Н. Фишер - Регрессия

Я круглыми глазами уставилась на незнакомца, так точно, но так надменно и жестоко описывавшего то, что гордо именовалось моей жизнью. Он знал такие вещи, о которых даже не все близкие догадывались. До самых мелочей. И я была уверена, что перечисленным досье на меня не ограничивалось.

– Ты следил за мной? – похолодевшим от ужаса голосом спросила я, прокручивая в голове, что еще мог знать этот жуткий самодовольный тип в странной одежде, и зачем я вообще ему понадобилась.

– О! Это совершенно необязательно! Просто я давно ищу тебя!

– Ищешь? Зачем? Что все это значит?

– Тебе пора выходить, – парень проигнорировал мой вопрос. – Опоздаешь на пары, а ты ненавидишь опаздывать на учебу. Да и муж тебе устроит, если узнает.

– Мне на следующей, – с вызовом ответила я – хоть что-то он не знает.

– Неужели?

Громкая связь в стареньком, последнем в своем роде на маршруте дом-учеба трамвае прокашлялась и гнусавым голосом водителя объявила: «Трамвай следует в депо. Внимание! В депо». Это значило, что сейчас он свернет в противоположную институту сторону, и мне нужно вылетать, пока двери не захлопнулись. Я метнула разъяренный взгляд на собеседника и сорвалась с места. «Еще увидимся!» – услышала я вслед насмешливый урчащий голос.

До начала пар оставалось всего десять минут, а путь от остановки, где по воле случая мне пришлось срочно выскочить с выпученными от шока и непонимания глазами, занимал не меньше пятнадцати. Стоило бы ускориться, ведь, как и предрекал мой попутчик, Антон этого просто так не оставит, обязательно ввернув пару слов о моем халатном отношении ко всему на свете. Ну и ладно, уж кто-кто, а муж сейчас занимал последнее место в моих мыслях.

Все мое внимание было сконцентрировано на странном парне: я пыталась вспомнить, могла ли видеть его раньше, не мелькал ли он где-то поблизости, наблюдая и вынюхивая. Но безрезультатно – слишком он был приметным, чтобы незамеченным бродить вокруг меня. Я совершенно точно видела его впервые.

Теперь же он занимал все мои мысли: нет, он показался мне отталкивающим и неприятным, и совершенно точно не мог мне понравиться, но неизгладимое впечатление произвел, заставив меня весь день нервно озираться по сторонам в поисках черного плаща на худом теле и ответов на возникающие в голове вопросы.

Опоздав ровно на пять минут, я робко постучала в дверь кабинета. Первой лекцией стоял какой-то унылый гуманитарный предмет, и все одногруппники, как один, распластались по партам, сквозь сон слушая монотонный убаюкивающий голос преподавателя, имени которого пока никто не удосужился запомнить.

На мой стук никто даже не обернулся, и я незаметной тенью проскользнула на второй ряд. Маринка, неизменная спутница моей учебной жизни, разлеглась прямо на неразобранной сумке и, судя по ее блаженному выражению лица, видела во сне что-то очень приятное. Какой удивительный предмет – всего за пять минут превратил мою вечно бодрую и неугомонную подругу в амебу. Я толкнула ее локтем в бок, и она приоткрыла густо подведенные черным глаз, приветственно подняла руку и снова погрузилась в сон, оставив меня наедине с навязчивыми мыслями.

Мы с Маринкой были единственными девушками в этом мужском царстве футбола, Dot`ы и других увлечений наших совершенно не привлекательных мальчиков. Когда в одиннадцатом классе пришло время решать, кем я хочу быть, то моя ничем особо не интересующаяся натура ничего не ответила. А раз уж с успеваемостью было хорошо сразу по всем предметам, но тяги при этом я не испытывала ни к одному из них, то дальновидный отец решил отправить свою единственную дочь по собственным стопам – в строительный институт. И вот я, без пяти минут инженер, точнее, замужний без пяти минут инженер, сижу на какой-то социологии и витаю в облаках. Мысли уносят меня к пугающим, то и дело возникающим в голове запахам костра, лижущего мои ноги; к незнакомому странному парню, знающему меня чуть ли не лучше, чем я сама. К размытым картинкам из детства, когда я чего-то сильно хотела, а потом оно сбывалось, и мама каждый раз раздражалась на мое «я же говорила». К дурацкому решению принять ухаживания мужчины на десять лет старше, которому только-только сдала зачет, трясясь от страха, а потом незаметно для самой собой выйти замуж и полностью повиноваться, теряя себя.

– Эй, мать, ты жива? – Маринка теребила меня за руку. Пока я витала где-то в собственном подсознании, лекция успела закончиться, а аудитория опустеть.

– А, да… – мой взгляд наконец сфокусировался на подруге.

– Совсем крышечка поехала? Пялишься в одну точку, не реагируешь!

– А сама-то! – Я шутливо пригрозила ярко накрашенной черными тенями девушке с длинными волосами, сохранившими память обо всех цветах радуги, в которые она красилась за последние годы. – Встретила в трамвае парня…

– Уууу… – она заулыбалась, обнажая черную подкову пирсинга в уздечке под губой. – Наконец послушалась моего совета! Клин клином – лучшее средство!

– Да нет, он скорее в твоем вкусе.

– Это как?

– Ну, знаешь, что-то вроде гота, я в них не особо разбираюсь. Только худой очень. И… – я не знала, как объяснить подруге его пугающее поведение, – кажется, он за мной следил, потому что знает обо мне слишком много.

– Круто! Еще и маньяк! – Маринкины глаза загорелись искрой «дуринки», как я это называла, за что иногда любила подругу еще больше, а иногда готова была придушить на месте и спрятать голову в песок.

Огонек погас так же быстро, как и вспыхнул: по коридору кафедры к нам направлялся Антон. «Я сматываюсь», – шепнула мне на ухо Марина: с моим мужем они друг друга откровенно недолюбливали, а после моих признаний об истинной сути наших взаимоотношений подруга предпочитала к нему не приближаться, боясь, что может без преувеличения выцарапать ему глаза.

– Доброе утро, Антон Викторович! – сладко пропела она, скривив за его спиной рожу и показывая жестами все, что на самом деле думает.

– Здравствуй, Марина! – пренебрежительно бросил Антон и воинственно повернулся ко мне, не знавшей как придать себе расслабленный вид и унять сбивающееся от предстоящей взбучки сердце. – И что это мы опаздываем? – Он тяжело опустился на край парты, презрительно разглядывая мое платье.

– Трамвай в депо пошел. – Я задумчиво листала тетрадь сегодняшней лекции, в которой значилось только название предмета.

– А вовремя выходить не судьба?

Лицо багровело, и на носу выступали лиловые прожилки, как у заправского алкоголика, раскрывая любимое вечернее времяпрепровождение Антона, о котором немногие догадывались. В общественном месте он держался и даже говорил шепотом, чтобы ни в коем случае не испортить образ самого идеального человека в мире. Претензии от этого становились мягче и завуалированнее, но их объем не сокращался, а скорее даже рос.