Ли Киллоу - Кровавая охота

Можно продать машину. Многие с завистью поглядывали на ZX, и он легко найдет покупателя. Конечно, как место для ареста, Акапулько — если забыть, что это за границей, — имеет свои преимущества… главным образом, спасет миссис Байбер от расстройства: она не увидит, как дочь в ее доме арестовал человек, которого она считала другом.

— Акапулько — это хорошо, — сказал он. — Дайте мне знать, когда летите и где остановитесь. — Он заставил себя улыбнуться. — Пошлю вам открытку с замерзающего севера.

Она рассмеялась.

— Хорошо.

Он про себя выругался. Что за неудача! Как раз когда он уселся в паутине. Надо готовиться к поездке, чтобы отправиться, как только он будет точно знать, где Лейн.

Полицейские обычно держатся вместе. А они с Мэгги единственные одиночки в департаменте. Учитывая это, думал Гаррет, они неизбежно должны начать встречаться. К тому же это давало возможность выбираться из Баумена. Конечно, "Неожиданный удар" в Беллами — это не бегство, но все же кино здесь каждый вечер.

Но в кино Гаррет подумал, не совершил ли ошибку. Он будто тонул в море крови. Запах ее поглощал его, вызывая спазмы в желудке и страстное желание. К тому же кто-то ел итальянскую пищу: доносился запах чеснока, каждый его порыв вызывал удушье.

Мэгги с беспокойством посмотрела на него.

— Что с тобой?

— Ничего. — Но дрожащий голос выдавал его. — У меня бывают… приступы клаустрофобии. — Не лучшее объяснение в театре, заполненном в понедельник едва ли наполовину.

Мэгги как будто ему поверила.

— Хочешь уйти?

Он покачал головой и обнял ее.

— Продержусь.

И продержался, хотя усилия лишили его удовольствия: обычно ему нравилось смотреть, как Грязный Гарри убирает одного злодея за другим, не обращая внимания на гражданские права, должные процедуры и общественную безопасность. Оказаться в машине было облегчением. Тут он открыл окно и позволил ветру унести теплый запах крови Мэгги.

Она защелкнула ремень.

— Немного беспричинного насилия хорошо для души, тебе не кажется? Когда-нибудь действовал, как Гарри?

Он пожал плечами.

— Конечно. Особенно когда две недели выслеживал подонка, который резал девочек и старух. И узнал, что он на свободе, а я еще не успел написать все бумаги в связи со его арестом.

Не действует ли он сам как Каллахан в своей охоте? Руководствоваться только собственными суждениями о справедливости значит неизбежно прийти к ошибке и поражению. Он внутренне покачал головой. Нет. Ведь он не собирается убивать Лейн, только арестовать ее, и вполне законно, так как ордер на ее арест не отменен.

— А ты когда-нибудь сочувствовал линчевателям, как Гарри этой девушке, которая охотится за человеком, изнасиловавшим ее и ее сестру?

Он покачал головой.

— Я могу симпатизировать, но никогда не позволю им действовать так, как он. Если кто-то собирается убить другого человека, как бы сильны и оправданы ни были его мотивы, он должен считаться и с последствиями своего поступка.

Боже, как самодовольно! А к себе он тоже это приложит? Невозможно знать, пока это не случится.

Они выехали за пределы города. Гаррет нажал на акселератор. Машина прыгнула вперед, как дикий вырвавшийся на свободу зверь.

Мэгги от удовольствия взвизгнула.

— Здорово идет. Смотри не обгони свои фары. Иногда здесь на дорогу выходят коровы.

— Никаких проблем. — Даже в эту безлунную ночь, с небом, затянутым тучами, дорога уходила вперед светлой лентой; он видел ее далеко за пределами огня фар.

Он вздохнул. Ночное зрение. Вампиры. Лейн. Что собирается делать миссис Байбер? Скоро День благодарения, а он не знает, едет ли она в Акапулько. С опозданием он понял, что Мэгги о чем-то спрашивает.

— Что?

— Я спросила, что ты делаешь в четверг.

Он прикусил губу. Хочет пригласить его на ужин в День благодарения?

— Ничего особенного. Сплю.

— Не собираешься разлагать свое тело деликатесами, карбогидратами?

Поток воспоминаний о прошлых Днях благодарения охватил его, вызвав волну тоски по дому. Больше он никогда не сможет наслаждаться такими пирами. Увидит ли он когда-нибудь еще праздник? Его постоянно мучило подозрение, что, закончив охоту на Лейн, он просто прекратит существовать.

— Не собираюсь пировать.

— Может, уговоришь Данцига, чтоб мы хоть на этот раз поменялись сменами? А, золотоязыкий? Нас с папой пригласили к тете Руфи в Викторию, и я хотела бы провести там весь день.

Гаррет не знал, что он испытывает: облегчение или разочарование, оттого что она не приглашает его на обед.

— Поговорю в Данцигом.

Без очков.

— Замечательно! — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом посмотрела в окно. — Снег начинается.

Что? Он остановил машину на краю дороги и выключил свет. Большие пушистые хлопья падали с неба, темнота посветлела, как будто каждая снежинка несла в себе лунный свет. Гаррет, очарованный, смотрел в окно.

Мэгги улыбнулась.

— Наверно, не часто такое видел? Земля слишком теплая, чтобы он сохранился, но как красиво!

— Знаешь, чего мне хочется? Бежать. Хочешь? Всего несколько миль туда и назад.

— Гаррет! — Она рассмеялась. — Бежать? Всего несколько миль? Посмотри на мои туфли. Я в них вообще не могу бегать. Но даже если бы могла, мы в темноте сломаем ноги. Поехали к тебе. Посидим на крыше, если хочешь, а потом подумаем, как согреться.

Удовольствие от снега отступило. Он тронул машину и внутренне вздохнул. Сидеть на крыше, конечно, хорошо… но ему хочется бежать. Похоже, они могут с Мэгги встречаться и разговаривать о повседневных вещах. Похоже также, что Мэгги не возражает против любви. Но он никогда не сможет поделиться с ней тем, что у него глубоко внутри. И даже разделить с ней физическую активность, которая так ему необходима. Она не может бежать с ним под падающим снегом. Он продал бы душу за то, чтобы было с кем.

Баумен казался призрачным городом. Гаррет почти никого не видел. Канзас авеню совершенно пустынна. Но это его совсем не беспокоило. Если повезет, во время смены ничего не случится. Даже под затянутым тучами небом, грозящим снегом, который на этот раз, при минусовой температуре, может и задержаться, даже за темными стеклами очков глаза его болели от света. Где-то над тучами солнце давило на него, отнимало энергию. Надеюсь, ты оценишь, что я для тебя делаю, Мэгги. Ни для кого не стал бы выходить на солнце.

Он старался не думать о том, что она в этот момент делает, боясь новых воспоминаний и тоски о доме. Но они все равно приходили. Если позвонить домой после смены, станет ли легче? Или боль усилится?

— Баумен 407, - заговорило радио, — городской номер 555-7107, миссис Энн Байбер.

Миссис Байбер? Гаррет подъехал к телефонной будке и набрал номер. Шум в трубке делал почти неразличимым слова. Гаррету пришлось кричать, чтобы объяснить, кто ему нужен. Наконец подошла миссис Байбер.