Нина Линдт - Охота на Лань. История одной одержимости

И Джованна не смогла сдержать озорной улыбки.

– Прошу прощения, мессер. Я должна быть с отцом.

Пьеро некрасиво насупился.

«Капризный болван», – зло подумала про него Джованна.

– Спасибо, Марко, – тихо сказала она, пока он вел ее к синьору Альба. – Не представляешь, как я…

– Джованна! – Валентин налетел на них свежим ветром, ладонь Джованны покинула руку Марко и юркой птичкой перелетела на рукав брата. Весело защебетав, Джованна-Валентин отправились прочь, а Марко стоял, прислушиваясь к тому, как билось сердце. Что она хотела сказать ему? Поблагодарить? Поделиться переживанием? Теперь он никогда не узнает. Но она была так близко к нему! Так невыносимо близко! Джованна оглушала красотой даже его, привыкшего к ней. Что уж говорить о тех, кто вокруг. Марко осторожно огляделся: Пьеро Медичи поправляет шапочку на густых, вьющихся волосах, что торчат в стороны. Облизывает губы. Желание, как жажда, бывает, заставляет нас сохнуть и страдать. Но Пьеро Медичи не страдал, он пытался разработать план. Впрочем, слава о его недальновидности позволяла надеяться, что Джованна в безопасности.

Лоренцо Альба махнул ему рукой из конца залы: охотник снова был окружен дамами. Марко усмехнулся и направился к нему.

В Лоренцо Марко поражала непосредственность, с которой тот общался с женщинами. Не было в нем слащавости, напыщенности и желания произвести впечатление, но женщины при виде Лоренцо оживали, каждая стремилась захватить его внимание, получить от него комплимент или, на худой конец, просто обращенную к ней фразу. И еще Марко нравилась щедрость, с которой Лоренцо делился своими подругами с друзьями. Он легко мог свести пару, ловко устроить им знакомство и свидание. Марко не раз просыпался в постели с красотками благодаря Лоренцо. И кажется, сегодня он наметил для него Альбертину, так представил он красавицу брюнетку, которая поначалу оторопела при виде Марко, а теперь просто старалась быть любезной, отводя взгляд от его кривоватого и выдающегося носа.

Так не пойдет… Марко бросил тоскливый взгляд на танцующую с Лоренцо Медичи Джованну. Пора сосредоточиться на Альбертине.

Он улыбнулся, пригласил свою даму в сад, и пока они гуляли, беседовали в полутьме апельсиновых и лимонных деревьев, она потихоньку сдавала бастионы холодности один за другим. Марко знал, что его голос женщинам приятен, что, когда они не видят лица, они слышат голос лучше, а значит, охотнее поддаются стихам и флирту. И вскоре без труда можно сорвать с ее губ поцелуй, нежно зарываясь пальцами в тонкую ткань сорочки, ласкать углубление над ключицей, шептать на ушко легкие приятности и ничего не значащие для обоих признания… Он слушал ее учащенное дыхание, губами ловил частый пульс на шее. Легкий стон, и бастион пал, Альбертина сама потянулась к нему за еще одним поцелуем. Словно апельсин, снятый с ветви дерева, легла в ладонь Марко ее грудь…

Спустя полчаса, утомленный любовной игрой, но довольный, как разнежившийся на солнце кот, Марко возвращался в зал, на ходу приводя одежду в порядок. Коридор был пуст, темен, но сверху доносились звуки музыки, и Марко шел на них. Голоса спускающихся мужчин поначалу не привлекли его внимания, но потом прозвучало знакомое ему имя, и он насторожился. Прижавшись к стене, он услышал кусочек разговора:

– Клянусь, многое бы отдал за возможность вставить юной Альба.

– Придется подождать, пока ее не выдадут замуж. Девы обычно сложно поддаются штурму, а вот единожды взятые города то и дело падают в объятья завоевателей, – Марко показалось, это был голос Пьеро Медичи.

Громкий хохот.

– Да… Но нет ничего слаще, чем первому объездить брыкающуюся кобылицу, – снова хохот.

– Объездить… Да ты за все это время к ней даже близко не подошел, – это третий голос. Не такой хмельной, как два других. Тихий и вкрадчивый. – Послушайте, мы можем…

Но что они собрались делать и имело ли это отношение к Джованне, Марко не услышал: голоса удалились настолько, что ничего нельзя было разобрать. Он вышел из своего укрытия и попытался догнать говорящих, но те уже были далеко. Только три мужских силуэта и один слуга, несущий факел.

Марко от ярости сжал кулаки. Эти мерзавцы говорили о Джованне словно о последней девке, а сами недостойны нести ее плащ. Грязные скоты! Непременно нужно рассказать Лоренцо.

Анджело Полициано, воспитатель Пьеро и Джулиано Медичи, долго взвешивал слова, которые придется сказать старшему сыну Лоренцо. Великолепный сам напомнил ему о неприятном поведении Пьеро на празднике. Тот слишком явно домогался танца от Джованны весь вечер, бегал за ней, как собачка, и только когда девушку окружили братья, отстал. Мало того, что некрасиво, так еще и неприлично, учитывая то, что его жена Альфонсина не удостоена была бы и одного танца, если бы отец не указал ему при Анджело потанцевать с ней.

Его брат, Джулиано, был другим. Умнее и хитрее Пьеро. Часто Лоренцо вздыхал и жаловался, что не Джулиано – старший сын. Но увы, второй сын Великолепного должен был получить кардинальскую шапку, чтобы играть на стороне Республики в Риме.

Итак, Джулиано с удовольствием общался с Валентином и Лоренцо Альба весь вечер, что позволило юноше быть рядом с прелестной их сестрой и услаждать свой взор сколько угодно. Пьеро же глуп. Глуп и беспечен.

Анджело и сам восхищался Джованной: ему она казалась второй Симонеттой Веспуччи, достойной соперницей почившей красавицы. Ей станут посвящать стансы придворные поэты и пламенные юноши, особенно после вчерашнего праздника. Когда она танцевала с Лоренцо Медичи, Анджело пытался придраться хоть к чему-нибудь: движению, взгляду, улыбке… но не смог. Девушка прекрасно выдержала напряжение и волнение, с достоинством отвечала на комплименты и вопросы. Симонетта была чуть глупее, чуть легкомысленнее, вдруг подумал тогда Анджело. В огромных глазах Джованны светился ум, кажется, он слышал от кого-то, не от юного ли доктора, что Джованна Альба осваивает науки вместе с братьями.

И вот рядом с этим королевским достоинством львицы появляется нервное, с жадно и похабно оглядывающими ее глазками лицо Пьеро Медичи. Повадки гиены. Разве таким должно быть поведение будущего правителя Флоренции?

– Пьеро, ваш отец спрашивал меня о причинах вашего вчерашнего странного поведения, – начал Анджело.

Молодой человек закатил глаза, потом прошел к креслу, мимоходом посмотрев на себя в зеркало. Опустившись на сидение, он развалился, некрасиво согнув свои худощавые ноги.

– Я преследовал лань.

Для Анджело это было ответом-насмешкой. Поэт сочинил в свое время стансы для турнира, на котором юные Джулиано и Лоренцо Медичи соревновались, чтобы покорить сердце прекрасной Симонетты Веспуччи. Анджело сравнил турнир с охотой, описал, как Джулиано, преследуя в лесу лань, встретился с нимфой: