Эн Сет - Настоящий ад

Почему на одну человеческую жизнь приходится всего несколько минут счастья?

Было бы куда лучше убрать из нее все те неловкие и неприятные моменты, которые совсем не хочется вспоминать, не так ли? Не торопитесь отвечать, я дам вам подсказку. Выбирая видеоигру, которая сможет занять вас на часок-другой, обращаете ли вы внимание на такие, в которых у главных героев идеальная жизнь, лишенная забот?

Уже догадываетесь, о чем я хочу сказать?

Наверняка, вы уже вспомнили об одной известной симуляции, в которой можно управлять уровнем счастья персонажей, покупая для них мебель и строя новые и новые этажи в их доме, пока позволяет программа. Неужели кто-то по-настоящему беспокоится о потребностях пиксельных человечков?

Что действительно весело, так это вручить им определенную сумму денег, построить бассейн, а потом убрать из него лестницу, чтобы они плавали до тех пор, пока у них не кончатся силы. Или, например, подарить им особняк, а затем удалить все двери: чтобы они не смогли выбраться из комнаты никогда. Или, может быть, осчастливить их покупкой новой плиты, из-за которой сгорят и новый дом, и они сами (дверей-то нет). А перед этим подкинуть им любовь всей жизни да пострашнее и посмотреть, какие же у них получатся дети.

«Боги жестоки к нам, потому что им слишком скучно», – разве это не то, о чем сначала в полголоса, а затем все громче и громче стали заявлять почти все, кто умеет говорить? Но объясните мне, какой тогда смысл нам чувствовать то, что мы чувствуем? Злость? Ненависть? Любовь? Радость? Так ли людям действительно нужны все эти эмоции?

Больше всего я хотела создать мир, в котором каждый смог бы найти свое место и почувствовать себя по-настоящему счастливым, но так ли важно, является это счастье настоящим? Может быть, лучше и не знать, что за пределами пиксельного мира есть мир побольше?

Если наша жизнь состоит из одних только изощренных издевательств всевышнего, то к чему этот контраст? И почему тогда люди так отчаянно стремятся сделать все, чтобы на мгновение ощутить себя лучше?

Так ли нужна эта борьба?

Вспомните, когда в последний раз вы чувствовали себя по-настоящему счастливым. Когда сдали важный экзамен и получили отличную оценку. В первый раз влюбились. Закончили школу. Университет. Устроились на первую работу или даже оказались удачливее многих и прошли собеседование в компанию мечты. Когда отправились в отпуск. Встретили любовь всей жизни. Вышли замуж или женились. Услышали первый крик своего новорожденного малыша.

А стоило ли оно того? Какой путь вы бы выбрали, будь у вас два варианта: родиться для того, чтобы испытывать одно только наслаждение, или испытать все эмоции: от бескрайней печали до величайшей радости?

А нужен ли выбор на самом деле?

Если жизнь – это квест, который можно проходить на разных уровнях сложности, тогда есть ли смысл выбирать что-то отличное от легкого?

Пить горячущий мятно-шоколадный раф с двойной порцией сливок, смотря на то, как прямо напротив, за стеклом, завсегдатаи какого-то фитнес-центра наматывают двадцатый километр на велотренажерах и эллипсоидах, – можно считать определенной формой садизма.

Кто-то рождается для того, чтобы стать ролевой моделью для миллионов людей: мотивировать их на свершения в виде занятий спортом с утра до ночи, а кто-то уминает в одно лицо по вечерам горы пасты с курицей, томившейся в кокосовом молоке с морковью и луком, смотря очередное шоу о том, как группа людей правильно питается, начинает бегать по утрам, меняет свое мировоззрение и становится лучше с каждым днем, но их все равно выгоняют по одному. Невозможно отрицать, что лучший соус – пот, слезы и страдания тех, кто пытается соответствовать чужим ожиданиям.

Я беру пульт и переключаю картинку, расползающуюся по стеклянной стене кафетерия. Еще несколько секунд мне приходится наблюдать за тем, как в одном из залов мира мужчины и женщины бьют если не мировые рекорды, то свои личные – точно.

Нужно сообщить техникам, что связь снова подлагивает. Да и картинка могла бы быть почетче.

– Это из-за обновления, – сообщает засмотревшийся на лазурные океанические волны, бьющиеся о берег, куда больше вписывающиеся в залитый искусственным светом интерьер кафетерия, средних лет мужчина, судя по небесно-голубому цвету рубашки, из отдела разработки, поступивший несколько недель назад. Он хмыкает, морщится, а затем берет пульт, лежащий на барной стойке, щелкая одной единственной кнопкой. Три секунды заедания, и облизанный солью песок становится пиксельной красоткой, расслабляющейся в Спа. Выражение лица новенького становится все мрачнее и мрачнее по мере улучшения качества изображения.

– Бывшая? – неохотно интересуюсь я, надеясь на то, что прямо сейчас он не расплачется и мне не придется обзавестись еще одним другом-нытиком, повествующим о своей неудачной любви 24/7. Долька огурца, появившаяся в той реальности только для того, чтобы избавить тридцатилетнюю на вид женщину от синяков и отечности, сползла на щеку, а вторую эта загорелая мадам сняла самостоятельно, скосив глаза на дверь: в помещение вошло несколько сотрудниц салона с набором всевозможных пилочек и лаков, которые непременно сделают ее еще более привлекательной.

Мужчина покачал головой и присел рядом, сгорбившись и теребя кольцо на безымянном пальце правой руки. Изображение наконец синхронизировалось. Теперь эта женщина будто бы делала маникюр в нескольких метрах от нас, но новенький на нее уже не смотрел.

– Бывшая, – заключила я, забирая пульт и возвращая себе картинку лазурного побережья, медленно растворяющую счастливую улыбку женщины, ответившую на входящий звонок. Если бы я хотела посмотреть на очередную драму, то отправилась бы на десяток этажей ниже к наблюдателям или, как чаще их называют, сталкерам, которые как раз по этой части.

– Двойной виски, пожалуйста, – попросил новенький, едва слышно вздохнув, а затем внезапно бросив, – я только о Бэкки переживаю.

Неудивительно, что в последнее время все здесь работает не на сто процентов: исправлять ошибки и разрабатывать новые функции для старых приложений не так уж и легко на пьяную голову.

– Кстати, я Оскар, – представился мужчина, у уголков зеленых глаз которого появились морщинки.

– Элис, – кивнула я, пожав его руку.

Нежно-голубые волны вновь распадаются, сменяясь городским пейзажем, посреди которого с высунутым языком по дороге недалеко от проезжающих машин бредет шерстяное чучело, заглядывающее в глаза каждому встречному. Средних размеров помятое, но довольно мохнатое чудовище с некогда золотистой шерстью увидело связку сосисок и погналось за ними через всю улицу, чуть было не встретившись в резко затормозившей машиной.