Николай Лягуша - Лисичанск. Повесть

Сергей вышел из машины и сразу же заметил в огороде высокий бурьян, растущий толстыми стволами, чуть слегка наклонённый в сторону от собственной тяжести. Он увидал знакомую машину, припаркованную рядом с воротами, это был автомобиль одной из его тёток, жившей в этом городе.

Тут же, во дворе дома, работали какие-то мужики, по-видимому рабочие, в руках они несли, покрашенные в коричневый цвет, тяжелые, дубовые, напольные балки, которые выглядели так, как будто их порубали топором. Рабочие выносили балки из дому и сваливали их в кучу, в огороде, где уже лежали дряхлые, сухие доски. Сергей, проходя мимо рабочих, поздоровался с ними, (те ответили кивком головы) и направился в дом.

Войдя в дом, он сразу очутился в небольшом коридоре, окутанный полумраком.

В коридоре, стояли на полу, большие, деревянные часы, которые громко тикали. Рядом с часами сидела на деревянном стуле с высокой спинкой, какая-то пожилая женщина, по-видимому соседка. Сергей посмотрел на неё и тихо поздоровался. Соседка кивнула молча головой в ответ. Возле соседки стоял высокий, деревянный, платяной шкаф. На стене висели обои, на обоях висела большая картина, с какой-то карикатурой. На деревянном полу, покрашенном в коричневый цвет, лежал, вязанный, овальной формы, небольшой коврик.

– Агафья Степановна, там, в следующей комнате! – сказала вдруг громко, женщина на стуле, показывая направление в комнату, своей головой. – Спасибо! – сказал Сергей и пошел почему-то не в указанную комнату, а в другую комнату из любопытства.

Прямо от коридора вели два входа в комнаты, которые были расположены с левой и правой стороны. В комнате входных дверей почему-то не было, а вместо дверей висели красивые, тёмно-бордовые шторы, свисавшие до пола, подвязанные посередине, позолоченной верёвкой, которая была зацеплена за крючок, висевший на стене. Сергей подошёл к одному из проходов комнаты, и заглянул в него. Это оказалась спальня. Тут тоже стоял полумрак. Он увидел лакированную, резную, старинную мебель из дерева; большую, железную кровать, с высокими, спинками у изголовья и чуть поменьше спинкой у ног, на окнах висели велюровые, тёмно-бордовые шторы, свисавшие до пола, скрывавшие дневной свет, лишь тонкая полоса света просачивалась сквозь шторы, которая тянулась через всю комнату к коридору. На стене висели обои. Он прошёл в другую комнату. Это оказался зал. Зал освещала тусклая лампочка, висевшая над потолком. В зале находились рабочие, два человека, которые меняли, деревянные, порубанные в клочья, чем-то очень острым, напольные балки, заменяя их на новые, светлые, из прочного дерева.

Посередине зала стоял большой, деревянный, овальный стол, с четырьмя ножками, накрытый красно-бордовой скатертью, на котором стоял, хрустальный графин для питьевой воды, графин был пуст. Вокруг стола стояли четыре деревянных стула, с высокими спинками, на которых имелись подлокотники; стулья были ручной работы, сиденья и спинки были отбиты мягкой тканью, тёмно-бордового цвета. С правой стороны у стены стояла высокая, лакированная мебель. С левой стороны зала стоял кожаный большой диван с высокой мягкой спинкой, на нём была застелена простыня, с подушкой, на простыне, укрывшись по шею, толстым одеялом, лежала сухая старушонка с белым, как мрамор лицом, с умирающим, злым взглядом, с платком на голове, которая тихо стонала. Рядом, возле неё, сидела на стуле другая тётка, на несколько десятков лет младше от старухи. Возле тётки стоял мужчина зрелых лет, муж тётки. С этой же стороны, стоял в углу, большой трельяж на ножках, имевший с левой и правой стороны по три выдвижных ящика. Посередине трельяжа имелось высокое, большое зеркало с закрытыми зеркалами ставнями, которые были повёрнуты вовнутрь трельяжа, они располагались с левой и правой стороны трельяжа. Рядом с трельяжем стоял стул с высокой спинкой, сиденьем повёрнутый к трельяжу.

На деревянном полу, лежал длинный ковёр, с вышитым узором разноцветными нитками, а на окнах висели всё такие же велюровые шторы, бордового цвета, свисавшие до пола. На стене висели светлого цвета обои.

В зале имелся большой камин с дымоходом, который вёл на крышу дома, куда и выходил когда-то весь дым от огня на улицу. Камин в данный момент не функционировал. Также имелось небольшое место для дров. Когда в проходе показался Сергей, сухая старушонка увидала его, резко улыбнулась, и позвала его:

– Сереженка, внучок мой родимый, поди ко мне, попрощайся со мной, я чувствую, что умираю!

– Доброго всем дня! – поздоровался со всеми присутствующими Сергей, стесняясь, от того, что давно не видел своих родственников. Он подошёл к сидевшей на стуле тётке, обнял её, поздоровался за руку с мужем тётки и нагнулся к старушке.

Краем уха, Сергей услышал, от рабочих во дворе, о том, что кто-то порубал полы в этом доме, да с такой неимоверной, дюжиной силой, что рабочие еле-еле вытянули топор из пола, который, они нашли, торчащим в одной из балок, который почти, целым топорищем, был загнанный в дерево. Кто это мог порубить дубовые полы, прям в щепки, а кое-где балки напрочь были перерублены на две части? У кого имелась такая силища богатырская в этот доме, остаётся загадкой? Да не то что на этой улице, а даже в этой округе, или даже в самом городе не нашлось бы ни одного мужика с такой неимоверной силой. Поговаривали, однако, якобы, что эта хозяйка дома ведьмой была.

Сергей подошел к лежавшей на диване старухе. Старуха взяла Сергея за руку, зажав его кисть, в свою ладонь и начала рассказывать про свою молодость, про его, молодую мать, про него самого, его детство; но он ничего не слышал, он вспомнил случайно, именно о том, что его мать когда-то рассказывала ему давно, что, когда он еще был маленьким, якобы эта старуха была ещё по моложе, чем сейчас; и однажды, она приехала к его молодой матери в гости, которая жила в деревни на то время, и заночевала у неё на несколько дней. А тогда еще, его молодая мать, держала корову в коровнике, и этой же ночью, а это было как раз такой сезон лета, как и сейчас, была уже ночь на дворе, все уже легли спать, как вдруг, среди ночи замычала, заревела не своим голосом корова в коровнике. Молодая мать вскочила с постели и прямиком в ночной сорочке побежала в коровник. Забегает в коровник и видит, что молодая тётка сидит, голая верхом на спине у коровы, а у тётки сзади торчит длинный, жилистый, фиолетово-синий хвост, которым она доит вымя коровы, да так сильно, что из вымени, уже течёт не молоко, а кровь, прям на землю. И когда тетка увидела молодую мать, то сразу спрыгнула с коровы и выбежала из коровника.

Сквозь свои воспоминания, Сергей вдруг услышал тихий голос старухи, и понял, что воспоминания матеренных рассказов закончились. А старуха всё рассказывала и рассказывала ему что-то своё, и он, и не заметил, как тётка с мужем давно уже ушли из дому, оставив его со старухой. Сергей сидел на стуле возле тётки и смотрел на её пристальный взгляд, который она уставила прямо на него. Взгляд старухи был каким-то, странным, загадочным.