Зофия Мельник - Демоны Янниса

– Отчим устроился смотрителем на ферму, – рассказывает Хлоя. – Это такая платформа в море, возле самого Крита. Там разводят всякую морскую живность. Не то креветок, не то крабов, я не помню…

Яннис слушает в пол уха, он любуется Хлоей, ее маленькой грудью с торчащими темно-коричневыми сосками, ее гладким животом и крепкими смуглыми от загара бедрами. Его член распрямляется и твердеет.

– Завтра он улетает, – говорит Хлоя. – На ферме работают вахтами. Месяц на платформе, месяц – дома. Отчим говорит, что там не хватает людей. Можно будет остаться еще на месяц и заработать немного денег на зиму.

– Выходит, ты будешь жить одна все лето? Это же клево!

Хлоя грустно улыбается.

– Да, буду сидеть на крыльце и раскрашивать сушеных морских звезд.

– Я буду приходить к тебе в гости, – говорит Яннис. – Каждый день. Я подберу ключи к винному погребу Ионы и буду таскать нам вино. О, мы чудесно проведем время!

Хлоя ерошит черные длинные волосы Янниса, наклоняется и целует его в губы. Но Яннис замечает, что у Хлои печальные глаза.

– Брось! – говорит Яннис. – Я не могу понять, ты правда не рада, что твой отчим улетает на месяц на эту крабовую ферму?

– Да, мне грустно, – говорит Хлоя, и Яннис не может понять, шутит она или нет. – Меня нельзя оставлять одну без присмотра, а то еще наделю дел. Нужно, чтобы кто-то держал меня в ежовых рукавицах.

Яннису кажется, что Хлоя подтрунивает над ним.

– По-моему твой отчим не очень приятный человек, – замечает Яннис. – Помню, как-то раз он хорошенько выдрал тебя ремнем. Господи! У тебя вся задница была в лиловых полосках, как у зебры. Помню, я хотел как-то с ним сквитаться, но ты меня отговорила…

Хлоя смеется и закрывает лицо руками. Она кажется немного смущенной.

– Если честно, отчим частенько меня лупил. Не раз и не два. Но ты не думай, он хороший человек. Стоит сказать, я сама давала ему повод, – замечает Хлоя и спрашивает Янниса. – У тебя нет еще одной чудесной сигариллы? Курить жутко хочется.

Яннис только разводит руками.

– Эта была последняя. В другой раз я постараюсь стащить у Ксантоса целую пачку.

Он садится на песке и обнимает Хлою за плечи.

– Что не так? – спрашивает Яннис совсем тихо, шепотом, касаясь губами уха Хлои, – Ты на меня дуешься? Или у тебя просто настроение такое?

– Яннис, милый, прости, – говорит Хлоя

Она хмурится и кусает губы.

– Ты нигде меня не обидел. Дело во мне… Только ты не думай, я тебя люблю! Ты мне очень дорог… Ну, как же это сказать! У меня язык не поворачивается… – Хлоя смеется. – Я хочу по-другому, не так…

– А как ты хочешь? – спрашивает Яннис.

В первый раз со дня их знакомства он видит растерянную и смущенную Хлою, Хлою-хулиганку, которая не может подобрать слова.

– Черт! Черт! Черт! – ругается Хлоя сквозь зубы.

Она находит в песке ракушку и бросает в море.

– Как было бы славно, если бы ты сам догадался! Яннис, послушай, мне неловко об этом говорить. Даже не так! Я думаю, что все испорчу, если об этом скажу.

И снова Яннис чувствует себя тупицей. Он сидит рядом с Хлоей на песке, положив подбородок ей на плечо, и смотрит из грота на вечернее темнеющее небо. Там и сям сквозь золотую синеву, словно неурочные звезды поблескивают, висящих на стационарных орбитах, спутники. Их тысячи и десятки тысяч, и все заняты очень важными делами, они обмениваются сигналами и шлют сообщения и отчеты, они беззвучно жужжат и кружат над землей, словно рой металлических пчел.

