно на демонов, древних особо опасных монстров или на целые семьи тварей. Охотнику не нравилось, что его оставили в неведенье, лишь доверие к отцу успокаивало его мысли. Михаил Александрович ничего просто так не скрывал.

Оторвавшись от мыслей, парень посмотрел на заведение. Внешне ресторан ничего интересного из себя не представлял, просто красиво оформленный фасад в европейском стиле. Таких полно в Москве. Марк зашёл внутрь.

Как только он переступил порог заведения в нос сразу же ударили приятные запахи, пробудившие аппетит. В животе заурчало, и Марк сразу почувствовал голод. Он целый день не ел.

В ресторане была приятная атмосфера, играла живая музыка. Григорий сидел в самом конце зала, на бежевом кожаном диване. Одет он был почти также, как и при их первой встрече, только серую рубашку он заменил на чёрную. Перед ним на столе стояли тарелки с двумя стейками и бокалы с пивом, один из которых был уже пуст.

– Ещё раз привет. Ты на бал собрался? – улыбаясь сказал Григорий, глядя на Марка и махая ему рукой.

– Другого не было. Дома я так и не побывал, поэтому одел, что было. – ответил Марк и сел на против Григория. – Что посоветуешь заказать?

– Я заказал тебе стейк, ты обязан его попробовать.

– Спасибо, не откажусь, я как раз голоден. Что пьешь?

– Взял нам по бокалу пива. Даже не посмотрел на название, знаю только, что немецкое. Официант посоветовал и ведь не соврал. Пиво отличное! – Григорий улыбнулся. – С лёгкой хмельной горчинкой, как я люблю.

Марк принялся за еду. Мраморная говядина была отлично прожарена.

– Отличный стейк. – восхищенно сказал он. – Давно такой не ел.

– Я знал, что тебе понравится. – довольно произнёс Григорий. – Не первый раз его здесь заказываю.

Марк сделал большой глоток пива, оно и правда было отличное и пришлось ему по вкусу. Он сделал ещё один большой глоток и поставил свой бокал на стол.

– Мы так и будем молча есть, может поговорим? – спросил Григорий, взяв уже третий бокал пива. – Уверен у тебя есть ко мне вопросы

– Прости, я просто очень сильно проголодался. Да и не часто мне удаётся сходить в ресторан. – грустно сказал Марк, с аппетитом жуя мясо.

– Понимаю! Но работы у вас много. Тебе наверно интересно, почему твой отец дал тебе такого напарника как я! – спросил Григорий.

– Есть такое. Мой отец всегда ненавидел всех тех, кто отличается от людей, но ты, наверное, сделал что-то важное для Ордена. Поэтому ты ещё и жив.

– Почти угадал. Я долгое время работал на КГБ. Думаю, ты прекрасно знаешь, что ваш Орден, ещё во времена СССР, был практически государственным, и многие люди из Ордена были сотрудниками комитета. Я и сам успел дослужится до звания капитана. Покинул КГБ я ещё в 1982 году, но не гласно участвовал в различных операциях вплоть до развала союза в 1991.

– Это удивительно! Как же ты попал в эту организацию, туда «с улицы» не берут. – Марк отхлебнул пива и внимательно посмотрел на Григория.

– Долгая история. Не хочу её рассказывать сегодня. Она, уж извини, не самая приятная для меня. Давай я лучше расскажу тебе, что-нибудь другое, что тебя интересует?

– В другой, так в другой. – Марк понимающе кивнул. – Тогда расскажи о своей жизни до КГБ. Тебе на вид лет тридцать пять, а сколько тебе на самом деле?

– Мне семьдесят восемь. Не плохо сохранился правда? – Григорий снова улыбнулся, сверкнув белыми, крепкими зубами. – Давай я закажу ещё пива и всё тебе расскажу.

– Я не откажусь, а вот тебе не много будет, нам ведь ещё на дело идти? Ты кстати, смотрел сведенья о задании?

– Я не пьянею. Мой организм не даёт этому случится. – успокоил Григорий. А дело, да, я смотрел. Осмелюсь предположить, что это нападение оборотня, судя по следам на теле, хотя может и простое нападение крупного волка. Но вряд ли…

– Тоже так думаю. – согласился Марк и кивнул головой. Но он соврал, он не смотрел дело, от слова совсем, так как не успел, но ему не хотелось выглядеть в лице Григория человеком, который отнёсся к своей работе так несерьёзно, словно это было его первое серьезное задание. – Пока ты не начал свою историю, меня вот что ещё интересует. Ты родился оборотнем или был укушен?

Лицо Григория стало мрачным. Было видно, что этот вопрос ему не очень приятен ему.

– Я не всегда был таким. – сказал он. – Меня укусили, когда мне было двадцать лет.

Григорий замолчал и задумался. Марк тоже молчал.

– Понятно! – наконец сказал он и покачал головой. – Извини, кажется мой вопрос не очень тебе понравился.

– Всё нормально, просто не очень люблю об этом вспоминать. – отмахнувшись ответил Григорий. Потом он тряхнул головой, снова улыбнулся своей белозубой улыбкой и начал свой рассказ.

Марк уселся по удобнее и приготовился слушать рассказ Григория. А он, отпив из кружки не много пива начал свою историю:

– Я родился 10 января в 1942 году, на Дальнем Востоке, в городе Петропавловск-Камчатский. Первые годы своей жизни я жил с одной матерью. Мой отец в июне сорок первого ушёл добровольцем на фронт. Саму войну я не помню, так как был совсем мал. Когда война окончилась отец вернулся, и мы целых семь лет прожили одной дружной семьёй. Было нелегко, впрочем, как и всей стране после войны. Особенно трудно стало после смерти мамы. Мне было одиннадцать. Не знаю от чего она умерла, просто в один момент она заболела и быстро угасла. Её смерть очень сильно ударила по отцу. Ему было всего тридцать три, а он уже был весь седой. Даже война так на нём не сказалась, как утрата любимой женщины. Вот тогда нам стало действительно тяжело.

Григорий замолчал. Было видно, что ему трудно рассказывать о событиях тех лет. По его щеке стекала одинокая слеза. Несколько минут он молчал, не проронив ни слова. Марк тоже ничего не говорил. До этого момента, у него была какая та неприязнь к этому мужику, но после его слов он поменял своё мнение о нём.