Алексей Июнин - Человек-Черт

– Пожалуй, я должен с кем-то поделиться… – вздохнул он. – Послушай, Юрец, сегодня утром со мной случилась какая-то странная фигня. Не то сон, не то не сон, сам не понимаю, но меня это очень сильно тревожит и нарушает мое душевное равновесие, которое и так уже расшаталось.

И Жуй рассказал Коромыслу о ночном кошмаре.

– Это, братан, ты «приход» словил! – чуть не заржал гитарист и, откинувшись на спинку дивана, положил ногу на ногу. – Галюны самые натуральные!

– С чего бы мне это глюки ловить? Я не пил, не курил. Из-за нервного стресса?

– Почем мне знать? Может соседи мебель лакировали, а к тебе повеяло через электрическую розетку? Или съел чего? – рывком встав с дивана, Коромысло вернулся за стол, где разделывался с манго и взял ножик. Манговое ядро он взял в другую руку. – Не парься! Я порой такое вижу после третьего косяка! Цветы на обоях расцветают, с радиоприемником разговариваю. Так прет не по-детски! А потом отпускает и все хорошо! Прикольно даже! – повертев манговый орех в ладони, Коромысло воткнул кончик ножа в место срастания двух половинок. – Был у меня знакомый кореш, дядей Витей звали, так он запойным алкашом был. Однажды встречаю его, а он уже второй месяц не просыхал и, видать, ловил «белочку». Говорит, что стал к нему являться какой-то косматый демон с бараньими рогами и еврейскими пейсами. Садиться ему на шею и погоняет. И вот дядя Витя отвел меня в какую-то подворотню, чтобы никто не слышал и шепчет на ухо: «Вчера я говорю этому баранорогому, что, если он еще раз сядет мне на загривок, я его сдерну, шкуру ему срежу прямо осколком елочного шара и сделаю из его шкуры себе ремень! Затяну потуже и навек поклянусь, что пить брошу! Жди, друг, от меня завтра эмэмэску с фоткой, где я буду в новом ремне!»

– Получил фотку-то? – без интереса спросил Жуй у Коромысла.

– Получил. Дядя Витя убил соседского бассета, снял его шкуру и обмотал ее на поясе. Больше я дялю Витю не видел, но слышал, что его надолго закрыли в «дурке».

– Видимо, ты мне это рассказал для того, чтобы я не забывал, что меня может ждать впереди? Спасибо, ты настоящий товарищ, Юр! Я тебе про одно, а ты мне про другое. Повторяю: я не в запое! И не курю, то что куришь ты! И то, что я видел под утро было… было не просто страшно, это было… необъяснимо с логической точки зрения!

И вновь Андрей напоролся взглядом на старушечьи очки. Кто бы мог носить такие? Уж не Нахимовна-ли? А если не она, то кто? Бабушкам здесь делать совершенно нечего.

– Забей! – раздался хруст и половинки мангового ореха распались в разные стороны как раскрытая устрица. Коромысло запустил в щель длинные пальцы и, поковырявшись, извлек на свет ядро, масляное и не очень красивое. – Посажу в песок.

Жуй перестал слушать своего гитариста. Тут все ясно, Коромысло не совсем тот человек с которым надо было делиться ночными кошмарами. Его более занимает посадка мангового деревца, чем какие-то бредовые ведения своего друга. В данном случае – профессиональный психиатр был более подходящей кандидатурой на откровения, а Юра Коромыслин, оказывается, к таким вещам относиться катастрофически небрежно. Его вообще не впечатлило появление незваных чудовищ с красными глазищами, он воспринимает это не в серьез, как обыкновенный ночной кошмар. И не более того. А может быть Коромысло прав и этот и был просто сон? Сон-то, может и сон, да вот Андрею не давало покоя уверенность, что это был не просто кошмар. Огненные взгляды непрошенных чудищ так и остались на сетчатки глаз лидера группы «Толпе».

