Дмитрий Судиловский - Серый туман. Ч. 1

© Дмитрий Судиловский, 2021

ISBN 978-5-4483-2619-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это был обычный зимний день. На улице шел снег и крепчал мороз. Город погрузился в полную черную мглу, декабрьский зимний вечер, 20 декабря. Люди спешили домой, за покупками, в общем то каждый был занят своими делами и как и все жители большого города куда то спешил.

Раздался голос дежурного: – Вооружаемся!. Сотрудники нехотя получали табельное оружие и полагающиеся 16 патронов к нему.

– Как настроение? – спросил дежурный у Добровольского.

– Отлично, впрочем еще не знаю, ладно, пора на инструктаж, до вечера, ответил он как всегда задумчиво.

Поднимаясь по темной слабо освещённой лестнице старого здания городского отдела милиции, построенного еще в 1890 году, невольно пробегали мурашки по коже при одной только мысли о том, сколько же людей, плохих и хороших, их чувств и переживаний пережило это здание. Поговаривали, что в 1918 году в город для организации вновь созданного ОГПУ прибыл сам Ф. Э. Дзержинский, проживал этот зловещий для своего времени, да и для нашего наверное тоже, человек именно здесь около года. И сдается именно его энергетику более всего впитало в себя здание. Сам начальник отдела побаивался оставаться на дежурство в кабинете один и полушепотом рассказывал своему заместителю, что периодически слышит как будто бы кто то поднимается по лестнице и идет в его кабинет, естественно не в его, а в «свой» бывший, по воле судьбы он у них, вместе с Дзержинским оказался один.

Инструктаж начал заместитель, человек не очень приятной наружности, да и внутреннего содержания тоже. Ничего нового не происходило, дежурный зачитал оперативную информацию, начальник по своему обыкновению покричал для «страху» и пущей важности и убедительности, да и для порядка, и поставил задачи на день.

На каждом инструктаже сотрудники сдавали выполненные материалы (т.е. исполненные заявления граждан, по которым было принято процессуальное решение) и естественно получали новые, которых было как всегда много и работы хватало, чтобы не загрустить. Расхватав по папкам свои материалы все спешили удалиться по рабочим местам, подальше от глаз начальства, и естественно побыстрее приступить к опросу свидетелей, заявителей и потерпевших, к своей непосредственной работе, на которую было не так уж и много служебного времени.

Спускаясь по лестнице, полистав пачку заявлений Добровольский ничего нового для себя не открыл: заявления по семейным скандалам, шум в подъезде, одним словом обычная рутина по которой все было предельно ясно как и с кем поступить согласно закона. Привлекло его внимание лишь отдельное поручение следователя Столинского районного отдела следственного комитета. Что же им нужно от меня здесь из этого села? – подумал про себя Добровольский и сложив все аккуратно в папку решил разобраться со всем на рабочем месте, до которого еще предстояло добраться.

После 15 – ти часов уже темно и зимний, весь в снегу город был особенно хорошим, красивым, и здорово, что ехать нужно было на общественном транспорте, на людей посмотреть, и послушать о чем народ говорит. Работа с заявлениями, принятие по ним решений, кто прав, а кто виноват не бывает легкой, всегда нужно принимать чью то сторону по сути, а это значит кого то обидеть, сделать больно человеку, а ведь часто бывает так, что человек морально прав, а по закону нет, и вообще что такое злое добро и доброе зло? Все эти вопросы роем мыслей кружились в голове и не давали покоя. Мимо проплывали пейзажи густо заселенных городских многоэтажек, магазинов, гипермаркетов различного калибра, все было проникнуто обыденностью и повседневной суетой к которой все давно привыкли и просто не замечали уже если рядом происходит что то необычное, не до этого.

Добровольский был человек среднего роста и телосложения, голубоглазый короткостриженый брюнет. Офицер уверенным шагом приближался к давно знакомому рабочему месту. В дверной скважине громко скрипнула дверь и он вошел с свой большой просторный кабинет, пропахший едким запахом табачного дыма. Обстановка в нем была несколько аскетичной, у окна стоял новенький рабочий стол, пристольная тумба для документов, в которой немало скопилось уже «всякого разного», да и шкаф для верхней одежды, вот собственно и все. Сев за стол он достал пачку «Rothmans» и закурил. Медленно и с наслаждением затянулся горьким дымом и подумал: Почему люди становятся злыми, черствыми, грубыми? Ведь от рождения Бог наделяет человека только любовью и радостью, откуда берется все это? Воспоминая снова будто бы из ниоткуда стали мелькать в его глазах. …..В детстве, лет в 12 у него начали проявляться творческие способности, тяга к музыке, на дворе стояли лихие 90-е, (не подходящее время для такого выбора будущего? Не так ли?) Но родители будучи людьми практичными и напрочь лишенными какой либо творческой искры никогда не воспринимали его увлечение музыкой всерьез, и вдобавок ко всему периодически попрекали этим, дескать музыканты люди нищие и странные, и ни к чему хорошему этот жизненный путь не приведет. Но несмотря на это любовь к музыку, к творчеству и творению его была велика и ничто не могло в этом прекрасном юном возрасте остановить эту глубокую страсть, писать музыку и стихи, становиться немного ближе к богу. Может слова родителей, а может и что то другое повлияло на то, что музыкантом Добровольский так и не стал, а связал свою судьбу с другим, не менее важным делом, защитой людей от зла, может и не совсем в первородном его проявлении, потому как не был экзорцистом и демонов не изгонял, хотя и подумывал об этом уже в более зрелом возрасте, но с тем злом, которое малыми и большими количествами вырывается наружу разъедая душу человека, отравляя его жизнь и в целом общество. По линии матери у него было много родственников, однако жили они далеко и видеть их к счастью приходилось не часто. Дед, будучи человеком строгих правил никогда не проявлял к нему особых чувств, и Добровольский в своей жизни видел его мало, тем более, что и умер он уже давно, осталась одна бабка. Однажды в юности в возрасте около 15 лет родители отправили его на летние каникулы к бабке. Проживала старуха одна в громадной трехкомнатной квартире двухэтажного старого дома невесть кем еще построенного и в какие года. Несмотря на то, что дед давно умер (в этой же квартире) и вещей его в квартире не было, единственным сакральным местом был громадный балкон, где хранился большой деревянный сундук деда.