Соня Фрейм - Последняя башня

Рядом с ней женщина с потасканным лицом и татуированными ласточками на ключицах. Леа Барби Андрош – порнозвезда, пытавшаяся переквалифицироваться в дилера. Первую и последнюю сделку провернула в клубе прямо под камерами, из-за чего и загремела.

Следом шел мужчина с не покрытым кожей протезом руки и шрамом поперек лица – Степан Проповедник, сорок лет, фамилия неизвестна, есть только бандитская кличка. Выпаивал и перепродавал запчасти из чужих шаттлов. Пробыл в изоляторе пять лет, оставшийся год скосили и определили в Центр благ на отработку.

Прямо на нее глумливо смотрел смугловатый кудрявый парень с колечками в левом ухе. Лассе Лаки Томич, так называемый крыса-проводник для дельцов с подземных уровней. Уже в третий раз отбывает исправительные работы.

В угол с виноватым видом забилась девушка в стрекозиных очках. Верука Моргенштерн, двадцать лет, студентка. Попалась на хранении наркотиков, реальное наказание отменили из-за влиятельных родителей, но для проформы сунули богачку на социальные работы.

Затем двое горемычных подростков: прыщавый, глуповатого вида Пакито и татуированный звездочками Мерт. Оба сироты на государственном попечении и здесь отрабатывают свой соцпакет…

За ними притаилась девушка в черном капюшоне, из-под которого выглядывал только острый подбородок с плотно сомкнутыми губами. Некая безработная Рика Мо. С ней Центр занятости заодно отправил того парня с аккуратным пробором, кажется, зовут Ши-Вэй Пэнг.

И замыкал этот цирк плохих клоунов самый уравновешенный с виду кадр: высокий мужчина без татуировок, «моровых» вен и диких причесок – Миккель Скорпен, бывший военный из отряда зачистки. Направлен в Центр благ в связи с расформированием людского персонала на внешних базах Вавилона.

Майке про себя выдохнула. Из всей этой компании, похоже, только последние трое находились в ладах с законом и собственной психикой. Солдата было даже жалко: его, похоже, определили сюда, потому что больше некуда. Хотя военный явно занимался более важными вещами, чем их миссия по разгребанию дерьма.

– Наш сектор на первом уровне, рядом со входом в канализационную систему, – продолжала Майке, попутно разворачивая трехмерную презентацию для наглядности. – Приоритетные задачи на первый квартал – расчистить территорию от запчастей, пластика и органики. Мусор должен быть рассортирован для последующей утилизации или переработки во вторичное сырье. Расписка плана и инструкции безопасности отправлены на ваши почтовые адреса.

Было очевидно, что им всем плевать на это дело с вершины Вавилона. Только Ши-Вэй прилежно записывал все в электронный блокнот. Откуда-то вылетел комок жвачки и попал Пакито в затылок. Понесся нестройный ржач. Майке показалось, что она в начальной школе на месте учителя. Она постучала по столу ладонью и процедила:

– Приступаем завтра с шести утра. Инструктаж окончен. Если вы здесь, то вам не все равно, что будет с нашим общим домом.

– Если вы здесь, то, скорее всего, крупно обосрались! – перефразировал ее Лаки, слегка приподнимаясь на стуле, на котором минуту назад расползся как кусок пластилина.

После ухода Майке его слова прозвучали как недосказанный приговор, читавшийся во взгляде их куратора. Некоторое время было тихо. Затем по полу проскрежетали первые стулья. Проповедник и Наоко свалили, даже не намереваясь знакомиться с группой.

Остальные пока не знали, что делать.

– Итак, – лениво продолжил Лаки, без энтузиазма оглядывая каждого. – Скажите честно, кто здесь потому, что определен сюда планированием, законом и еще бог знает чьим указом?

Руки взвились вверх, и Веруке стало ясно, куда она попала. Добро пожаловать на нижние уровни, которым она так стремилась помогать. Социальными работами, оказывается, занимаются уголовники, и с легкой руки Ариса в их числе теперь она сама. Происходящее с самого начала ощущалось как дикая ошибка, но выхода у нее не было.

– Ты, что ли, с верхних уровней? – с любопытством спросил у нее Мерт, заметив, какая хорошая у нее одежда.

Верука уже поняла, что облажалась с маскарадом и ее происхождение было всем очевидно. Взоры присутствующих зажглись недобрым огнем. Лаки дольше всех всматривался в нее угольными глазами и наконец поинтересовался:

– А что ты тут забыла?

Она нервно им улыбнулась и зачастила каким-то оправдательным тоном:

– Меня подставили… с наркотиками. Я сама их не принимаю и не одобряю, но мой друг – впрочем, уже бывший друг – подложил мне «мор» во время наркодозора в клубе «Июнь». Но я думаю, это полезный урок. Поэтому хочу честно отработать часы, назначенные судом. Если хоть что-то можно сделать… пусть хотя бы расчистить мусор… я буду рада. Вообще считаю, что на Вавилоне присутствует неформальное социальное расслоение, которое ведет к дезинтеграции нашего общества. Благодаря соцработам я смогу узнать… настоящий мир.

Последнее явно было сказано не от ума и мгновенно настроило всех против нее. Даже лучшие намерения не смогли скрыть невинный снобизм человека, выросшего в тепличных условиях. В глазах Лаки мелькнуло что-то озорное. Он бесшумно пересел за стол перед Верукой и даже ласково спросил:

– А что ты вообще знаешь о нас, м-м-м?

Карим заулюлюкал, а Барби откинулась назад и наблюдала за всем так, словно смотрела кино.

– Не бойся! – добавил Лаки. – У меня общительная натура, люблю со всеми знакомиться. Так вот… как тебя зовут, кстати?

– Я Верука. – И она протянула ладонь, которую он комично потряс.

– Лаки. Можешь звать меня так. Так вот, Верука… Я тебе открою секрет. – Он наклонился вперед так, что между ними осталось меньше сантиметра. Его острый курносый нос почти уткнулся в нее, и от этого между ними возникла какая-то непроизвольная интимность. – То, что здесь на башне называется нижними, совсем не дно. Настоящий ад – это бункеры подземных кланов, и один из их выходцев сидит сейчас перед тобой. Меня приняли, когда я был ребенком, провели санацию. А загремел на общественные работы я за то, что незаконно протаскивал по туннелям Вавилона других детей подземелья – непривитых, опасных, набитых по уши «мором». Так что ничего ты не знаешь про настоящий мир. Вавилон – инкубатор, а ты в нем курочка, несущая золотые яйца.

Наступила тишина, в которой слышалось только шумное дыхание Веруки. Лаки смотрел на нее пару секунд не двигаясь, томно прикрыв веки, и вдруг во весь голос гаркнул:

– БУ!

Она подскочила, и отовсюду понесся ржач. Больше всех угорали Карим, Пакито и Мерт. Эти трое создавали вместе столько шума, что казалось, будто комната набита их клонами. На плечо Лаки предупреждающе легла чья-то рука. Он лениво обернулся и увидел Миккеля.