Никита Лебедь - Залесский зверь

– Владислав Анатольевич, насколько я помню, вы были знакомы с Марией? – спросила журналистка, когда они уже сидели за столом и ели борщ.

– Немного. Приятная была девушка. Ужасная смерть. Надеюсь милиция или охотники во всем разберутся.

– Мария агитировала население поддержать проект по строительству завода. Она говорила, что здесь появятся новые рабочие места. В перспективе построят поликлинику, школу, детский сад и церковь. По мнению председателя, именно так должно выглядеть будущее этого места. С ним многие согласны. Вы говорили, что по образованию вы научный инженер. Но занялись сельским хозяйством. Почему?

– Я видел последствия техногенных трагедий в Бхопале, Чернобыле и Окуме. Человек так и не научился просчитывать риски природного бедствия, вероятность собственной ошибки или некорректного системного управления. Поэтому я против инициативы председателя и его окружения. Мои мать и отец участвовали в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. После этого оба умерли в течение 6 лет от лучевой болезни.

– Что побудило вас основать здесь сельскохозяйственное угодье?

– Председатель говорит об утраченных традициях, и о том, что Залесье должно вернуть былую мощь и самостоятельность. По сути я с ним даже в чем-то согласен. Залесье – мой родной край. Многие местные – переселенцы с территории, пострадавшей от аварии на ЧАЭС. Мне не безразлична судьба этого места. Но я вижу его будущее в другом. Не в техногенном прогрессе, а в единении с природой.

Путешествие в глубинку страны-соседки вызвало противоречивые чувства у Константина. Сверяя маршрут по навигатору в машине и изредка у прохожих, он неустанно задавал себе вопрос: «На кой черт тащиться так далеко из-за какой-то дрессировщицы?» Но едва Костя выехал за город, ему показалось, что сердце стало биться чуть спокойнее. Умиротворённость расслабляла его по мере того, как он пересек границу и продолжил путь уже по Беларуси. А что если бегство – единственный способ достойно выстоять в деле, в котором невозможно победить, оставшись человеком?

Вероятно, учитывая все интересы босса, Косте предстояло пробыть в Залесье какое-то время. А значит, нужно снять жилье.

Он позвонил Ольге еще в Москве после посещения заправки, и они договорились о встрече. Юрист узнал о вариантах проживания и поспрашивал про их стоимость, чтобы рассчитать бюджет. Ольга сказала, что он сможет обналичить некоторые свои карты уже в белорусских рублях в районном центре. Однако Константин не любил перемещаться с пустыми карманами. Поэтому, преодолев границу, он снял порядка 25 тысяч в первом попавшемся банкомате.

Устройство просигналило, когда он закончил операцию и нажал на кнопку вывода средств. В окошке показалась стопка купюр: бирюзовые сторублевые, салатовые пятидесятирублевые, а также одна песочная двадцатка и голубая десятка.

Убирая деньги в кошелек, Константин вспомнил, что примерно год назад в Беларуси произошла деноминация. Кажется, тогда рубль страны-соседки уменьшился сразу в 10000 раз. Он представил себе, сколько бумажек выдал бы ему банкомат, загляни он сюда до деноминации.

***

Черный лексус мчался вдоль трассы к пункту назначения. Посматривая иногда по сторонам, юрист приятно удивлялся чистоте и ухоженности, которые провожали водителя всю дорогу. Никаких разбросанных веток, мусора или листвы. Ощущение порядка немного успокаивало юриста.

Когда Константин подъезжал к центру Залесского района, по обе стороны от трассы возвышались сосны. В очередной раз сверившись с картой, он понял, что уже почти приехал.

Пред ним предстала центральная и, вероятно, единственная площадь Залесья, окруженная советской архитектурой. Парочка административных зданий, кафешка, несколько пятиэтажек и старый дом культуры. Спиной к зданию администрации и, следовательно, лицом ко всем проходившим и проезжавшим мимо, на каменном постаменте возвышалась статуя Ленина, держа правую руку на лацкане расстёгнутого пиджака и устремляя левую – куда-то вперед, словно к кому-то обращаясь.

– Добро пожаловать на островок социализма, – произнес Константин, улыбнувшись, и посмотрел на открытую на телефоне карту, чтобы сообразить, как дальше добраться до деревни.

Затем, сориентировавшись по дорожным указателям и словам пары местных, шедших вдоль трассы по пешеходной зоне, он быстро нашел парковку, расположенную, как он полагал, немного восточнее от Подлесья-1.

Константин вышел из машины и окинул взглядом окрестности. Он словно попал в сказку. Солнце садилось. Линия заката протекала над крышами деревянных домов, окруженных густыми лесами. Последние солнечные лучи сверкали прямо возле окна одного из зданий – самого большого, выполненного в причудливом готическом стиле и расположенного дальше всех остальных от Кости. Он хотел было вновь достать телефон, но быстро понял, что найдет псарню по лаю.

***

Когда юрист подошел к ограде и постучал, окликнув хозяйку, то увидел женщину, кормившую овчарку.

– Вы, должно быть, Константин? – спросила дама, внимательно посмотрев на юриста. Она узнала гостя из Москвы с первого взгляда.

– Рад знакомству, Ольга, – кивнул Костя.

Женщина открыла дверь, и они вошли в дом. На кухне хозяйка налила кофе, а затем они расположились в гостиной.

– У нас в деревне завелся странный зверь или даже несколько. По крайней мере, так говорят люди в последний месяц. Никаких фото или видеозаписей с ним нет. Поэтому многие и не знают, во что тут верить. Волки это, псы бродячие или вообще какая-то чертовщина.

Костя молчал, внимательно слушая хозяйку. Та продолжила:

– Вчера утром была найдена девушка. – Ольга сделала небольшую паузу, подбирая слова. – Вернее то, что от нее осталось. Тело буквально было разорванно на части.

– Вы полагаете, что это сделал этот ваш загадочный Зверь?

– Мне хочется верить, что это так. Потому что у следствия, похоже, две версии. Либо это действительно сделал непонятный Зверь, о котором все говорят, но неясно, видел ли кто-то его на самом деле. Либо это одна из моих собак. Осмотр псарни никаких оснований для подтверждения этой теории не дал. Но следователь уже несколько раз спросил, не сбегала ли какая-нибудь из собак.

– А не сбегала?

Ольга сделала предельно серьезное лицо и уверенно произнесла:

– Нет, никто не сбегал.

– Я не до конца понимаю не то местные законы, не то сложность ситуации. Вам официально запретили покидать Залесье, но объяснили ли это как-то?

– Никто мне ничего толком не объяснял! – возмущенно ответила Ольга. – Как я поняла, это было что-то вроде обязательной просьбы. Судя по всему, мои собаки – их единственная реальная версия. В милиции надеются, что я не уследила за какой-нибудь овчаркой, и та загрызла девушку. И если они ее найдут, то и следы от повреждений смогут сопоставить.