Яннис старается успокоиться, считает до десяти, потом еще раз до десяти, а потом спрашивает Хлою.

– Ты хотя мне намекнула?

И слышит в ответ хриплый смех девушки.

– Если хочешь знать, Яннис, я намекала. Но с парнями это не работает. Они ничегошеньки не понимают.

Опершись длинными худыми руками о проржавелые перила, Ксантос стоит на открытой площадке, идущей вокруг маячной комнаты. Смотрителю около сорока. Это высокий поджарый мужчина с гривой вьющихся черных с проседью волос. У него худое смуглое лицо, ястребиный нос, маленькие веселые глазки, глубоко ушедшие в глазницы, эспаньолка и тяжелое кольцо из синтезированного золота, растягивающее мочку левого уха.

Одет смотритель в широкие холщевые штаны и джинсовую рубашку навыпуск, с подвернутыми рукавами. И штаны, и рубашка основательно измараны масляными красками всех цветом радуги. На самом деле Ксантос – художник, а смотрителем маяка он устроился, чтобы как-то сводить концы с концами. В пристройке к маяку, в одной из жилых комнат у Ксантоса мастерская. Яннис много раз видел его картины. Пишет Ксантос преимущественно пейзажи Козьего острова – пустынные бухты, оливковые рощи, сожженные солнцем холмы, рассветы и закаты. По скромному мнению Янниса, Ксантос вполне себе приличный художник, получше многих.

– Как же я устал от этого твоего вранья. Хочешь, я тебе расскажу, как было на самом деле? – спрашивает Ксантос у Янниса.

Молодой человек стоит у смотрителя за спиной, в дверном проеме маячной комнаты. Маяк на Козьем острове не слишком высок, и все равно, каждый раз, когда Яннис поднимается на самый верх башни, у него захватывает дух.

– Ты вовсе не заболел и не отравился. Просто стояла жара, и ты решил, а пускай старина Ксантос сам возится с этой чертовой линзой. И ты замечательно провел время, просидел весь день в теньке или плескался в бассейне. Я сегодня, когда дует бодрый зюйд, пожалуйста, ты являешься, как ни в чем не бывало. Ведь так оно было, Яннис?

Яннис молча разглядывает белые барашки, бегущие по зеленому морю. Ветерок сегодня и правда бодрит, и даже не верится, что вчера Козий остров превратился в раскаленную сковороду.

– А я, между прочим, один надраивал линзу Френеля. И пот лил с меня в три ручья, – говорит Ксантос. – По-твоему, это справедливо?

Яннис горестно вздыхает.

– Мы договорились, а ты меня подвел. Ну, скажи, как я могу тебе доверять? Как я теперь смогу оставить на тебя маяк? Или мне стоит найти другого молодого человека на твое место?

– Ксантос, пожалуйста, – просит Яннис. – Я больше тебя не подведу.

– Угу, – кивает Ксантос и смотрит на выгнутый, как линза морской горизонт.

– То есть, вчера ты не был болен? – спрашивает, наконец, смотритель.

– Нет, не был.

– Ну раз так… Если ты признался и раскаиваешься, я думаю… Думаю, мы ограничимся десятью ударов шотландским тоузом. А это справедливо?

– Да, справедливо, – едва слышно говорит Яннис.

Смотритель откидывает с лица вьющиеся спутанные волосы и смотрит на молодого человека насмешливыми выцветшими глазами. Яннис, понурившись, заходит в маячную комнату. Ксантос идет следом. Посреди круглой комнаты на поворотной чугунной платформе стоит линза Френеля четвертого порядка. Линза где-то Яннису по грудь, она похоже на стеклянное чудо, на храм, отражающийся в горном озере. Створки линзы распахнуты, внутри стоит устрашающего размера аутентичная ацетиленовая горелка. Концентрические стеклянные призмы, располагающиеся устами, покрыты черной копотью и только несколько призм снизу сверкают, словно хрусталь.