Он встал с диванчика и что-бы скрыть внутреннее раздражение, подошел к этажерке и взял в руки очки. Тяжелые с толстыми линзами для чтения. Этот акссесуар не мог принадлежать ни одному члену группы. Жуй поинтересовался откуда они и кто их оставил? Пошутил – не Нахимовна-ли?

– А! Так ты не знаешь? – ухмыльнулся Коромысло. – Прямо перед отъездом в Карелию тут кое-что случилось. Сейчас расскажу – обоссышься! Тебя не было, а мы с Пистоном и Таймом решили здесь зависнуть, кое-что поиграть и винца дернуть. И тут стучатся! Таймураз открыл дверь и вламываются прямо сюда… знаешь кто?

– Кто?

– Бабки! Бабуськи! Старушенции! Целых четыре тети! И начинают воду мутить, кричать, слюнями брызгать, палочками своими размахивать.

– Неужели? Любопытно узнать причину сего вторжения? – Жуй водрузил очки на нос, похлопал глазами и снял их. – Предполагаю, они не были нашими фанатками?

– Четыре старых калоши! От них воняло кислятиной! – ухмылялся Коромысло. – Стали пугать нас божьей карой! Гореть, говорят, вам в аду, нехристи! И батюшку хотели позвать, чтобы очистил это помещение. Прикинь! Мы говорим – че за фигня, бабули? Что вы себе позволяете? Мы платим аренду и вас не знаем! Покиньте помещение! А они ни в какую! Ругаются, даже матом! Прикинь, Андрюх! И говорят, что раньше еще до коммунистов тут в этом здании была церковь. Церковь, прикинь! До двадцать девятого года прошлого века это была церковь Пресвятой Богородицы. – Долговязый гитарист окинул репетиционное помещение без окон красноречивым взглядом. – Социалисты не стали сравнивать ее с землей как со многими другими церквями, а сняв купола, перестроили в коровник, потом в тюрьму для врагов народа, потом в склад и пошло-поехало… Разумеется, социалисты постарались убрать все религиозные атрибуты – иконы сожгли, золото переплавили, священнослужителей разогнали или расстреляли, фасад перекрасили. А в церкви было много настенных росписей, которые просто-напросто заштукатурили. Так говорили бабульки. Заштукатурили, говорят, прекрасные росписи на стенах. И показывают, где росписи были…

– А они что, еще с тех пор живут, эти бабки? – с сомнением спросил Жуй.

– Фотографии сохранились. Они их распечатали и под нос нам с пацанами сували. Вот, дескать, смотрите, молодежь, какие росписи прекрасные были на стенах. А теперь осквернена церковь и надо бы ее заново освятить и так далее… А вы, молодежь, богохульники, безбожники и грешники. Бабулек мы кое-как отправили восвояси, но одна из них свои очелы уронила.

– И что, правда тут росписи были, – Жуй почувствовал холод во всем теле. – Прямо здесь? На этих стенах?

– Вот тут, – Коромысло указал длинным пальцем на одну из стен справа от Жуя. – Вот прямо тут. Я видел распечатки старой фотографии. Тут была келья или что-то еще, не знаю.

Андрюша Жуй попросил у Коромысла сигаретку и опять закурил, хотя поклялся прекратить эту вредную привычку. Он смотрел на то место куда указал перст долговязого гитариста. Ему вдруг стало нехорошо, его что-то стало угнетать. Да-да, давление на мозги становилось столь отчетливое, что его затошнило. Телу стало холодно, озноб пробежал по спине и Жуй решил, что заболел. Неужели иммунитет не справился с пойманным вирусом и началась инфекция? Очень может быть. Эта теория вполне подходила под психофизическое состояние лидера группы «Толпе», но Жуй, почему-то не верил в вирус. Тут что-то иное и причина его внезапного ухудшения здоровья находилась прямо напротив его взгляда, там куда паказывал палец Юрки Коромысла, а до того показывали непрошенные бабульки, а еще раньше фотографировал неизвестный фотограф.